— Как дела, малыш Лэндри? — Коннор отвечает, как наглый осел, которым он и является.
— У меня сейчас даже нет времени на тебя, — говорю я с ухмылкой. — Проведи меня через копирование жесткого диска. Желательно самым быстрым способом, который у тебя есть.
Это его заинтересовало. — Что ты задумала?
— Часы тикают.
— Ты делаешь что-то незаконное? — В его тоне слышится усмешка. — Я в деле.
— Лучше бы так и было. — Я бросаю взгляд на дверь, не представляя, сколько времени у меня есть до их возвращения домой. — Давай.
— Хорошо, расслабься, понял тебя. Это легко. — Звучит так, будто он потягивается. — У тебя есть флешка или внешний диск?
Обыскиваю ящики большого стола и нахожу один. — Да.
— Хорошо, тогда вот что нужно сделать.
Он проводит меня по шагам, и все идет быстрее, чем я ожидала. Когда индикатор прогресса достигает половины пути копирования диска на флешку, у меня возникает вопрос.
— Смогу ли я получить доступ ко всему?
Я знаю папин пароль, потому что он разрешил купить билеты на концерт, на который мы с Теей ходили, не хотела, чтобы мама знала. А вот ее пароль для меня загадка, и он мне понадобится, если я захочу залезть в файлы фармацевтической компании на диске.
— Все настройки будут скопированы, так что все, что не зашифровано или не защищено паролем, будет честной игрой.
Я прикусила губу. — Значит, мне нужны пароли.
Он смеется. — Возможно. Зависит от уровня защиты. Что ты задумала, цыпочка-хиппи?
— Не твое дело, Бишоп. Держи это при себе.
— Круто, круто. Твой маленький шпионский секрет в безопасности со мной.
На данный момент это осталось невысказанным, потому что Коннор любит собирать информацию и имеет склонность к шантажу. Не то чтобы он действительно использовал это против меня. Он собирает информацию, чтобы защитить людей, которые ему небезразличны.
Компьютер пикает, когда жесткий диск копируется. — Закончилось. Спасибо.
Смахнув флешку, иду в свою комнату и прячу ее в винтажную синюю замшевую сумочку с бахромой. Я вижу себя в зеркале и замираю. Мои губы все еще розовые и слегка припухшие, а платье выглядит как беспорядок. Я сдвигаюсь, потирая бедра друг о друга, и все еще чувствую покалывание отголосков того, как мне понравилось то, что мы с Фоксом сделали.
Входная дверь открывается и закрывается, негромкий ропот отца и Холдена разносится по фойе.
— Мэйзи Грейс Лэндри, — зловеще зовет мама. Ее голос повышается достаточно, чтобы донестись без откровенного крика. — Вниз по лестнице. Сейчас же.
Вздохнув, я отправляюсь на казнь.
Когда достигаю вершины, Холден бросает на меня извиняющийся взгляд и едва заметно киваю. Все в порядке, я знала, что будет трудно избежать этого, даже с его вмешательством. Когда уходила с церемонии вручения дипломов в средней школе, вероятно, когда называли мое имя, была волна смущения, когда я не вставала и не шла к сцене, чтобы принять диплом. Наверняка маме очень нравилось это смущение, представляю, как другие родители на трибунах перешептываются.
— Спускайся сюда, — огрызается папа.
О, хорошо, они оба расстроены. Маму я ожидал, но папа всегда действовал из властного чувства защиты. Я не успеваю спуститься по ступенькам, как они набрасываются на меня.
— Где ты была?
— О чем ты думала?
Они говорят оба сразу, и мой взгляд скачет между ними. Мама сужает глаза и бросает на отца такой взгляд, что он отступает назад. Вокруг его рта образуются морщины, он сурово хмурится и складывает руки.
— Что за нелепая идея пришла тебе в голову, что ты можешь избежать наказания за прогул выпускной церемонии? — шипит мама. — Они называли твое имя в течение пяти минут, прежде чем наконец перешли к делу. Зачем ты это сделала?
Подперев подбородок, я скрещиваю руки. — Нет такого правила, чтобы я должна была присутствовать. Они пришлют мой диплом по почте. Почему это так неправильно?
— Ты такой ребенок, — холодно говорит мама. — Иди в свою комнату.
