Читать интересную книгу Избранный - Максим Замшев

– Я что-то устал немного.

– Да. Мужчины пошли хлипкие.

Марина усмехнулась и отодвинулась от Станислава.

– Вы не находите, что мы сейчас сидим вот так, сидели… близко… по ошибке.

– Выражайтесь яснее, – Марина начинала злиться.

– Яснее, по-моему, некуда. Я вас предупреждал, что я никчемный человек?

– Нет, забыли…

– Ну, теперь вы в курсе.

– И в чем же ваша никчемность выражается? Хоть мне и все равно, все же проясните. – Девушка волновалась и говорила чуть ли не скороговоркой.

– Хорошо, только без обид.

– Ради бога…

– А будет нормальный, не никчемный человек, давний семьянин, человек не юный и с положением, не франт и не ловелас, сидеть с подругой своего приятеля на Чистых прудах?

– А если подруга хороша собой и этот не франт и не ловелас влюблен в нее? – Марина взглянула на него вызывающе.

– Вы зря все решили за меня! Такое поведение слабого пола для меня не новость. Да! Слабого. Я… Впрочем, это уже лишнее.

– Отчего же! Продолжайте. Вы же собрались меня в чем-то упрекнуть. Я имею право…

– Не имеете. – Станислав поднялся. – Не заставляйте меня толкать вас к банальной интрижке, а меня обманываться на собственный счет. Видел бы нас сейчас Алексей…

Телефон Марины подал сигнал о принятом сообщении.

– Подумать только, легок на помине. Объявился наш парижанин!

Станислав никак не отреагировал на ее реплику и довольно быстро двинулся по бульвару, Марина – рядом.

Борис Аркадьевич чуть подождал и тоже устремился к метро «Чистые пруды». Он невероятно устал. Ноги ныли, а сердце колотилось так, что каждый удар отдавался во всем теле.

25

Вступив в электронную переписку с далекой Вероникой, Климов не мог не вспомнить о Марине. Ведь эти две женщины вчера звучали в нем одновременно. И если к Веронике Алексей ничего толком не испытывал, только пробовал привлечь к себе ее интерес, сделать ее частью своего лирического обихода, то с Мариной они были весьма прочно связаны общими словами, днями, ласками, ссорами, и воспоминания о ней нельзя было моментально вытравить или хотя бы оставить на потом. Несмотря на весь свой индивидуализм, Алексей требовал от себя значительно большего, чем от тех, кто его окружал. Может быть, это и есть высшая форма эгоизма и мизантропии – упорно соблюдать по отношению к ближним целый свод обязанностей, но даже не задумываться над тем, должны ли что-нибудь соблюдать они. Алексей никогда не обижался на тех, кто подолгу не звонил ему, а делавших гадостей воспринимал настолько не всерьез, что считал совершенно ненужным тратить силы на отношение к ним. Вот и сейчас о своей подруге не тосковал, но считал неудобным, что уже вот почти сутки не сообщал о себе. Климов достал свой мобильник, убедился, что за это время никто ему не звонил, нашел в записной книжке номер Марины и отправил сообщение: «Дорогая, у меня все в порядке. Когда вернусь, не знаю. Надеюсь, что скоро». Уже собирался отправить, но потом вернулся к тексту и дописал: «Привет отцу».

Отец Марины, Борис Аркадьевич, действительно нравился Алексею. Порой, когда Марина приглашала его зайти, он ловил себя на мысли, что будет рад встрече с Борисом Аркадьевиче едва ли не больше, чем тому, для чего его зазывала девушка. Климов догадывался о своеобразной ревности Марины к отцу, но всерьез не задумывался об этом: «Наверное, им нелегко вместе под одной крышей. Два ярких человека, наверняка он опекает ее, как маленькую. А она строптива! Завтра обязательно нужно попасть на Пер-Лашез и сделать для старика снимок урны Махно. Сам ему передам, не через Марину. Пусть порадуется».

Климов бросил взгляд на часы и ужаснулся. Было уже без двадцати восемь! А Пьер ровно в восемь будет ждать его у Мулен Руж. Опаздывать Климов очень не любил и если задерживался даже на несколько минут, переживал неловкость. Прикинув, сколько времени займет путь до ближайшего метро, Алексей решил добраться до знаменитого на весь мир кабаре на такси.

На противоположной стороне улицы как раз находилась стоянка.

Климов заглянул в один автомобиль, в другой, в третий – ни в одном из них водителей не оказалось. Видимо, прохлаждались где-то неподалеку, коротая время за поеданием гамбургеров.

Наконец на стоянке притормозил автомобиль, и Климов плюхнулся на заднее сиденье.

Рядом с водителями в парижских такси пассажирам садиться запрещено.

