— Я вас обоих усыплю. И скажу, что так и было!
— Для того, чтобы щит заработал, жертва должна быть добровольной… Воинов не брали — кому-то надо было сражаться…
— И кто пошел?
— Женщины… У нас во дворце, и у Тигвердов, есть галерея с портретами и именами тех, кто принес себя в жертву во имя победы…
На этом я собралась зайти, но кто-то у меня за спиной насмешливо кашлянул.
Я взвизгнула — и отскочила от двери.
Развернулась — и увидела милорда Швангау. Он самодовольно улыбался. Синие глаза придворного мага — узкие и длинные, хитро поблескивали в полумраке коридора. Он был похож на старого мудрого лиса, которого очень насмешил маленький нашкодивший лисенок. Я почему-то сразу вспомнила сказку про Ларсонов. Ларсон! Пусть Швангау застал меня на месте преступления, зато у него появилось прозвище…
Удрученно развернулась к двери в библиотеку, ожидая, что сейчас выглянут мальчишки — и обнаружат мой позор.
Но ничего такого не происходило.
— Уж сделать так, чтобы никто ничего не слышал, — с насмешкой проговорил маг, — это я могу.
— Вы меня напугали, — сурово сказала я, помня, что лучший способ защиты — это нападение.
— Простите, не хотел, — поклонился мужчина. — Я искал вас, чтобы поговорить о вчерашнем происшествии. О той ловушке, в типографии. И о том, как вы спаслись. Ваши показания могут принести неоценимую пользу. Вы позволите?
— Конечно. Где вам будет удобно?
— Думаю, не в библиотеке. Оставим молодых людей в покое.
— Но они хотят найти…
— То, как можно противопоставить дассарам? — рассмеялся он. — В открытом доступе. Конечно!
— Тогда пойдемте, выпьем кофе — предложила я.
— Кофе я люблю, — расплылся в улыбке Швангау и пропустил меня вперед.
Библиотека, осталась позади, и я поняла, что так и не увидела мальчишек. Не обняла…
Очнулась я уже с маленькой белоснежной фарфоровой чашечкой в руках. Аромат крепкого кофе вернул к реальности. Да что ж такое-то — куда-то я исчезаю последнее время. Может, устала? Надо будет на все плюнуть и устроить себе выходной. Кофе, шоколад, бананы и Леонардо Дикаприо…
— Если отвлечься от того, что мы вас чуть не потеряли, — осторожно начал милорд Швангау, — то с магической точки зрения картина была прелюбопытнейшая.
— Вот уж не показалось, — проворчала я.
— Как вы спаслись? Я уже беседовал с дамами — они в недоумении.
Я кивнула на перстень и, смущаясь, проговорила:
— Попросила помочь.
— Перстень рода Рэ? — пробормотал маг.
— Совершенно верно. И мне иногда кажется, что он — живой.
— Чкори — удивительные создания, — кивнул он. — А Милена Рэ была одной из самых сильных магинь нашего мира. И я не удивлюсь, если окажется, что этот перстень… Не то, чтобы живой… Но что-то в этой идее есть…
— А Ричард и император смеются, когда я им это говорю.
— Они — имперцы. Несокрушимые и несгибаемые, — насмешливо проговорил придворный маг.
— А вы?
— Я? Наверное, уже нет. Жил слишком долго в разных местах. Видел слишком много всего…
— А белый, почти прозрачный огонь?
— Белый огонь? — синие глаза превратились в две узкие щелки и просканировали насквозь. Холод пробежал по позвоночнику, стало страшно…
— Простите…Но мне необходимо было увидеть картину вашими глазами. Скажите — кроме вас и ваших дам, в редакции был кто-то еще?
— Нет
— Это точно?
— Во всяком случае, больше никого не было видно. Если и был — он был невидим, и свое присутствие ничем не обнаружил. А огонь, он…
— Не утруждайте себя. Я видел этот огонь вашими глазами только что, — Швангау был взволнован и озадачен. Он что-то понял, о чем-то догадался. Узнать бы о чем.
— Скажите, а…
— Простите меня. Я вынужден удалиться, — дело срочное и отлагательств не терпит. Огромное спасибо, что уделили мне время. Обязательно выпью с вами кофе еще раз.
Швангау поклонился и исчез.
Хитрый синеглазый Ларсон именно исчез! Но…как?! Вместо него с блокнотом в руках передо мной стояла Джулианна. Я не сразу поняла, что она мне говорит, и тут вспомнила о конференции!
Допила последний глоток, кивнула Джулиане. И мы отправились…на подвиг. На людей посмотреть, себя показать. Кофе, кстати, был волшебный, и без вмешательства придворного мага тут точно не обошлось — умру, но узнаю, как он это сделал!
Огромный зал был полон. Мне показалось — или мы с Джулианной были единственными женщинами?
Мужчины посматривали на нас с интересом, но никто представляться не подходил, и я в очередной раз обрадовалась имперским правилам хорошего тона — если мужчина не представлен женщине их общими знакомыми, то заговаривать с такой женщиной права у мужчины нет.
Поэтому мы беззастенчиво пользовались этим — и прогуливались, слушая все то, о чем судачили журналисты.
— Да всем абсолютно все равно, — говорил кто-то, явно горячась. — Весна. Любовь. Что им, аристократам, какие-то убийства.
— Не скажите, коллега. Убитые похожи на любовницу императора — вы думаете, Фредерик подобное спустит? — а этот рассуждал важно, явно со знанием дела.
— Я вас умоляю… Синее платье — светлые волосы, — рассмеялся еще один. — Какое-то не конкретное послание. Вы не находите?
Хорошо хоть я сегодня надела что-то светленькое, не определенной расцветки — решила принарядиться так, как положено в этом мире. Мы с Джулианой нашли два не занятых стула, стоящих рядом. Уселись. И приготовились слушать, чем же нас порадуют сегодня.
Какая-то группка по интересам рядом с нами обсуждала другой вопрос.
Так зачем нас собрали?
— Грозиться будут, скорее всего.
— Все-таки, редакцию жечь — это произвол!
— И не говорите. Фредерик раньше очень спокойно относился ко всему, что печатали в газетах.
— Конечно, спокойно. Он же их не читает.
— А тогда кто статью о том, что поутру казнили верховного главнокомандующего, подсунул?
— Да любовница его, иномирянка.
— Кстати, а чья она любовница?
— Ты еще журналистское расследование на эту тему затей. И у тебя газеты не будет. Навестят тебя представители «возмущенной общественности» …
— Типографию жгли и редакцию громили даже не солдаты. Офицеры.
— А любовница-то что в газеты полезла? Ладно бы женский роман…
— Говорят, она коллекционирует статьи и упоминания о себе.
— Бесстыдница.
— А что за слухи о том, что император дал ей денег, чтобы она издавала какой-то журнал?
— Да глупости все это… В любом случае женщине не хватит мозгов на такое. Потратит на драгоценности, как положено. Тем более — бал скоро.