Читать интересную книгу Цусимский синдром - Станислав Смакотин

Строем фронта, почти теряясь в мглистой дали, за эскадрой следуют семь корабликов. Кажущиеся отсюда маленькими, совсем безобидными… Будто детские игрушки или еще лучше – морские модели… И делов-то: ну семь суденышек, ну идут себе нам вслед… Что они могут предпринять против такой мощи?

Я окидываю взглядом свой броненосец: черный, с матовым отливом корпус, хищно торчащие стволы орудий… Слаженный экипаж, отлично подготовленные офицеры… Никакая сила не способна остановить эту бронированную машину! Проложит себе дорогу хоть в аду, если понадобится!

Тонкий звук заставляет встрепенуться: про себя отсчитываю шесть ударов колокола – значит, три часа… Три часа дня!.. Цусимские острова пройдены, дальше пролив будет лишь расширяться с каждой пройденной милей! Тогда, в прошлом-будущем сражении, в это время уже давно не существовало «Осляби»… Как боевой единицы. «Суворов» же – пылал где-то в стороне, управляясь машинами… «Акицусима», что покоится на дне, – спокойненько шла в одном из бесчисленных отрядов Того, выпуская по Второй эскадре залпы смертоносной шимозы… Где это все? Не случилось! И уже никогда не будет!..

Мне хочется прыгать, крича во все горло от радости. Танцевать, скакать по палубе, показав… «Что я могу показать? Да хоть брейк-данс, занимался им в детстве! Закружусь, заверчусь по дощатому настилу, чтобы вам пусто было! Плевать, что не то время, плевать, что увидят… Нет адмирала Того с главными силами! Нет, а до спасительной темноты – четыре часа!.. Почти неосознанно выставляю вперед левую руку, ударяя правой по сгибу: «Держи, Хэйтатиро! Держи, и вот тебе мой привет!..» Средний палец сам поднимается вверх…

Громкий скрежет приводит меня в чувство. Кормовая башня главного калибра в трех метрах от меня медленно приходит в движение, натужно поворачиваясь вправо. Вслед за ней начинает протяжно скрипеть шестидюймовая, задирая орудия.

Что-то я… Голова окончательно проясняется. Боевой тревоги пока вроде не было?.. Украдкой оглядываюсь вокруг. Поблизости никого. Никого, кто мог бы видеть дурашку-псевдопоручика, потерявшего голову. Разве что – башенная прислуга… Не беда, ребята, этот жест войдет в моду лет через сто, не раньше. Все равно ничего не поймете…

Все же, поразмыслив, я решаю покинуть место воздушного поцелуя японскому адмиралу. На всякий случай. «Мало ли… – сбегая по ступенькам вниз, размышляю я про себя. – Бинокля вон нет с собой, да и в каюте давненько не был…» Отчего-то жарким огнем горят уши. Какой тут поворот? Этот?.. Сворачиваю в знакомый коридор. В самом конце каюта Матавкина…

Гулкое эхо барабанной дроби заставляет вздрогнуть. Боевая тревога… Это что еще такое?! Я что-то проглядел?..

Словно в ответ моим мыслям, броненосец начинает медленно крениться вправо. Маневр в сторону японцев? Налево? Рожественский, ты ли это? Не верю!..

Топот множества ног наполняет пространство грохотом – из-за поворота прямо на меня выскакивает боцман с дудкой во рту – глаза выпучены, бескозырка почему-то в руках. Чтобы не сдуло?.. Проносится мимо, запыхавшись. Коренастый мужик лет сорока – ему сейчас не до формальностей с честью: громкий свист едва не протыкает перепонки. С силой отвесив пинка пробегающему матросу, боцман скрывается за углом.

Вот и родная каюта. Бинокль… Когда я уже закрываю дверь, выбегая в коридор, корабль сотрясает первый выстрел. Определить, что это было, могу стопроцентно: огонь открыла носовая башня калибра двенадцать дюймов. Учения научили разбираться в грохотах… И тут же, вторя ей, почти одновременно вступают обе носовые шестидюймовые.

«Игра началась, Слава». Я пулей несусь к трапу на палубу.

Рожественский решил не разворачивать всю эскадру. Это становится понятно, как только я поднимаюсь наверх. Хочет атаковать или, по крайней мере, отпугнуть крейсеры неприятеля быстроходными кораблями.

Перестраиваясь по ходу движения в строй фронта, наш отряд, описав циркуляцию, движется в обратном направлении. Туда, где дымят сопровождающие нас вымпелы адмирала Катаоки. Слева, чуть впереди «Суворова» – «Александр», за ним виден борт «Орла». «Ослябя» и «Бородино» выступают впереди, ведя огонь носовыми башнями. Орудийная канонада растекается над морем – эхом гулко отдаются пушки соседей. Отряд Небогатова продолжает двигаться норд-остом, и, кажется, огонь поддерживают его замыкающие.