— Идти в свою комнату? — Звук неверия вырывается у меня. — Мне не двенадцать. Ты должна перестать относиться ко мне как к ребенку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Когда ты перестанешь вести себя как ребенок, с тобой будут обращаться соответственно, — отбивается мама. — Твои сегодняшние действия отражаются на всех нас.
— Ну и что! — взорвалась я, спускаясь еще на одну ступеньку. — Кому какое дело до того, что на тебя смотрели косо целых пять минут? Есть более важные вещи, чем репутация!
— Репутация — это все, — утверждает она, жестикулируя между мной и Холденом. — Один ребенок не может поддержать прием в колледж и оказывается в общественном колледже, а другой — чертов дикий ребенок, которого я не могу контролировать, сколько бы правил ни установила, чтобы ты стала достойным примером.
— Вообще-то мне нравятся мои занятия, — пробормотал Холден, выражение его лица омрачилось. — Я… рад, что проиграл футбольный драфт в Огайо Стейт.
Я могу обнять своего брата прямо сейчас, он впервые противостоит их тираническому правлению над нами. Думаю, мы оба покончили с этим дерьмом. Гнев разрастается в груди, подбирается к горлу, но я не проглочу его обратно и не позволю этому уйти. Мне восемнадцать, и я сделала все, что они хотели — усердно училась, получала оценки, которые они требовали, и укладывала себя в те ячейки, которые они хотели.
— О, заткнись, Холден, — надменно говорит мама.
Мой смех едкий и горький. — Боже, мама, ты хоть сама себя слышишь? Да кого это, блядь, волнует!
— Мэйзи, — рявкает папа.
— Нет, папа! Серьезно, конец света наступит не потому, что я сегодня прогуляла. Это вы, ребята, ведете себя как сумасшедшие, раз так думаете.
— Мы не знали, где ты, черт возьми, была, и не забрал ли тебя кто-нибудь, — сердито говорит он. — Я все обыскал.
— Ты не пытался отследить мой телефон, как обычно, начальник? — кричу я. — Шок, обычно это твой выход.
Его выражение лица темнеет. — Это было для того, чтобы защитить тебя.
— От чего? — Торопливо делаю последние шаги и вскидываю руки. Если я достаточно его взвинчу, то, возможно, смогу заставить признать то, что он сделал. — Где угроза? Если вы можете честно объяснить мне, почему у нас такая жесткая охрана и почему вы считаете нормальным отслеживать мое местонахождение по телефону, я готова выслушать. Но я больше не могу делать это вслепую. Ты меня душишь. — Вдох у меня резкий и болезненный. — Я больше не могу быть куклой. У меня есть свои чувства и мысли.
Он открывает рот, конфликт затапливает взгляд и он собирается сказать мне что-то важное.
— Каждый выбор и каждая жертва, которые мы принесли ради тебя, были направлены на то, чтобы поставить тебя на лучший путь к хорошему будущему, — вклинивается мама, обмениваясь с папой нечитаемым взглядом.
Черт побери.
Смотрю ей в лицо и поражаюсь тому, как сильно я изогнулась, чтобы придать себе ту форму, которую она потребовала. — Если бы ты действительно любила меня, ты бы позволила мне самой выбирать, чего хочу. Все, что ты мне навязывала, я ненавидела. И ничего из этого никогда не было достаточно хорошим, чтобы удовлетворить тебя, только заставляет требовать от меня все больше и больше. Оценки, одежда, потом ты навязала мне Сэма, как еще один способ держать меня под своим контролем. Почему ты так одержима им?
— Он вполне подходящая пара для тебя и он из уважаемой семьи нашего уровня. Мы ведем переговоры с его родителями, и мы все согласны, вы будете встречаться, а после того, как вы оба окончите колледж, поговорим о брачных планах.
— Вы ожидаете, что я выйду за него замуж? Нет, черт возьми! У меня не будет какого-то брака по расчету. Папа, ты серьезно собираешься это допустить?
Папа не может смотреть мне в глаза.
— Мама, перестань. Это уже слишком, — настороженно говорит Холден. — Ты не можешь заставить ее сделать это.
— Мэйзи будет делать то, что я считаю нужным, — говорит мама.