Она с милой улыбкой подсела к Кавьяру, сжимая красивыми пальцами с аккуратным маникюром тоненькую сигарету, положила светлый клатч на столик и подняла на грека серые глаза.
— Милое заведение, не правда ли?
Ее белоснежные зубы вызвали у Клио легкое отвращение. Быть может, потому, что они были слишком крупными, и улыбка от этого казалась оскалом?
— К делу, — коротко ответил грек, тоже прикуривая.
«Не снимая» с лица неприятной ухмылки, дамочка тихо вздохнула и произнесла:
— Босс Вами не доволен, мистер Кавьяр. Однако из уважения к Вашему покойному отцу, он многое готов стерпеть. Взамен Вы просто обязаны отплатить добром. Вероятно тогда «Черный Крест» освободит Вас от своего пристального внимания.
— Сделка? — нахмурился Клио.
— Сделка, — пропела женщина, и тряхнула своей пышной копной волос. — Ох… как душно летом в Турции. Хорошее местечко Вы выбрали, мистер Кавьяр, для отдыха со своей второй половинкой.
Грек проигнорировал последние слова и продолжил тему «Черного Креста»:
— В чем заключается моя работа?
— О, пустяки. Сущие пустяки, — блондинка опустила глаза и, стряхнув пепел, вновь посмотрела на Кавьяра. — Выполните два пункта и можете быть свободны. Для начала… — женщина скривила губы. — Избавьтесь от своей пассии. Она и так наделала слишком много шума. О ней трубят по всем телеканалам и на радиостанциях в сотый раз разбирают проблему рабства. Благодаря этой женщине все внимание прессы сосредоточено на Вас и Вашем брате. Сюда папарацци еще не добрались только потому, что в умении скрываться Вам позавидуешь. Второе… мистер Кавьяр, Вы должны убрать Мухамеда…
Вот то, о чем догадывался Клио: «Крест» не хотел марать руки. Но насчет Лены…
— Предлагаете мне убить ее? — выплюнул грек, занервничав.
Блондинка была обученным агентом, и ей не стоило большого труда догадаться о некоторой привязанности Кавьяра к Водяновой. Поэтому она вновь растянула губы в улыбке и ответила:
— Конечно было бы неплохо. Однако… есть вариант гуманнее, чем смерть.
Женщина многозначительно замолчала.
Клио уставился на агента, думая, что догадался, куда она клонит.
— Бросить ее?
Блондинка закатила глаза.
— Нет, мистер Кавьяр, — отчеканила она. — Все гораздо проще: выдайте Водянову замуж, тем самым отвлечете внимание прессы от своей персоны.
— Замуж?! — взревел грек, напугав посетителей тихого уютного кафе, отделанного в европейском стиле. — Замуж?! Вы рехнулись?
— Тише! — шикнула блондинка, озираясь. — Не кричите. Сами подумайте — это поможет Вашей женщине…
— Лена была… была изнасилована арабскими отморозками всего около двух недель назад. Она с апатии в нервно-возбужденное состояние и обратно впадает с завидной регулярностью. К тому же физически все еще слаба. Какое нахрен замужество?! Что за бред?..
— Мистер Кавьяр…
— Разговор окончен, — рявкнул грек и резко встал.
Стул с грохотом опрокинулся.
— И да, Вы абсолютно правы, — наклонившись немного, процедил Клио, опасно сверкая глазами. — Она моя женщина, и даже под дулом пистолета не выдам ее замуж за другого.
Швырнув на стол несколько купюр, грек, не потрудившись попрощаться, покинул кафе, тяжело дыша от ярости.
— Что? — вылупился Тео на брата и перевел ошеломленный взор на Марио, тихо сидящего в кресле. — Выдать Лену замуж? Это их план?
— Я не меньше твоего удивлен, — мрачно проговорил Клио и тоже взглянул на дока. — Мар, что там с ее состоянием?
— Ну, — с заметным облегчением испанец пояснил: — Приезд Ханны однозначно оказал хорошее влияние на Лену. Физически она поправляется достаточно быстро. Аппетит улучшился. К тому же часы, проводимые в тишине и спокойствии в таком прекрасном месте, помогают ей морально. Главное, избегать стресса и всяческих источников негатива.
Клио молча кивнул и посмотрел в окно. День был солнечным, в принципе, здесь почти всегда такая погода.
— Может свозить Лену к морю? — пробормотал он задумчиво.
Марио поерзал в кресле.
— Эм… возможно это и хорошая идея. Только позволь и мне с вами поехать. Мало ли…
— Погоди-погоди, — отозвался британец. — Так что с замужеством? Ты согласился?
Кавьяр-старший так злобно посмотрел на брата, что тот невольно притих. Но сообразив, что перегнул палку, Клио решил признаться:
— У меня нет желания заниматься такой ерундой. К тому же не вижу в этом смысла.
Тео поднялся и подошел к брату.
— Не думал, что это реально сыграет нам на руку? — сказал британец, откровенно выводя Клио из себя. Очень уж хотелось выбить из него всю правду. — Если Лена уедет отсюда чьей-либо женой, «Крест» выполнит свое условие. Ты же знаешь, что выполнит. Как по мне, так эта идея очень даже неплохая.
Грек не выдержал и схватил брата за грудки. С силой встряхнув, прошипел ему в лицо:
— А может ты тут распинаешься, потому что хочешь прибрать ее к рукам?
Тео тихо рассмеялся, все же немного побаиваясь Клио.
— Я давно пережил свою глупую влюбленность, а вот ты, брат, чего-то не договариваешь.
Мар вклинился между Кавьярами и, кстати, очень вовремя, потому как по лицу грека была заметна степень его гнева. Он еще мгновение буравил британца взглядом, а затем отпустил, отойдя назад.
— Не ревнуй, — хмыкнул Тео, вызывая негодование испанца, потому что тот считал, что пора бы всем заткнуться.
— Я. Не. Ревную, — кипя, шикнул Кавьяр-старший и передернул плечами. — Мне не хочется связываться с психованной и все еще агрессивной бабой, которая при виде меня готова сблеваться. О какой свадьбе может идти речь? Да она нас всех поубивает за это.
Доктор цокнул.
— Тут Клио прав, — кивнул он, задумчиво теребя щетинистый подбородок. — Но риск быть уничтоженными «большими боссами» слишком велик. Это гораздо опаснее, чем нервный срыв девушки.
— Да катитесь вы! — взмахнул руками грек, не найдя поддержки в Марио и выскочил из комнаты.
Затем громкий хлопок двери оповестил всех о том, что Клио покинул дом.
Я очень любила творчество Достоевского. Частенько перечитывала «Идиота», и приходила в неописуемый восторг от потрясающего образа князя Мышкина. Как же он жил среди того дерьма, что его окружало? Сердце сжималось от жалости, когда князя гнобили, издевались над ним и потешались над его добротой и благовоспитанностью. «Невинная овечка» — многие звали Мышкина. Так и было. Ребенок в теле взрослого мужчины, полюбившего роковую женщину. Боже, как же страшны были последние главы романа, какой ужас они мне внушали, когда я читала о Рогожине, зарезавшем Настасью Филипповну. Волосы дыбом вставали от безысходности, мрака и обреченности. Но не хотелось отрываться от книги ни на секунду, ни на мгновение, словно строки могли испариться. И я взахлеб читала о «красивой женщине с некоторой надменностью в лице» и с «темными глубокими глазами». Так было всегда. Каждый раз, перечитывая этот роман, спустя некоторое время я вновь к нему возвращалась, словно мне чего-то не хватало…