26

За столом, где Анибал каких-то пять минут назад демонстрировал Антуану свою «авиньонскую любезность», теперь восседало пять человек. Общество Антуана и Анибала разбавили сотрудники кафе Жак и Гари, которых Анибал подозвал как старых знакомых, а Антуан усадил рядом с собой Клодин, представив ее как свою подругу. Парень за стойкой таращился на все происходящее во все глаза, поскольку впервые видел, как официант и мойщик посуды сели за один стол с посетителями. Но Жак и Гари не испытывали никаких неудобств, а уж тем более угрызений совести, напротив, держались вполне раскованно…

Анибала и двух его друзей интересовали все подробности жизни Леруа в Париже.

– Ну как там наш Жорж? Все такой же прощелыга, дамский угодник и игрок? – озорно улыбаясь, спрашивал Жак.

– Да. Несмотря на годы, он полон оптимизма, – врал в ответ Антуан, убеждаясь, что его собеседники не из тех, кто читает криминальную хронику в газетах, и что о смерти их старого друга они и слыхом не слыхивали.

– А мы уж думали, что он никогда не даст о себе знать! Значит, дела его уже не так плохи, выходит, выпутался он и на этот раз, – цедил пиво Анибал.

– Ну, мозги у месье Жоржа всегда были на месте, я бы даже сказал, в том месте, в котором нужно.

В ответ на эту реплику авиньонцы громко захохотали.

– С этим местом, о котором ты толкуешь, малыш, у него, что с мозгами, что без мозгов, все было в порядке, – включился в разговор Гари.

Антуану удалось скрыть смущение, но выразительный взгляд Клодин краем глаза он засек.

– Он мне рассказывал о каждом из вас очень много и подробно. Просил предать отдельные приветы!

– Ты привез нам отличные новости, дружок. Мы все любили Жоржа. Он был не последний человек, нотариус, а водил дружбу с нами запросто. В наше время такое не часто, увы, не часто. – Анибал прикончил пиво и отставил пустой бокал в сторону.

Бармен тенью промелькнул мимо них. Антуан вернул его и попросил еще пива на всю компанию.

Когда бокалы с темной жидкостью появились на столе, Анибал поинтересовался:

– А что, Жорж не собирается посетить родные места? Ведь если у него теперь все в порядке и его долг, как ты говоришь, уже отдан, ему нечего бояться…

– Он ничего не говорил мне про это. По-моему, сейчас у него много дел в Париже, но в будущем… – Антуан понимал, что сейчас узнает что-то важное. Он и словом, само собой, не обмолвился о долге Леруа и вообще не имел понятия ни о каком долге, но, видимо, его заверения, что у Леруа все в порядке, были восприняты именно в связи с ним.

– Эх, узнаю старину Жоржа, – вздохнул Гари, – так всегда было. Сначала дела, весь он важный и деловой, а потом казино, азарт, безумие в глазах, и всей деловитости конец. Долги, кредиты и все такое… Он же и уехал отсюда из-за неприятностей с долгами. Взял у «Клеман и сыновья» большой кредит, срок пришел возвращать, а он проигрался в пух и в прах. Вот и уехал отсюда, можно сказать, сбежал. Выхода у него не было. Мы ведь и не знали, что он в Париж подался. Думали, вообще смылся из страны подальше. С Клеманами шутки плохи. Они своих должников, поговаривают, не прощают. Но если у него все хорошо, то дай бог ему удачи. Если ты, конечно, не врешь и не Клеманы тебя прислали справки наводить. – Гари зыркнул на Сантини испытующе.

Антуан понял, что ситуация накаляется, но на помощь пришла Клодин.

– Вот она людская неблагодарность! Мы их поим пивом, отвечаем на их глупые вопросы, а они еще и хамят. Да, дядя Жорж совсем не так нам обрисовывал своих друзей…

Прозвучало это убедительно. Анибал и Жак примирительно зашикали на Гари, а тот и сам, сконфузившись, не ведал, как загладить свою вину.

27

Такси притормозило на площади Бланш.

Вчера здесь, вон в том кафе, он познакомился с Наташей.

Климов помнил, что они условились созвониться около одиннадцати вечера, после того, как закончится представление в Мулен Руж. Раньше Наташа не могла поужинать с ним. Теперь Алексею представится случай увидеть ее прежде ожидаемой встречи.

Пьер нервно, широкими шагами расхаживал около входа в кабаре. Увидев Алексея, он замахал ему своими длинными руками, так, будто без этого Алексей был не в состоянии его заметить.

– Как хорошо! А то я уже начал волноваться! Хочется сесть поближе. Я люблю сидеть в Мулен Руж близко к сцене.

Алексей дружески приобнял Пьера за талию и подмигнул:

– Я не мог предположить, что ты такой любитель Мулен Руж. Эстет, знаменитость, утонченный человек…

Пьер шутливо опустил глаза, изображая провинившегося школьника: