его физиологии и памяти, о которых КьиРиа не мог позаботиться сам. Она полагала, что тому, кто намерен прятаться внутри Культуры или где-либо ещё десять тысяч лет, будет не лишним иметь на своей стороне такого союзника.
— Я думала, что ваша память хранит больше событий, чем чья-либо еще, — сказала она КьиРиа. Это был четвертый день, который тот провел вне воды, и первый без мокрых полотенец. — Она ведь должна быть очень обширной. Память, я имею в виду.
Человек потер лицо обеими руками:
— Что ж, ты ошибалась, — сказал он ей. — Одна из вещей, которую вы должны сделать, если собираетесь жить долго и не сойти с ума, — убедиться, что о сохранности ваших воспоминаний должным образом… заботятся. Присматривают.
— Как вы вообще их сохраняете? — спросила Коссонт. — У вас в голове компьютер?
— Вовсе нет, — пожал плечами КьиРиа, выражение его лица указывало на то, что он нашел эту идею неприятной. — В каком-то смысле мой мозг такой, каким был всегда, просто стабилизированный. Так было на протяжении тысячелетий. Хотя внутри есть модифицированное нейронное кружево. Специфическое — не комм. А вот чем я действительно могу похвастаться, так это дополнительным хранилищем. Не обрабатывающие процессоры — просто место хранения. Хотя кого-то это, возможно, напугало бы.
— Оно отдалённое? — спросила Коссонт, — то есть, находится далеко или…?
— Нет. Оно во мне, — признался КьиРиа. — Непосредственно во мне. В человеческом теле предостаточно места для хранения информации, если только вы сможете закодировать соответствующие базы и установить нанапроводимую систему считывания через спирали. Я начал с соединительной ткани, потом кости, а теперь даже в самых жизненно важных органах есть встроенные хранилища. Нисколько не умаляет их полезности, во многом даже улучшает функционал, увеличивая прочность костей, например, и прочее. Хотя я заметил, что тело в результате не очень хорошо плавает.
— Ты буквально отягощен своими воспоминаниями! — сказал Склом, посмеиваясь.
КьиРиа это не впечатлило, он поднял руку и, вытянув палец, осмотрел его.
— Ну да. Однако в моем мизинце теперь больше знаний, чем у некоторых людей в буквальном смысле во всем теле.
— А что с генерирующим органом? — спросил Склом, смоделированный по образцу мужской силокулы. — Там тоже что-то хранится?
КьиРиа нахмурился, отведя взгляд, словно отвлекшись:
— В настоящее время пусто.
Склом расхохотался. Коссонт подумала, что мужчины, казалось, находили забавными схожие вещи и шутки, независимо от своей видовой принадлежности.
— Пространство для расширения! — Склом хрипел, хотя КьиРиа, похоже, не забавляло его веселье. Он закатил глаза, обменявшись с Коссонт многозначительным взглядом и слегка потерев переносицу при этом.
— Сначала мои воспоминания были размещены случайным образом по всему моему телу в многочисленных копиях, — поведал он. — В настоящий момент, когда доступное место занято, обычно имеется только одна копия каждого воспоминания — на протяжении веков я, в рамках одного из своих долгосрочных внутренних проектов, сортировал, перемещал и складировал все мои воспоминания, помещая их в места, казавшиеся мне наиболее подходящими. — Он посмотрел на Коссонт. — Я слукавил: мой… генерирующий орган содержит все мои воспоминания о моих предыдущих контактах. Что кажется вполне уместным.
— Ха! — воскликнул Склом, довольный признанием.
— Уместно, — согласилась Коссонт. — Но что осталось в вашем настоящем мозгу?
— Недавние воспоминания, недавно вызванные прежние воспоминания, очень запутанная карта ячеек памяти моего тела, и, своего рода, случайные, просеянные обломки мыслей, когда-либо проходивших через мою голову. Я не могу — не смею — вмешиваться в них, за исключением одного или двух очень специфических эпизодов. Делать это означало бы перестать быть собой. Мы в значительной степени являемся суммой всего, через что прошли, и избавиться от этого знания означало бы расстаться со своим я.
— Про какие один или два специфических эпизода вы… — начала Коссонт.
— Они не касаются тебя, — оборвал КьиРиа мягко.
Коссонт немного понизила голос:
— Кто-нибудь когда-нибудь разбивал вам сердце? — тихо спросила она.
— Фххх! — исторг Склом.
— В том смысле, который, я уверен, ты в это вкладываешь, не более чем девять с половиной тысяч лет назад, — оживленно сообщил ей КьиРиа. — Возьмем другое, более подходящее определение: мое сердце разрывается при каждом новом столкновении с идиотизмом и жестокостью всякого рода существ, которые осмеливаются называть или думать о себе как о носителях разума.
— Другими словами, — вставил Склом, — примерно раз в столетие, полвека или около того.
КьиРиа посмотрел на него, но не стал поправлять.
— Итак, — сказала Коссонт, — сексуальные воспоминания…
— Да, — отозвался КьиРия.
— …Где вы храните воспоминания о любви, бывших возлюбленных?
КьиРиа посмотрел на нее.
— В голове, конечно. — Он отвернулся. — Во всяком случае, их не так много, — добавил он чуть тише. — Чем дольше живёшь, тем сложнее становится любить, а я прожил очень долго. — Он снова остановил свой взгляд на ней. — Я уверен, что это, помимо прочего, зависит от вида — некоторые, кажется, вполне прекрасно себя чувствуют, вообще не имея понятия о любви — но в какой-то момент — достаточно скоро в моём случае — приходит понимание того, что любовь обычно проистекает из внутренней потребности, и что поведение,… выражение любви важнее, чем личность, на которую это чувство обращено. — Он мрачно улыбнулся Коссонт. — Ты, молода, и поэтому всё, сказанное мною, не будет иметь для тебя никакого смысла. — Его улыбка растаяла. Как поздний весенний снег по утрам, подумала Коссонт.
— Я завидую твоим иллюзиям, — добавил он, — хотя не желаю их возвращения.
Длинные пирсы и выпуклые понтоны гигантского сочлененного плота изгибались и скрипели вокруг них, подобно гигантской артритной руке, лежащей по поверхности океана, вечно и тщетно пытавшейся утихомирить его.
— А-ха! — нарушил молчание Склом. — Вот оно! — и аватар спрыгнул с дивана, покатив по плоту синее пятно конечностей, когда в небе появился небольшой шаттл, прорезавший сине-зеленые беспокойные волны. Он нёс одиннадцатиструнную, недавно сделанную для Коссонт “Всё, Что Считается Законным”. Услышав, что в идеале для правильной игры на инструменте требуется четыре руки, Склом жаждал опробовать инструмент.
КьиРия вздохнул:
— Это будет звучать ужасно, я думаю?
Коссонт кивнула:
— Наверняка.
Она снова пришла в себя. На мгновение её захлестнула паника, когда она вспомнила декомпрессионный взрыв и туманный вихрь высвобожденного воздуха, выбросивший её и андроида в вакуум — на ледяную, твёрдую, как железо, поверхность планеты… потом она поняла, что чувствует себя хорошо, и никакой боли нет, а поверхность под ней была теплой и даже удобной.
Она открыла глаза, ожидая, что под ней прокатится океанская зыбь, а сверху раскинется белое небо.
— В медицинском отсеке, на борту корабля Культуры “Ошибка. Не…” — объявил человек, стоящий рядом с ней. Кем бы он ни был, у него была кожа цвета полированной бронзы. Аватар корабля, — поймала