— Зачем? Ее с тобой нет.
Никаких эмоций. Снова звук горна. Я повысила голос:
— А это не важно? А если Лилль потерялась? Ты не хочешь вернуться и найти ее? Она же ребенок.
Он рассмеялся:
— Не воспринимай Всадников спасителями. Мы убиваем незваных посетителей Тарнека, даже если это «ребенок», как ты говоришь. Мой долг — ты, быть рядом с тобой и помочь доставить ракушку в Тарнек, — было не по себе, как просто он это сказал, перекрикивая шум. — Лилль не так мала, чтобы не найти путь к посту.
Жертва для Равновесия. Это уже не казалось правильным, не казалось обменом. Лорен, Лилль, собаки… Я не могла совладать с эмоциями. Страх и злость. А еще необходимость — осязаемое и сильное желание вытянуть что-нибудь из Всадника. Любовь или сочувствие, не знаю. Все это смешивалось, ударяло по моему сердцу. Я хотела вспороть кожу и изгнать боль, позволить ночному воздуху убрать ее.
Поверх горна послышалось ржание.
— А твой конь? — нахмурилась я. — Он не важен? Он зовет…
Я умолкла, увидев выражение лица Лорена.
— Арро, — процедил он, вскакивая на ноги. — Оставайся здесь, — и он ушел.
Я не послушалась и последовала за ним, хоть и не могла догнать. Лорен прорывался вперед по камням, спеша и не думая о своих ранах, я подбежала туда, где проще было перепрыгнуть ущелье. Через миг я уже мчалась по камням, а потом увидела засохшую долину, темную и мертвую, луна не поднималась.
Но там были факелы солдат.
Вопль Арро был испуганным. Черный конь брыкался, а солдаты окружали его, тыкая древками топоров, пытались схватиться за поводья, забрать его с собой. Их уже не волновали собаки или мой побег, у них появилась цель получше, они хотел забрать коня в Тир. Незнакомец говорил о редкости лошадей. Конь принес бы богатство солдату, никакие рабы не шли в сравнение. Арро завопил и встал на дыбы, возвышаясь над шлемами, ударяя копытами и отправляя двух солдат в воздух. Один из их топоров срикошетил и проехал по боку Арро. Он опустился, не умолкая, кричали и солдаты, и я…
Но крик Всадника сотрясал землю.
Лорен бросился к солдатам в темной броне, разбрасывая их, ударяя. Его охватила ярость, сила ужасала, он размахивал мечом во все стороны.
Броня против плоти, один против многих… Всадник разобрался с двумя, но оставалось еще одиннадцать, и они еще стояли. Победа была невозможной.
Я не думала. Я пробилась к солдатам, вопя, и врезалась в одного из них. Тот упал, удивленный, и ощутил меня на себе. Я ударила его по обездвиживающей точке на шее, но она была защищена чертовой броней. Я била по его нагруднику, отталкивала его руки, точнее, пыталась. Но он быстро перевернулся, и мне пришлось отскочить, он бросился на меня. Удар стального локтя другого солдата отбросил меня на спину. Я поднялась с камнем в руке и бросилась на другого. Я боялась собак, но их здесь не было. Энергия бушевала во мне. Я бы убила, если бы могла. Убила бы.
Но я была мелкой помехой для этих гигантов, напавших на Лорена. Они отбросили меня, не взглянув, стоило мне прыгнуть, пока один не решил расправиться со мной. Он поднял двусторонний топор над головой, чтобы разрезать меня, но меч Лорена перерезал его горло, и солдат упал, край лезвия задел мое плечо. Я пошатнулась, рука онемела. Я упала на колени, задыхаясь. А потом я с ужасом увидела, как десять стальных гигантов приближаются к Лорену. Я вопила его имя с таким же ужасом, какой был в голосе Арро.
Сражение замедлилось перед моими глазами. Звуки превратились в отдаленный вой, лязг металла, крики и топот. Проходила целая вечность между взмахом и падением топора или меча. Ноги и руки двигались в медленном танце, озаренные мерцанием факелов. Лорен был храбрым, но не мог выстоять против десятерых. Атака его превратилась в защиту.
Он мог умереть. Мое Дополнение. Он умрет, спасая Арро, спасая меня, пока я беспомощно на это смотрела.
— ХВАТИТ! — прокричала я вслух и всей душой. Кулаки были полны сухой земли, песком сыпавшейся меж моих пальцев, как время в песочных часах. Остановите их… Арро истекал кровью, Лорен страдал. Прошу… Не было Карги, даров, Ларк. А я была ничем — ни Целителем, ни Стражницей. Ничтожеством.
А потом…
Все началось с ветерка. Слабый шепот зашевелил мои волосы и накидку. Ветерок стал звуком, шепот перерос в рев криков, воплей, просьб — голосов толпы, воспоминаний о боли. Что-то в этом на миг отвлекло солдат и Лорена от боя, но они быстро вернулись к сражению. Рев стал громче, и они не слышали то, что слышала я.
Как и не видели. Воздух вокруг нас мерцал, становился плотнее. Белеющий туман во тьме… и что-то еще. Туман превращался в силуэты, хоть и почти прозрачные, но похожие на людей, животных и деревья. Это и были люди, животные и деревья, и они шли к сражающимся. Один из силуэтов — рыжеволосый мальчик — обернулся, кивнув мне. И я поняла.
Духи недавно умерших. Тех, кого жестоко убили солдаты — людей, животных и даже деревьев, которые бессовестно срубили и сожгли. Они не получили счастливый конец и теперь пришли мстить.
Потому что я попросила.
Я осела на землю, задыхаясь, глядя, как силуэты медленно окружают сражение. Шаг за шагом. Зловещее биение. Сердце билось в такт с этим звуком.
Скорость нарастала. Быстрее. Нарастала. Быстрее. Гул донесся из их круга.
Быстрее. Они кружились, как вихрь, кольцо тумана. Быстрее. Дикий вихрь. Волосы выбились из косы, факелы плевались огнем, поджигая сухостой. А они кружились все быстрее, поднимая ветер такой силы, что он выбивал оружие. Туман давил, и солдат с оружием оттащило от Лорена, унося вдаль. Всадник остался, ударяя по пустоте.
Ветер замедлился, туман духов погасил пожар и все факелы, кроме одного, чтобы я могла видеть, осознавать, что попросила. Туман собрался вокруг меня, снова став силуэтами. Я стояла, раскрыв рот. Прозрачные лица, пустые глаза, ветви. Пустые взгляды были направлены на меня и чего-то искали.
— Что? — вырвалось у меня, я не успела собраться с мыслями. А потом я взяла себя в руки и поклонилась, прижав ладонь к сердцу. — Чем я могу отблагодарить вас?
Заговорил мальчик с рыжими волосами:
— Отведи нас домой.
Я подняла голову и посмотрела на него.
— Домой, — повторил он, окружающие духи повторили призрачными голосами, словно шелестели листья. — Домой.
Домой. Слово было полно желаний, оно сотрясало меня. Они имели в виде упокоение, а не место, и такое желание причиняло боль. Я рывком протянула руки мальчику.
— Бен, — прошептала я, вспомнив, как его назвала старушка.
Казалось, только этого он и хотел. Бен коснулся моих ладоней, кончики пальцы словно погрузились в дым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});