подошел ближе и заметил, что зрачки ее голубых глаз крохотные, словно булавочные головки.
– А у меня нет одежды, – сказала она. – Ее забрали.
– Я найду тебе что-нибудь. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. – Светловолосая головка повернулась вправо, затем влево. – Но я не могу вспомнить, кто я такая. Человек с белыми волосами сказал, что я потеряла память. Он милый, правда?
– Так мне говорили, – осторожно согласился я. – Но ты ведь хочешь вернуться домой?
– У меня нет дома.
Она высвободила из-под простыни длинную ногу и провела изящной рукой по копне светлых волос. Затем коснулась подергивавшейся щеки и прижала ее пальцем, как будто стараясь скрыть это.
– Дом куда-то подевался, но сестра говорит, они его ищут. Ты его нашел?
– Да. Потому-то я здесь.
Она несколько секунд обдумывала мои слова, хмуря лоб.
– Значит, ты знаешь, кто я? – спросила она в итоге.
– Тебя зовут Энона Фридлэндер, – сказал я. – И ты живешь в Сан-Франциско.
– Правда? А я этого не помню. Ты уверен?
Я рассматривал ее руку: она была испещрена крошечными шрамами. Девушку уже долго держат на наркотиках. Она и сейчас в какой-то степени была под их воздействием.
– Да. Я уверен. Ты сможешь встать с постели?
– Сомневаюсь, что мне этого хочется, – сказала она. – Наверное, я лучше посплю.
– Ничего страшного, – ответил я. – Ты поспи. Мы пока еще не готовы к отъезду. Чуть погодя, когда ты поспишь, мы уедем.
– У меня нет одежды, или об этом я уже говорила? И сейчас на мне ничего нет. Ночную рубашку я уронила в ванну. Сестра очень рассердилась.
– Ни о чем не беспокойся. Я сам все устрою. Найду тебе что-нибудь, когда мы будем готовы ехать.
Тяжелые веки внезапно закрылись и открылись снова с усилием. Рука соскользнула вниз, нерв больше не дергался.
– Ты мне нравишься, – проговорила девушка сонно. – Как тебя зовут, ты сказал?
– Маллой. Вик Маллой, детектив.
Она кивнула:
– Маллой. Постараюсь запомнить. У меня очень плохая память. Кажется, ничего не могу запомнить.
Ее веки снова смежились. Я стоял над ней, наблюдая.
– Кажется, я засыпаю.
Затем, после долгой паузы, когда я думал, что девушка уже спит, она произнесла отстраненным голосом:
– Знаешь, она его застрелила. Я там была. Она схватила дробовик и застрелила его. Это было жутко.
Я почесал кончик носа. Тишина воцарилась в палате. Девушка теперь спала. Лекарство, которое вкатила ей медсестра, увлекло ее в сон.
Возможно, она не очнется до самого утра. Значит, придется ее нести на руках, если я сам сумею выбраться отсюда. Но еще было время позаботиться об этом.
Если нужно будет ее нести, тогда достаточно завернуть ее в простыню, но если она захочет идти сама, придется раздобыть ей какую-нибудь одежду.
Я оглядел комнату. В изножье кровати, у противоположной стены, стоял комод. Я принялся открывать ящики один за другим. Почти все они были пусты, в некоторых оказались полотенца и постельное белье. Одежды не было.
Я прошел через комнату к шкафу, открыл его и заглянул внутрь. Там нашелся халат, тапочки и два плотно набитых чемодана, аккуратно задвинутых на верхнюю полку. Я спустил один из них. На крышке были выбиты инициалы «Э. Ф.». Я расстегнул ремни чемодана и открыл его. Его содержимое разрешило проблему с одеждой: он был набит вещами. Я осмотрел их. На дне чемодана лежала униформа медсестры.
Я заглянул в боковые карманы чемодана. В одном из них оказался маленький голубой ежедневник за 1948 год.
Я быстро его пролистал. Записи были немногочисленны и редки. На нескольких страницах упоминался некто Джек, и я догадался, что имеется в виду Джек Бретт, дезертировавший из флота, – мне рассказывал о нем Мифлин.
24 января. В кино с Джеком, 19:45.
28 января. Ужин в «L’Etoile». Встреча с Джеком в 18:30.
29 января. Домой на выходные.
5 февраля. Джек возвращается на свой корабль.
Больше ничего вплоть до 10 марта.
10 марта. Все еще ни одного письма от Джека.
12 марта. Доктор Зальцер спрашивает, не хочу ли я немного подработать. Согласилась.
16 марта. Приступаю к работе в поместье «Крествейз».
18 марта. Мистер Кросби погиб.
Оставшиеся страницы ежедневника были пусты, как и ее жизнь с того дня. Предположительно ее направили в поместье «Крествейз», чтобы ухаживать за кем-то. Она видела, как не стало Кросби. Поэтому ее заперли в этой палате на два года, накачивая наркотиками в надежде, что рано или поздно ее мозг разрушится и она уже не вспомнит случившееся.
Это было очевидно, только она до сих пор не забыла. Та кошмарная сцена все еще стоит у нее перед глазами. Возможно, она случайно вошла в комнату, где две сестры боролись, чтобы завладеть ружьем. Может быть, она спряталась, не желая смущать Кросби, когда тот пытался разнять дочерей, и увидела, как дробовик выстрелил, нацеленный на Кросби.
Я посмотрел на неподвижное белое лицо. Когда-то, но не теперь, на этом лице читались характер и решительность. Она не из тех, кто станет молчать или согласится взять деньги. Она, вероятно, настаивала на том, чтобы вызвать полицию. Поэтому ее посадили под замок.
Я задумчиво поскреб подбородок и хлопнул по раскрытой ладони маленьким ежедневником. Теперь надо выбираться отсюда, и поскорее.
И словно в ответ на мою мысль, здание внезапно сотряс чудовищный удар, грохот был такой, как будто рухнула половина дома.
У меня чуть сердце не разорвалось, я в два прыжка оказался у двери и распахнул ее. Коридор был полон известковой и кирпичной пыли, из пыльного облака появились две фигуры с оружием в руках, стремительно кинувшиеся к палате Хоппера, – Джек Керман и Пэт Финнеган. Увидев их, я издал сиплый возглас. Оба резко развернулись, целясь в меня.
Напряженное лицо Кермана расплылось в широкой, радостной улыбке.
– «Юниверсал сервисес» к вашим услугам! – объявил он, хватая меня за руку. – Выпить хочешь, дружище?
– Хочу транспортное средство для обнаженной блондинки, – ответил я, обнимая его и едва не падая с ног от дружеского хлопка по спине, которым наградил меня Пэт. – Вы что натворили, взорвали здание?
– Набросили на окно пару цепей и дернули десятитонным грузовиком, – похвастался Керман, улыбаясь до ушей. – Немного грубовато, зато действенно. Где твоя блондинка?
На месте зарешеченного окна теперь зияла дыра с обломками кирпичной кладки.
Я потащил Кермана в палату Эноны, а Финнеган остался охранять коридор. Нам потребовалось секунд десять, чтобы завернуть бесчувственную девушку в простыню и вынести из палаты.
– Прикрывай отход, Пэт! – крикнул я, проносясь мимо него к пролому в стене. – Если придется – стреляй!
– Положи девушку мне на плечо, – попросил Керман срывающимся от волнения голосом. – Там есть пожарная лестница.