Читать интересную книгу Кавалер Красного замка - Александр Дюма

— Я думаю, прежде всего надо было забрать жильцов в доме на улице Кордери, — заметил Морис.

— Что, наверное, и сделали бы, если бы дом этот не был пуст.

— Но ведь он принадлежал же кому-нибудь?

— Да, новому хозяину, которого никто не знал. Знали только, что дом этот продан две или три недели тому назад — вот и все. Соседи слышали по временам шум, но так как дом был старый, то и думали, что в нем производится ремонт. Что касается прежнего хозяина, то он уехал из Парижа. Вот при таких обстоятельствах я и пришел в подземелье.

«Да, признаюсь, положение ваше затруднительно», — сказал я Сантеру, отведя его в сторону.

«Совершенно верно», — отвечал он.

«Дом этот продан, не так ли?»

«Да».

«Недели две тому назад?»

«Две или три».

«И купчая совершена у нотариуса?»

«Да».

«В таком случае разошлите ко всем парижским нотариусам узнать, у которого из них продан дом, и потребуейте купчую. Там вы увидите имя и место жительства покупателя».

«Вот и прекрасно! Вот это совет, — сказал Сантер. — И такого человека еще обвиняют в недостатке патриотизме! Нет, Лорен, я восстановлю тебя в мнении патриотов, или мне сейчас провалиться».

— Словом, — продолжал Лорен, — сказано — сделано. Нашли нотариуса, отыскали акт, а на акте прочли имя и адрес виновного. Тогда Сантер сдержал свое обещание и поручил мне арестовать его.

— И человек этот был кавалер Мезон Руж?

— Нет, его сообщник… то есть следует так предполагать.

— Так за что же вы арестуете Мезон Ружа?

— Мы арестуем всех вместе.

— Но прежде всего, знаешь ли ты кавалера Мезон Ружа?

— Как нельзя лучше.

— И знаешь его приметы?

— Еще бы! Сантер все рассказал: ростом пять футов и два или три дюйма, белокурый, с голубыми глазами, нос прямой, борода русая; притом я сам его видел.

— Когда?

— Не далее как сегодня.

— Видел?

— Да и ты видел.

Морис вздрогнул.

— Тот самый человек, который, помнишь, спас нас обоих и еще так бойко поколотил марсельцев.

— Так это был он? — спросил Морис.

— Он самый. Его преследовали и потеряли из виду около дома нового владельца на улице Кордери, так что полагают, что они живут вместе.

— В самом деле, очень вероятно.

— Даже полностью.

— Но, кажется мне, Лорен, — прибавил Морис, — если сегодня вечером ты арестуешь того, кто спас нас нынче утром, не будет ли это неблагодарностью?

— Что за вздор! — сказал Лорен. — Разве ты думаешь, что они спасли нас, желая спасти?

— Так для чего же?

— Они забрались в этот дом, чтобы похитить бедную Элоизу Тизон, когда ее повезут. Наши головорезы помешали им — и они кинулись на головорезов. Мы спасены просто случайно, а так как все дело в намерении, а тут не было никакого намерения, то и мне незачем упрекать себя ни в малейшей неблагодарности. Притом же, Морис, самое главное — необходимость, а нам необходимо отличиться блистательным подвигом, а вдобавок я отвечал за тебя.

— Кому?

— Сантеру; он знает, что ты командуешь экспедицией.

— Как так?

«Уверен ли ты, что арестуешь виновных?» — спросил меня Сантер.

«Да, — отвечал я, — если будет со мной Морис».

«Да уверен ли ты в Морисе? С некоторого времени он что-то остывает».

«Кто говорит это — ошибается. Морис так же горяч, как и я».

«Ручаешься?»

«Как за себя». Потом я пошел к тебе, но, не застав дома, отправился по этой дороге, во-первых, потому, что и мне тут было по пути, а во-вторых, я знал, что это твоя всегдашняя дорога, — и вот наконец мы встретились.

— Очень жаль, любезный Лорен, но у меня нет ни малейшей охоты идти в эту экспедицию. Скажи, что ты не встретил меня.

— Невозможно! Нас видели.

— Ну так скажи, что ты меня встретил, и я не захотел быть заодно с вами.

— Опять-таки невозможно!

— Отчего?

— Оттого, что тогда ты станешь не остывшим, а подозрительным… А тебе известно, как разделываются с подозрительными… Ведут их на площадь… и…

— Будь что будет, Лорен; но тебе покажется, без сомнения, странным, что я хочу сказать…

Лорен выпучил глаза и посмотрел на Мориса.

— Знаешь, — продолжал Морис, — мне опротивела жизнь.

Лорен расхохотался.

