Читать интересную книгу Ромовый пунш - Элмор Леонард

Николет обернулся к нему, беззлобно усмехаясь.

— Да вы что, я же лишь пошутил. Мы же с вами на одной стороне.

— До тех пор, пока никто не переступает черту, — проворчал Уинстон.

Николет с невинным видом смотрел на Макса.

— Я же пошутил, только-то и всего.

Макс молча кивнул. Может быть и пошутил, а может быть и нет. Этот юнец был ещё слишком молод, чересчур настойчив и самоуверен, и теперь ему не терпелось поскорее добраться до Орделла Робби и засадить его за решетку. Против этого у Макса возражений не было, и поэтому он сказал:

— Советую вам проверить одного жука по имени Луис Гара, освобожден из тюрьмы пару месяцев назад — точнее не скажу, сам не знаю. Запросите «Общество взаимопомощи Глэдиса» в Майями. Попробуйте подобраться к нему. Я думаю, он выведет вас на Орделла.

Они ещё несколько минут поговорили о Луисе Гара, после чего Николет ушел.

— Тут тебе звонили, — сказал Уинстон после того, как они остались одни. — Назвали имя… — Уинстон заглянул в лежавший на столе перед ним блокнот. — Симона Харрисон, проживает на 30-й улице. Кто это?

Макс недоуменно покачал головой.

— Понятия не имею.

— Она ездит на «85 Меркури».

* * *

Специально для Луиса Симона исполняла репертуар Марты и Ванделлас: на смену «Жаркой волне» пришли «Зыбучие пески». Луис сидел, кивая головой, и иногда даже попадая в такт, то и дело попивая ром. Выпивка тоже была её. Затем он принялся хлопать, и Симоне пришлось отвлечься — «Нет, милый, вот как надо» — и задать ему ритм. Ром помог ему окончательно раскрепоститься. Затем вместе с Мэри Уэллс она исполнила песню «Мой парень». Потом настал черед «Что с тобой, малыш» в исполнении все той же Мэри Уэллс и Марвина Гайе, и Симона протянула руки Луису, приглашая его составить ей компанию и выступить в роли Марвела Гайе. Луис сказал, что он не знает слов этой песни. Сказать по правде, он не знал ещё много чего, но зато он был большим, крепким мужиком, с упругими мускулами и волосатой грудью. «А ты слушай слова, сладкий ты мой. Вот и запомнишь. Иди сюда и делай вот так», — она показала ему, как нужно, свободно держа руки, ме-е-едленно двигать бедрами, ясно? Мечтательно глядя на своего партнера, и желая отвлечь его от созерцания собственных ног, Симона сказала:

— Это должно быть вот здесь, в самом тебе, — она положила руку на живот, — а не где-то на полу.

Он схватил её и притянул к себе, все ещё продолжая двигаться под музыку.

— Пойдем в спальню.

— Радость моя, но там же нельзя танцевать.

Когда он принялся водить руками по всему её телу и в конце концов запустил руку под юбку, Симона поинтересовалась:

— Что ты там ищешь?

— Уже нашел.

— Да уж, кажется и в самом деле…

— Пошли в спальню.

— Малыш, только не надо рвать белье. Эти трусы я только сегодня купила.

— А я могу. Запросто.

Новое белье напомнило ей о недавнем походе по магазинам, где она встретила девчонку, с которой должна была там встретиться и сказала:

— Деньги нужно прибрать подальше. Нечего им валяться на виду.

— Ладно.

— Их нужно спрятать.

— А я сейчас спрячу свою вещицу.

Белые мужики любили говорить что-нибудь такое остроумное. Даже вот такие отъявленные уголовники, как этот.

— Правда? Тебе хорошо со мной, малыш? Даааа… Но только не рви белье, ладно, сладкий мой? Если тебе нравится рвать белье, то я специально для тебя пойду и надену старое.

* * *

Макс нажал кнопку звонка и замер в ожидании. Из дома доносилась музыка, в которой он постепенно узнал мелодию из старого детройтского репертуара, это было что-то знакомое, хотя припомнить название группы, или что за песню они исполняли, ему так и не удалось. Он снова позвонил, и ему пришлось прождать ещё минуту, прежде, чем женский голос из-за двери спросил:

— Что вам нужно?

— Мне нужен Орделл, — ответил Макс, глядя в глазок. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его через глазок, для этого ей пришлось бы включить свет на крыльце.

— Его здесь нет.

— Но я должен с ним встретиться.

— Где?

— Здесь. Он сказал в девять. — На часах было без десяти девять вечера.

— Подождите.

На противоположной стороне улицы дети затеяли какую-то шумную игру, и Макс подумал, что в столь поздний час им следовало бы уже давно отправиться по домам.

За дверью раздался мужской голос.

