Читать интересную книгу Игра на чужом поле - Александра Маринина

Анатолий Владимирович и на этот раз не отступил от правила быть пунктуальным. Красная лампочка на аппарате загорелась ровно в семь, минута в минуту.

– Сразу хочу вас проинформировать, что уголовное дело об убийстве Коломиец возбуждено. Шума поднимать пока не будут, в этом нет необходимости. Виновный задержан на месте происшествия очевидцами и направлен в больницу до выхода из «острого» состояния. Личность его установлена, это житель Города Юрий Федорович Марцев, завуч одной из городских школ. Судя по всему, у него шизофрения. Вы удовлетворены?

– Да. Вы узнали что-нибудь о коттеджах в огороженной зоне?

– Конечно, Анастасия Павловна. Я вчера не успел вам сказать, а когда все это случилось, как-то не до того стало. Коттеджи арендуются через коммерческое бюро санатория. Документы при этом не требуются. Плати и живи сколько хочешь. Причем заплатить может кто угодно и назвать любую фамилию, администрация регистрирует оплату и больше ничем не интересуется. Поскольку арендная плата супервысокая, шантрапы там не бывает, люди в основном солидные. Срок аренды истекает, ключ возвращают в бюро – и все довольны.

– А горничные? Они производят уборку в коттеджах?

– Вы попали в точку. Видите ли, при такой организации аренды коттеджами в основном пользуются для увеселения или для того, чтобы провести время с женщиной. В таких ситуациях визит горничной не всегда уместен. Поэтому при оплате клиентов всегда спрашивают, нужно ли производить уборку, и если да, то в какое время. Некоторые вообще отказываются.

– Анатолий Владимирович, в этом направлении надо поработать. Я понимаю, это сложно сделать так, чтобы наш интерес к коттеджам не был заметен, но вы уж постарайтесь. Анатолий Владимирович…

Настя запнулась и замолчала.

– Да? Слушаю вас, алло!

– Я хотела сказать… Вы свое обещание выполнили, а я свое – нет. Вы утрясли вопрос с Коломиец, а я ведь так и не вычислила Макарова. Пока ничего у меня не получается.

– Я все понимаю, Анастасия Павловна, вчера вы были расстроены, взвинчены, вот и сказали сгоряча. Мы и не надеялись, что вам это удастся к сегодняшнему утру. Не беспокойтесь ни о чем, время у нас есть. Эдуард Петрович велел спросить вас, будете ли вы с ним обедать.

– Передайте Эдуарду Петровичу «спасибо» за заботу, но сегодня я побуду здесь. Когда вы мне позвоните в следующий раз?

– Когда скажете.

– Тогда вечером, часов в восемь. Если я до чего-нибудь додумаюсь, то еще останется время на проверку.

– Договорились. В двадцать ноль-ноль.

Убрав аппарат, Настя снова забралась в постель. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Провалявшись еще час, решила на завтрак не ходить. Сделала себе кофе, перенесла стакан на тумбочку возле кровати, принесла из ванной полный графин воды, поставила рядом с дымящимся стаканом, туда же перекочевали кипятильник, коробка с сахаром, пачка печенья, пепельница и сигареты. «Теперь можно не вставать хоть до вечера, – хмуро улыбнулась она про себя, залезая под теплое одеяло. – Лень – мое главное достоинство, ничего не скажешь».

Вскоре после одиннадцати Настя услышала приближающиеся по коридору шаги Регины Аркадьевны: тяжелые, неровные из-за больной ноги, сопровождающиеся мягким постукиванием палки. Когда шаги поравнялись с Настиной дверью, раздался незнакомый женский голос.

– Регина Аркадьевна, я к вам.

– Слушаю вас.

Старуха остановилась, явно не намереваясь приглашать свою гостью в номер.

– Я – мать Оли Родимушкиной, вы ее прослушивали месяц назад, помните?

– Помню. Ваша девочка очень старательна, но она не любит музыку. Не стоит ее терзать понапрасну. Я же вам еще тогда сказала об этом.

– Регина Аркадьевна, вы ошибаетесь. Оля хочет заниматься, очень хочет. Может быть, вы все-таки согласитесь…

– Нет, голубушка, а не любитель истязания детей. Ваша девочка очень добрая, она не желает вас огорчать и поэтому старательно занимается. Но она не хочет этого. Я никогда в таких вещах не ошибаюсь. У меня есть ученики совсем бесталанные, но они любят музыку и готовы ей служить, а для меня главное – это.

– Регина Аркадьевна, она мечтает заниматься у вас. Прошу вас, пожалуйста… Я знаю, вы не берете денег за свои уроки, но, может быть, в виде исключения?.. Я умоляю вас. Я буду платить за дочь, только возьмите ее.

– Мне очень жаль, – слышно было, как старуха вздохнула, – но вы пришли напрасно. Не обижайтесь на меня. Всего вам доброго.