— То есть мы рассорились с возлюблнной и впали в меланхолию. Вздор, прекрасный Амадис! Будем мужчинами, а потом сделаемся гражданами… Что касается моей персоны, я делаюсь отличнейшим патриотом именно в то время, когда бываю не в ладу с Артемизой! Кстати, она посылает тебе миллион приветствий.

— Поблагодари от меня. Прощай, Лорен.

— Как «прощаай»?

— Да, я ухожу.

— Куда это?

— Домой.

— Морис, ты губишь себя!

— Так что ж?

— Одумайся, Морис, одумайся, мой друг!

— Я уж все обдумал.

— Постой, я еще не все рассказал…

— Не все? Чего недостает?

— А что сказал мне Сантер.

— Что же он сказал?

— Когда я просил назначить тебя начальником экспедиции, он сказал мне: «Берегись!»

«Кого?» — спросил я.

«Мориса».

— Меня?

— Да. «Морис, — прибавил он, — часто похаживает в тот квартал».

— В какой квартал?

— А где живет Мезон Руж.

— Как! — вскричал Морис. — Так вот где он скрывается!

— Так, по крайней мере, думают, потому что здесь живет его возможный сообщник, купивший дом на улице Кордери.

— В предместье Виктор? — спросил Морис.

— Да, в предместье Виктор.

— А на какой улице предместья?

— На старой улице Сен-Жак.

— Боже мой! — проговорил Морис как ослепленный молнией.

Он закрыл глаза рукой и через секунду, как будто собравшись с духом, спросил:

— А к какому принадлежит он сословию?

— Кожевник.

— По фамилии?..

— Диксмер.

— Правда твоя, Лорен, — сказал Морис, скрыв силой воли даже внешнее волнение. — Иду с тобой.

— И прекрасно сделаешь. Есть при тебе оружие?

— Сабля, по обыкновению.

— Возьми еще пару пистолетов.

— А ты?

— У меня есть карабин. Ружья на плечо! Марш!..

И патруль двинулся, сопровождаемый Морисом, который шел рядом с Лореном, и предшествуемый человеком в серой одежде — полицейским.

По временам от углов улицы или от домовых дверей отделялись тени и обменивались несколькими словами с человеком в серой одежде: это были караульные.

Дошли до переулка. Серый человек, не колеблясь ни секунды, повернул в него и остановился перед садовой калиткой, в которую втолкнули Мориса.

— Здесь, — сказал серый человек.

— Что здесь? — спросил Морис.

— Здесь мы найдем обоих зачинщиков.

Морис прислонился к стене, чтобы не упасть.

— Теперь, — продолжал серый человек, — тут есть три хода: главный, которым пойду я, этот и еще другой, который ведет в павильон. Я войду с шестью или восемью людьми в главную дверь; вы охраняйте вот эту дверь, приготовьте человека четыре или пять, да пускай трое самых надежных стоят у выхода из павильона.

— Я перелезу через стену, — сказал Морис, — и буду стеречь в саду.

— Прекрасно, — сказал Лорен, — ты отопрешь нам дверь.

— С удовольствием; но только не освобождайте прохода и явитесь, когда я вас кликну. Все, что будет делаться внутри, я увижу из сада.

— А тебе знаком этот дом? — спросил Лорен.

— Бывал когда-то; собирался купить.

Лорен откомандировал трех человек в закоулки плетня, в нишу двери, а полицейский сыщик ушел с десятком национальных стражей брать силой, как он говорил, главный вход.

Через минуту шум их шагов затих, не возбудив в этом захолустье ни малейшего подозрения.

Люди Мориса стояли на своих местах и прятались как только могли. Казалось, все было споокойно и не происходило ничего особенного на старой улице Сен-Жак.

Морис закинул одну ногу через стену.

— Постой, — сказал ему Лорен.

— Что тебе?

— А пароль.

— И то дело.

— «Гвоздика и подземелье». Задерживай всех, кто не скажет тебе этих двух слов. Пропускай всех, кто скажет. Помни же!

— Благодарю! — сказал Морис и соскочил со стены в сад.

XXX. Гвоздика и подземелье

Первый шаг был ужасен; и Морису много надо было самообладания, чтобы скрыть от Лорена тревогу, которая охватила все его существо; но, очутившись в саду, один-одинешенек, среди ночного безмолвия, он стал спокойнее, и мысли его, вместо того чтобы беспорядочно копошиться в мозгу, ясно предстали его уму и могли быть проверены рассудком.

Как! Этот дом, который так часто посещал Морис с чистейшим удовольствием; этот дом, который он считал земным раем, был вертелом кровавых интрег! Ласковый прием и пламенная дружба были только притворством, а любовь Женевьевы была только страхом!..

Читатели наши уже знают расположение сада. Морис пробирался из кущи в кущу до тех пор, пока не скрыла его от лунного света своей тенью теплица, куда он был заперт, когда впервые забрел в этот дом.