— Чего вам надо?

— Я уже сказал об этом леди. У меня встреча с Орделлом.

За дверью наступило молчание.

— Вы полицейский?

— Я поручитель. Включите свет на крыльце, и я покажу вам мое удостоверение.

— Я так и подумал, — произнес мужской голос за дверью.

Теперь он звучал уверенно.

Дверь отворилась, и за ней Макс увидел Луиса Гара, который стоял на пороге в одних брюках, без рубашки, почесывая волосатую грудь. Макс мгновенно установил взаимосвязь: оба были приятелями Орделла, этим можно было объяснить пребывание Луиса в этом доме, но не то, чем он занимался с этой женщиной.

— Никакой встречи Орделл тебе не назначал, — нарушил молчание Луис. — А не то он мне обязательно сказал бы.

— Значит, ты работаешь на него, — сказал Макс. — Ну а я как раз разыскивал вас обоих, и видно труды мои не напрасны.

С этими словами он перешагнул порог дома, оттолкнув Луиса от двери плечом, отчего тот едва не потерял равновесие, падая на дверь, которая с грохотом ударилась о стену, оказываясь распахнутой настежь. Макс обернулся в его сторону.

— С тобой все в порядке?

Тут снова голос подала женщина.

— Слушайте, мне здесь только мордобоя не хватало.

Она стояла в прихожей, запахнув на себе халат, босиком, но зато с макияжем на лице — густо наложенные голубые тени и ярко-красная помада — а волосы старательно уложены в замысловатую прическу. Что здесь происходит? Оба они полураздеты, на кофейном столике в гостиной стоят бутылки с кока-колой и пуэрториканским ромом, но стаканов нет, играет музыка.

— Госпожа Харрисон, — сказал Макс, — вы не подскажете мне, что это за группа?

— «Марвелеттс», — ответила Симона. — Они мне очень нравятся. — Она подошла к стерео и выключила его.

Макс продолжал разглядывать её.

— А этот господин здесь тоже живет?

Луис теперь стоял рядом со столиком, на котором стояли бутылки. Негритянка подошла к низкому мягкому креслу и села, закинув ногу на ногу.

— Если вы хотите узнать что-то о Луисе, то почему бы вам не спросить об этом у него? Вот он, стоит перед вами.

— Извините за беспокойство, — сказал Макс. — Мы с ним и на улице можем поболтать.

— Да что вы, не стоит, — Симона взяла со стола недопитую бутылку с кока-колой. — Просто ведите себя прилично.

Она решила наблюдать за происходящим со стороны.

Макс затруднялся даже приблизительно определить для себя её возраст: вызывающе яркий макияж, а волосы зачесаны наверх и уложены в элегантную прическу, в которую была вплетена нитка жемчуга.

— Раньше Луис работал на меня.

— Вот как? Что ж, очень интересно, — отозвалась женщина.

— А уходя, он выломал входную дверь моего офиса и позаимствовал из конторы парочку «пушек».

— Это которых? — нагло поинтересовался Луис. — Уж не «Моссберг» ли и «Питон»?

Макс видел, что четыре года, проведенные в тюрьме штата, не прошли для Луиса даром, теперь он стоял, подбоченясь, демонстрируя перед ним свои мускулы. Но его выдавал взгляд, который скорее можно было назвать остекленевшим, чем угрожающим: Луис был слишком пьян для того, чтобы изображать из себя супермена.

— Луис, ты никогда не пойдешь на это, — сказал Макс.

Этот парень сам не ведал, чего творит.

— Где мое оружие?

Луис пожал плечами плечами.

— У тебя в машине?

— Он её кому-то одолжил, — подала голос Симона. — И никакого оружия здесь нет, так же как и его машины. Или что, станете обыскивать дом, чтобы убедиться вру я или нет?

— Он не имеет права, — возразил Луис.

Макс обернулся к нему.

— Хочешь, чтобы я вызвал полицию?

— Только попробуй сунуть свой нос куда-нибудь, я тебя живо остановлю.

Макс пожалел, что не прихватил с собой свое ружье, стреляющее шариковыми пулями. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака автоматический «Браунинг» и направил его на Луиса.

— Сядь и не выступай. А не то буду стрелять. Нет, убивать я тебя не стану. Просто подстрелю, чтобы ты сначала как следует помучился от боли, а потом ещё остался калекой на всю жизнь. — Он перевел взгляд на притихшую женщину. — Возможно это даже могло бы спасти ему жизнь.

Она кивнула, оставаясь сидеть в своем кресле.

— Возможно.

— Вы только представьте себе, мадам: человек выходит из тюрьмы и начинает усиленно добиваться того, чтобы его снова туда засадили.

— Он просто ничего не может с собой поделать, — сказала на это Симона.