* * *

К пяти часам Настя все-таки проголодалась. До ужина оставалось два часа, столько ей не вытерпеть. Она нехотя оделась и спустилась в бар, надеясь утолить голод пирожными. Ей повезло, кроме пирожных, в баре были и бутерброды. Свежесть копченой колбасы вызвала у Насти некоторые сомнения, а вот сыр был вполне пригоден к употреблению.

Обычно малолюдный, сегодня бар был совершенно пуст, кроме юноши за стойкой, в зале не было ни одного человека.

– В санатории сегодня День здоровья? Никто не ест сладкого и не пьет спиртного? – пошутила Настя, дожидаясь, пока сварится кофе в турке, стоящей на раскаленном песке.

– Вы разве не знаете? У нас сегодня выступает известный сатирик, кинозал битком набит, даже из Города люди приехали. Когда еще случай подвернется живого Рудакова послушать! – Давая пояснения, бармен ловко управлялся с туркой, то и дело передвигая ее по песку и одновременно отрезая сыр и доставая из холодильника пирожные.

По случаю отсутствия посетителей в баре даже музыку не включили. Настя разомлела от сладкого, в тишине ее ничто не отвлекало, и она погрузилась в раздумья, не замечая хода времени.

После шести часов бар стал постепенно наполняться людьми. Концерт окончился. Сейчас здесь станет шумно, подумала Настя, включат музыку, и думать будет невозможно. Надо пойти к себе, попытаться заняться переводом, она совсем забросила своего Макбейна.

От стойки в ее сторону двигался массажист Уздечкин, неся в руках бутылку пива и два стакана. Следом за ним семенила девица в такой узкой юбке, что шаги у нее были едва не в сантиметр длиной. Встретившись взглядом с Настей, массажист приостановился возле нее.

– Вы пропустили сегодня массаж, – заметил он. – Спина беспокоит?

– Как обычно.

Она старалась отвечать как можно спокойнее.

– Если вы не хотите приходить, вы предупредите меня. Я назначу на ваше время кого-нибудь другого. Сегодня я сорок минут потерял впустую.

– Я буду приходить, – виновато сказала Настя. – Извините. Я проспала.

Поднимаясь к себе, она живо представила, как придет к Уздечкину и позволит ему гладить и мять свою спину. Убийца… Такой добродушный толстяк, и прозвище у него ласковое – Котик. Вдруг она опять ошиблась? В последние дни с ней это частенько бывает. Видно, аналитический механизм разладился. Зря она взялась за это дело. Ничего у нее не получится. Денисов ее переоценил.

В номере на столе ее ждал толстый конверт (у Шахновича были ключи от всех номеров, о чем он ее честно предупредил). Вскрыв его, Настя достала длинный список сведений об аренде или приобретении в собственность нежилых помещений в Городе. Она просила Старкова раздобыть эту информацию, потому что надо же было с чего-то начинать в поисках места, где снимались эти жуткие видеофильмы. Список был внушительным, но подозрения у Насти вызвали лишь немногие пункты. Возле большинства записей стояли пометки, свидетельствующие о том, что помещения заняты фирмами и организациями, находящимися в ведении Союза предпринимателей, то есть под контролем самого Денисова. Остальных помещений, значком не отмеченных, оставалось около сотни, из них примерно восемьдесят находились либо в жилых домах, либо в непосредственной близости от входов в магазины и другие посещаемые точки. Вряд ли они могут быть использованы для таких съемок, решила она, ведь туда не только нужно привезти исполнителей, но и вывезти оттуда трупы. Хотя если работать ночью, то разницы, пожалуй, никакой… Нет, есть разница, поправила она себя. Жертвы не имеют обыкновения умирать молча, они, наверное, кричат. Жилые дома придется отбросить. Осталось тридцать семь помещений, которые предстояло проверить.

Продиктовав по телефону позвонившему как всегда вовремя Старкову номера из списка арендованных помещений для проверки, Настя попыталась сесть за перевод. Но дело шло туго. Через каждые три-четыре абзаца она наталкивалась на слово, фразу или мысль, которые переключали ее на Макарова и его группу. Она замирала в оцепенении перед машинкой, даже забывая снять пальцы с клавиатуры. К полуночи, когда выяснилось, что за четыре часа она перевела всего три страницы, Настя сердито закрыла машинку, поняв, что, перефразируя старую поговорку, одной головой на двух работах не удержаться.

Уже лежа в постели, она подумала о том, как будет лежать на массажном столе совершенно беззащитная перед убийцей Уздечкиным, и мысленно скорректировала сама себя: нет, Котик, Дамир и все остальные никого сами не убивали. Убивают заказчики, а эта компания только организовывает и создает антураж, а потом заметает следы и прячет трупы. Все они – организаторы, пособники, кое-кто, наверное, и подстрекатель, например, вербовщики клиентуры. Но прямых исполнителей среди них нет. А Макарову, если он вообще существует, и вовсе нечего вменить. Разве что общее идеологическое руководство, но его поди-ка докажи…