— Эви.
— Мм?
— Почему ты думала, что я буду тебя винить? — Лорен подвинул голову, его губы оказались рядом с моим виском. — Духи… Те, кто не упокоился. Это твоя сила Стражницы — вести их дальше. В чем здесь вина?
Моя сила. Он так просто это сказал, словно я могла легко воззвать к тем, чьи жизни жестоко оборвались, просить их помощи в обмен на проход дальше.
— В чем вина, Эви? — повторил Лорен.
Я прошептала:
— На их руках не было крови, а теперь есть. И я не знаю, правильно ли это. Я попросила их убить вместо меня.
— У них был выбор, — ответил Лорен. — Ты не приказывала им.
— Разве?
— Мертвые — твои союзники, Стражница, а не рабы. Они убивают то, что убило их.
— По моей просьбе.
— Это честно. Они помогли тебе. Но они сами пошли на это, — Лорен задумчиво подвинулся. — Это твое право Стражницы — призывать духов.
— Право?
— Сила, твой зов. Смерть помогает твоему амулету Стражницы.
— Лучше бы не мне нуждаться в их помощи. Лучше бы не возникало причины…
Он вскинул брови.
— А то что?
— А то придется научиться убивать самой.
Он улыбнулся.
— Нет, Эви. Это не в твоей природе.
— Я могу это изменить.
— Нет, — Лорен повернулся. — Вы с Ларк — части Равновесия, не агрессивные по своей природе. Это не изменишь силой.
Я не знаю, успокаивало ли это, но послужило ответом. А еще стало путем к другим вопросам. Если силы Жизни и Смерти существовали в спокойствии, то Тьма и Свет, наверное, балансировали дикой энергией. Я подумала об этих Стражницах, попыталась их представить. Чувствовали ли они перемены в себе, или все еще не знали, что грядет? Как они будут сражаться?
Лорен сказал:
— Ты не задаешь вопросы, — он рассмеялся. — Впервые.
Я улыбнулась. А потом не сдержалась и спросила:
— Лучше быть воином или нет?
— Все нужны, — он оттолкнулся рукой и сел. Прислушался, словно я что-то подсказала ему. Он повернулся ко мне и улыбнулся. — Дыхание Арро выровнялось.
— Да, но ты поднялся не из-за этого, — сказала я. — Ты слушал ночь. Ты все еще думаешь, что нас найдут Призыватели.
Лорен притих на время.
— Тебе не кажется, что амулет было просто найти?
— Почему ты за это хватаешься? Я бы не покинула водопад без твоей жертвы, ты чуть не умер! Не было ничего простого.
— Нет, Эви, поверь. Это было очень просто.
— Гончие-жнецы, стрижи, Троты, солдаты, тени, сжигатели… — я издала смешок, список был куда длиннее. — Куда еще-то?
Лорен словно не слышал. Звезды очерчивали его профиль, он замер. Последовал неприятный ответ:
— Ты хочешь еще? Это могут быть любые создания Земли, монстры или люди. Что угодно из Пустыни.
— Расскажи, — я придвинулась ближе. — Расскажи о Пустыне, — я не спрашивала о ней раньше. Все изменилось теперь.
Молчание затянулось. Может, он подбирал слова, словно не хотел меня пугать.
— Пустыня — королевство Призывателей. Там они связаны с Хаосом, как Хранители здесь с Равновесием.
— Тут и там — просто разный баланс.
Он улыбнулся.
— Возможно. Горы Мир разделяют их — Призыватели на севере, Хранители на юге. И природа сотворила разделитель.
— Я слышала, что горы Мир нельзя перейти. Как тогда Призыватели попадают сюда?
— Почти нельзя, — исправил Лорен. — Призыватели могут управлять мыслями, приходить через огонь, шпионить… Какие горы это остановят?
Я не ответила, и Лорен подтолкнул меня плечом, сказав:
— Все не так плохо. С обеих сторон есть семена противоположных сил. Есть тьма в Тире, но и там есть наш белый дуб в Сете — пустыне, окружающей их трон.
— Одно дерево, — вздохнула я. — А у них армия.
Всадник вдруг резко парировал:
— Ты, Целитель, знаешь, что растения лучше людей. И на все есть причины, — он успокоился. — Но если захочешь, там есть Геран, пост Хранителей на вершине гор. Они следят, — Лорен притих, избегая ужасных описаний. — Геран ближе всего живущего к их королевству. Пустыня — обитель дикости. Там все ужасно искажено. И если там провести время, ты меняешься.
— Почему с Призывателями здесь не так же? Почему те в Тире, искаженные и убивающие, не могут на это стороне стать лучше?
Он рассмеялся.
— Не ищи добра и зла, любимая. Кажется, что Равновесие — это всегда что-то хорошее. Но это просто Равновесие, в нем есть и добро, и зло. Хаос тоже не полностью злой. Это нескованные желания.
— И все же, — прошептала я, — Равновесие — источник жизни. Оно спасает.
— Да, — молчание длилось так долго, что я уже подумала, что Всадник меняет тему. Но он улегся на накидку и тихо сказал. — Желание сильно опьяняет их, — и еще тише. — Они не могут себя остановить.
От его голоса я задрожала.
— Ты оправдываешь это, — прошептала я. — А близкие тебе люди… что с ними?
— Что еще рассказать?
— Нет, — я оказалась над ним, упершись в руки по бокам, и настояла. — Не щади меня, Всадник. Это твоя история, что сделала тебя таким. Я хочу знать.
Он смотрел на меня, синие глаза потемнели из-за ночи, волосы были черными на моей бирюзовой накидке. Но его лицо было светлым и сильным, на нем залегли тени из-за печали прошлого.
Лорен, похоже, думал о том же. Он улыбнулся и коснулся нежным пальцем моего лба.
— Я не хочу осквернять эту красоту грустными историями.
— Меня сложно запугать. Рассказывай.
Он бы отказался снова, но я опустилась ниже и жадно поцеловала его. Он вздохнул.
— Ты сама выбрала. Закрой глаза, Эви Кэрью.
Я послушалась, устроившись рядом с ним. Лорен начал рассказ, шепча мне на ухо, словно это была сказка на ночь. И я представляла все, словно была там сама, и все было ярким, но не радостным.
* * *
Крыши Тира когда-то сверкали богатством его шахт: рубинами, изумрудами, опалами, гранатами, сапфирами, серебром, медью и золотом… Город потрясающей красоты, так любимый его творцами. Работа была тогда в радость, а не для материального блага, и посетители в первую очередь оценивали красоту, а не богатство зданий. Тир выделялся посреди долин Дан, словно маяк, приглашал всех путников, кто хотел обменяться знаниями и поторговаться товарами. Город был полон традиций и людей. Хранители жили там открыто и свободно.
Веками царила красота. Но в последнем поколении пронеслись шепотом мысли — Призыватели поработали и заставили местных обратить внимание на цену материалов, а не на свое вдохновение. И искусство стало источником жадности, власти и зависти, за которыми следовала месть. Из-за камней грабили, убивали или продавали, богатые стали называть себя Генархами. О красоте забыли, думали только о богатстве. Шахты пронзали землю, а город загнивал. Камни и металлы срывали с каждого здания, все украшения, крыши почернели от пепла плавильных печей. Тирания подавила все, каждый Генарх считал, что у него есть власть устанавливать свои правила. Хранителей убили, а всех их союзников попытались, но некоторые сбежали, некоторых бросили в шахты. Жадность разрывала семьи…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});