Ни черта не видать отсюда, с кормы… А что, если подняться в рубку? В боевую-то нет, разумеется… Адмирал расчувствуется, пожалуй… А в обычную? Чего, выгоните? Секунду я раздумываю. Очередной выстрел с бака заставляет принять решение: «Принято!»

Прохожу вдоль левого борта, хватаясь за все подряд: палуба так и норовит уйти из-под ног, качка все еще приличная. Центральная шестидюймовая башня повернута вперед, пушки задраны, но молчит. Осторожно огибаю ее: пальнет – останусь без слуха надолго. Если не навсегда. Обходится. Сверху отлично видно, что полупортики трехдюймовок откинуты, борт хищно щетинится орудиями…

Пш-ш-ш-ш-ш… Неожиданный звук вслед за шлепком заставляет втянуть голову в плечи. Удивленно останавливаюсь, рефлекторно оглядываясь: метрах в сорока от корабля из моря поднимается… Водяной столб, сияющий изнутри ярким желтым светом! Смесь огня и воды?.. Шимоза?! Японцы отвечают!.. Словно завороженный я ошарашенно замираю на месте, не в силах оторвать взгляда. Время замедляется: звуки выстрелов превращаются во что-то тягучее. Фонтан, достигнув своего пика, неспешно оседает обратно, сливаясь с поверхностью моря… Рядом, заметно ближе, начинает вырастать еще один. Цок, цок… Что-то звякает о броню рядом. Звук осколков заставляет встрепенуться, выводя тело из оцепенения.

Судорожно хватаясь за мокрые скобы, добираюсь до уровня боевой рубки, оказываясь между двумя мелкашками. Здесь уже многолюдней – несколько сигнальщиков замерли в ожидании, лица молчаливо напряжены. Чуть дальше, у боевой рубки, толпятся несколько штабистов: узнаю Семенова с большой подзорной трубой, у Клапье в руках вижу большую тетрадь, что-то записывает… Адмиралу не мешаете в щель смотреть, нет? Не то, чай, обзор-то загораживаете?

Наконец на мостике ходовой рубки замечаю Данчича с биноклем. Вот ты-то мне и нужен, дорогой… Как и мостик! Сейчас я, только не уходи никуда. Прыгая через две ступеньки, пулей взлетаю наверх.

– Борис Арсеньевич?.. – Мне приходится почти кричать, чтобы меня услышали, – голос теряется в грохоте канонады.

Тот все же либо не слышит, либо делает вид, не реагируя. Не суть важно. Отсюда отличный обзор, и я подношу оптику к глазам, встав с ним рядом.

Японцы отвернули, это хорошо видно. Все тем же строем фронта уходят обратно, отстреливаясь, – серые силуэты то и дело извергают яркие вспышки. Кажется, тот, что правее, дымит сильнее остальных… Подбили?

Тут же прикидываю расстояние до неприятеля – не более сорока кабельтовых. Наш отряд к этому времени почти разминулся со строем Небогатова… Неужели Рожественский решил идти в атаку одними броненосцами? А как же крейсеры?!

Перевожу окуляры налево: мало что можно различить – обзор почти закрывают надстройки «Александра», три броненосца за ним видимости отнюдь не прибавляют…

– Борис Арсеньевич!.. – делаю вторую попытку, надрывая голос.

Тот удивленно оборачивается – похоже, все же не слышал.

– Говорите!.. – Голоса почти не слышно.

– Крейсеры разве не атакуют?..

– Не слышу… Что?.. – наклоняет он голову.

– Крейсеры!!! – не стесняясь, ору я на него. – Где?!

– Сейчас увидите!.. – Он показывает рукой налево, перехватывая бинокль. – Крейсерский отряд восточней второго отряда, сейчас должны показаться…

В этот момент носовая башня выбрасывает облако дыма из правого ствола, и уши немедля забивает вата. В несколько плотных, спрессованных слоев. Данчич что-то кричит, но я уже ничего не слышу. Через пару секунд издалека доносится его голос:

– …был вести огонь по флагману «Ицукусима», он правее! – указывает биноклем вперед. – Несколько попаданий, на борту пожар… Видите или нет? – Вид у лейтенанта необычно возбужденный. Будто шальной.

Торопливо шарю трясущимися окулярами, пытаясь поймать изображение… Есть! Теперь – вижу!.. Сквозь густой дым крайнего корабля начинают прорываться огненные всполохи. И… кажется, он начинает отставать?! Мне точно не мерещится?

– Борис Арсень… – Я не успеваю договорить.

Яркая вспышка в районе полубака заставляет зажмуриться, и в следующую секунду что-то сильно ударяет меня по спине. Открыв глаза, обнаруживаю себя лежащим на досках – оказывается, это не меня ударило, а я рухнул плашмя… Жив? Быстро ощупываю тело. Вроде все работает… Справа на четвереньки поднимается лейтенант – фуражка сорвана, по переносице со лба стекает темная струйка. Ничего не слыхать, но, если судить по мимике, чертыхается так, что черти в аду икают: