Томас был рожден в боли и отчаянии в глубинах римской тюрьмы.
Эта версия его друга была одичавшей, злой и опасной, но самое главное – очень и очень сильной.
– Индира! Опусти оружие! Ради Бога, опусти оружие! – завопил Бек. Индире, похоже, не особо хотелось подчиняться, однако злобная истерика Бека в конце концов на нее подействовала. Она присела и положила свой пистолет на пол. Затем поднялась, вскинув обе руки вверх. Томас все равно не отпустил Бека. Выглядел он так, словно раздумывает, словно почти что решился уже оторвать голову мужчины от тела, дернув и свернув шею.
– Томас, – произнес Джесс так спокойно, как только мог, одновременно угрожающе выставив молот перед солдатами. – Он согласился. Отпусти его, а то они нас убьют. В том числе и наших друзей.
Томас по-прежнему воинственно стоял на своем месте, однако, очевидно, наконец прислушался в голосу разума, потому что отпустил Бека, оттолкнув его прочь. Бек рухнул на грязный пол, глотая ртом воздух и кашляя, когда солдаты быстро подскочили и оттащили его подальше, в безопасный угол.
Теперь наступил момент настоящей опасности, подумал Джесс и крепче сжал в своей вспотевшей руке молот. Если Бек прикажет избавиться от них… Только вот Томас, к ужасу Джесса, об этом не беспокоился. Он наклонился и начал собирать сломанные детали печатного станка, будто бы мужчины и женщины, угрожавшие их жизням, и не существовали. Джесс почувствовал себя глупо и очень одиноко, выставив инструмент вместо оружия.
– Вы видели, что мы способны для вас сделать. Знаете, что мы можем быть полезны. Теперь оставьте нас в покое, – сказал Томас и оторвал сломанный зубец от погнутого металлического стержня. – Вы нам мешаете. Идите и найдите нам древесину, металл и материалы надлежащего качества.
– Ты безумен! – сказал Бек. Получилось у него теперь только хрипеть. – Он безумен!
– Он гениален, – сказал Джесс. – Господин Бек, предоставьте нам материалы получше и получите то, что желаете. Будете угрожать нам или же нашим друзьям, и я сомневаюсь, что Томас в следующий раз откажется от идеи украсить вас синяками. Вы ни за что не реконструируете машину без нас. Мы друг друга поняли?
– Ах вы наглые, мелкие ублюдки, – хрипел Бек. Его голос звучал так, будто в глотке у него перемололи осколки стекла. – Думаете, у вас есть власть?
– Я только что видел, как вы рыдаете от радости, разве нет? Вам это нужно. У нас это есть. В этом и заключается смысл переговоров. И вы знаете, что если свяжетесь с моим отцом, то он предложит вам отличные условия на договор поставки всех материалов, которые способны воплотить вашу мечту в реальность. А теперь уходите.
Бек никак не ответил на эти слова, однако Джесс знал, что добился своего. Он дождался, пока последний приспешник Бека выйдет из мастерской, а затем захлопнул дверь и запер изнутри, прежде чем повернуться к Томасу.
Томас перестал собирать сломанные детали, посмотрел на Джесса, и медленно, очень медленно губы Томаса растянула ухмылка, какой Джесс никогда не видел на его лице прежде.
– Что ж, – сказал Томас. – Это было великолепно.
– Было. – Джессу не хотелось портить момент, пронизанный какой-то извращенной радостью, однако ему также нужно было спросить: – Зачем ты на него набросился?
Улыбка Томаса померкла в изогнутых уголках губ.
– Если бы я не сыграл роль немецкого берсеркера [4], ее бы сыграл он, – сказал Томас. – Это была отличная стратегия; покалечь он тебя, а потом остальных одного за другим, и мы бы уже не смогли сбежать, даже если бы придумали как. Теперь он знает, что я наполовину псих, и знает, что я ему нужен. Пойдет и подумает.
Слова Томаса были отчасти правдой, подумал Джесс. Но только отчасти. Он внимательно посмотрел на друга, а потом сказал:
– Спасибо.
Пока пальцы Томаса беспокойно перебирали металлические детальки, которые были у него в руках, он лишь пожал одним плечом.
– Ты мой лучший друг, – сказал он. – И я всегда буду за тебя сражаться.
Вот так просто. У Джесса сдавило горло, будто бы рука Томаса оказалась на шее, однако слабость он почувствовал лишь от порыва благодарности.
– Проверь, чтобы удостовериться, что у нас есть все, что необходимо, – сказал Томас. – Все детали Луча. Нас будут ждать. – Он снова начал собирать сломанные части и шестеренки, и Джесс не до конца понимал зачем.
– Ты же не собираешься на самом деле строить им новый печатный станок, правда? – спросил Джесс. Томас вскинул брови и открыл печь кузницы. Вытряс туда целое ведро металлических деталей и кусков, а затем опять закрыл заслонку печи. Понадобится всего несколько минут, чтобы весь их труд превратился в металлическую жижу.
– Ни в коем случае, – сказал Томас. – Пошли.
Несмотря на отвращение к процессу копания, Джесс был рад, что они потрудились заранее, когда поползли по новенькому тоннелю под задней стеной, ведущему в темнеющий под тучами день. Стража по-прежнему наблюдала за запертой дверью мастерской.
Одна-единственная капелька дождя упала Джессу на лицо, когда он выкарабкался. Теперь он не мог точно сказать, сколько времени.
Однако определенно пришло время уходить.
Вульфа, Санти и Морган в тюрьме больше не было. Там было пусто – если не считать тела двух мертвых стражников, лежащие на койках, которые принадлежали Вульфу с Санти. Тела были накрыты, чтобы сойти за спящих.
Джесс вспомнил, что мужчины говорили пасмурным утром. «Придется идти до конца». Они не преувеличивали.
– Где же мы тогда с ними встретимся? – спросил Томас.
– Разве Вульф тебе не сказал?
– Сказал только держаться с тобой. Что я и планирую делать.
– Хорошо. Мне бы было не по себе, если бы я сейчас остался один, – сказал Джесс. Он в последний раз поглядел на тюрьму, двери всех камер были распахнуты. «Если весь мир – это замок, будь ключом», – говорил Джессу отец. – Нам нужно добраться до зернохранилища на другом конце от полей, за городской ратушей. И лучше бы нам поторопиться и вести себя тихо.
Они прошли половину парка, когда полил дождь, и жирные, холодные капли в момент обратились тяжелой серебристой стеной. Буря сейчас была как нельзя кстати, однако Джесс видел, что люди продолжают ходить и под дождем. Бегают тут и там. Но никто не мог их как следует разглядеть и поднять тревогу.
А потом Джесс вдруг осознал, что люди на самом деле из домов и зданий выходят. Что они вовсе не бегут в поисках укрытия, что было бы логично. Жители Филадельфии выходили из зданий на улицы, и все, кажется, тянулись в сторону городской ратуши… в том