Читать интересную книгу Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко

Элементарно, дорогой Ватсон. И почему Тони Блэр не рассказал другу Бушу об этом сразу — ума, поверьте, не приложу.

Подготовиться, почитать[294]

«Хризантема и меч» Рут Бенедикт — одна из самых поразительных книг о Японии. Книга вышла в 1946 году, сразу после окончания войны. Но создавалась эта книга по материалам социологического исследования, заказанного писательнице правительственными разведслужбами США в 1944 году, когда война была еще в разгаре. Цель работы была четко очерченной; как поясняет сама Рут Бенедикт в предисловии к печатному варианту, американцы намеревались довести войну до победного конца, а потом (в случае если конец будет и если он будет победным) организовать долгую стабильную оккупацию в стране, которая американцам была, по сути, едва знакома. Они готовились управлять побежденной нацией, в военном смысле организованной, в техническом смысле оснащенной — и при всем этом не принадлежащей к традиционным обществам Запада. Требовалось «ноу-хау»: как понимать японцев и как вести себя с ними, и можем ли мы предугадывать, что в неком конкретном случае станут делать японцы (а не что сделали бы мы на месте японцев). Не имея даже возможности поехать в страну, ограничиваясь только чтением антропологических работ, изучая японскую литературу и японское искусство и в особенности пользуясь консультациями живших в США натурализовавшихся японцев, Рут Бенедикт сумела создать великолепную фреску. Может, в чем-то она и недотянула, но безусловно смогла изложить в своем исследовании sine ira et studio[295], как рассуждали и как вели себя японцы той эпохи.

Согласно апокрифу, — когда решали, куда бросать атомную бомбу, командование армии рассматривало вариант Киото. Ясно, что эти люди не прочитали Рут Бенедикт, а то бы знали, что уничтожать Киото — все равно что взрывать Ватикан с целью навести порядок в Риме. Но все-таки, честно говоря, в результате они Киото не тронули; это доказывает, что хоть кто-то там у них в командовании исследование Рут Бенедикт все-таки прочел. Я не говорю, что кидать бомбы на Хиросиму и Нагасаки было настоящим подарком японцам, но факт тот, что послевоенные отношения строились более-менее разумно, чему свидетель вся послевоенная история.

Я понимаю, что Америка Рузвельта и Трумэна[296] — это не Америка Джорджа Буша. И все же хотелось бы понять: проводились ли перед вторжением в Ирак подобные исследования культурной антропологии. Да, я знаю — достаточно пойти в библиотеку Гарварда или прочитать замечательные работы, напечатанные в американских журналах, чтобы убедиться, что в Штатах нет недостатка в глубоких знатоках исламского мира. Мне хотелось бы понять другое: но Буш и его люди, знакомы ли они с работами по исламу?

Белый дом изумляется и гневается всякий раз как Саддам передергивает карты: сначала-де у него ракет не было, потом-де он от них избавился, потом-де он от них твердо намерен избавиться, потом-де у него и есть-то только две или три. Ну вот и скажите мне, почему они удивляются? Они что, не читали «Тысячу и одну ночь» — инструкцию по пониманию Багдада и его халифов? Мне кажется абсолютно естественным сопрячь нарративную технику Саддама Хусейна с техникой Шехерезады. Удачно выдавая каждую ночь по новой сказке, она сумела сохранить голову на плечах два года и девять месяцев.

Имея дело с такой гениальной волокитой, приходится выбирать из двух решений. Первое: не слушать истории Шехерезады и отрезать ей голову с самого начала. Я писал эту статью, когда еще было неизвестно, изберет ли Буш именно такую тактику. Но я просил учитывать, что даже при подобном варианте — из-за резкого прерывания рассказа возникает тысяча и один риск какой-нибудь дополнительной оттяжки еще на тысячу (с довеском) ночей.

Второе решение — на все шехерезадские проволочки отвечать тем же самым. Есть надежда, что Кондолиза Райс[297] читала арабские сказки, и тогда она может выбрать именно этот второй метод, то есть на каждую оттяжку Саддама отвечать своей оттяжкой, при этом терроризировать его угрозами и смотреть, у кого у первого нервы не выдержат.

Думаю, недостаток антропологической культуры — в основе той ярости, которую вызывает у Буша сдержанная политика некоторых европейских государств. Буш не учитывает, что Европа с исламским миром имеет опыт пятнадцати веков как мирного сосуществования, так и вооруженного конфликта, так что успела обзавестись довольно-таки основательным «ноу-хау». Франция, Германия и Россия могли бы стать для Буша новой Рут Бенедикт, выступить в роли экспертов, знающих об арабах значительно больше, нежели тот, кто получил болезненнейший удар от фундаменталистского терроризма и видит во всем только один аспект — обиду и боль. Только не говорите, что во время войны не до культурных антропологов. Рим, когда сшибался с германцами, обращался к сочинениям Тацита, чтоб понимать неприятелей. Во времена сшибки цивилизаций пристало не только лить пушки, но и финансировать науку — это приличествует руководителям страны, собиравшей у себя лучшие мозги по части физики как раз тогда, когда Гитлер приказывал жечь этих лучших физиков в газовых печах.

Чтоб воевать, необходима культура[298]

Я говорил, что Бушу сильно не хватало собственной Рут Бенедикт, то есть специалиста, способного разъяснить ему ментальность народа, который он вознамерился победить и приучить к демократии. Чем жарче разгорается иракский конфликт, тем больше подтверждений этого тезиса.

Безмерное изумление британцев и американцев (признающих в данный момент, что они намечали блицвойну а она перешла в затяжное и дорогое мероприятие), это: как же так, почему целые дивизии, когда мы их атакуем, не сдаются? Почему их генералы не переметываются в наши штабы? И почему их граждане не восстают против своего тирана?

А они вот не сдаются, не переходят и не восстают. Вряд ли только по той причине, что боятся мести собственного правительства. Если так рассуждать, Сопротивления в Европе не должно было быть, потому что немцы, когда ловили партизан, их вешали. Между тем именно видя жестокость немцев, люди присоединялись к партизанам.

Нет, британцы с американцами не учитывают закономерность, которую История (иногда вполне заслуживающая имени «учитель жизни»), то и дело демонстрирует: диктатуры порождают консенсус и на нем держатся. Итальянская интеллигенция довольно безуспешно пробовала не согласиться с теорией Ренцо Де Феличе, говорившего, что фашизм был не властью горсточки фанатиков над сорока миллионами диссидентов, а двадцатилетием, в которое власть пользовалась консенсусом населения. Консенсусом, основанным на вялости и равнодушии. Но — консенсусом.

Вторая закономерность, урок истории: при диктатуре, даже в очагах диссидентства, на фоне фронтальной сшибки с внешним врагом одерживает верх привязанность к собственной стране. Гитлер был беспощадным диктатором, не все немцы поддерживали нацизм, однако немецкие солдаты сражались до конца. Сталин был гнуснейшим деспотом, не все в СССР были коммунистами, но немецким и итальянским оккупантам русские люди противостояли беззаветно и в конце концов побили их. Даже итальянцы, которые после 1943 года кидались на шею высаживавшимся союзникам и сражались в партизанских отрядах, во времена Эль-Аламейна[299] воевали очень достойно.

Так тяжело ли догадаться, что нападение иностранного войска вызовет (ну хотя бы поначалу) сплочение в народе атакуемой страны? Для этого, повторяю, не надо просить совета у профессоров Гарвардского и Колумбийского университетов. В самом заштатном университете Запада достаточно было бы спросить двух-трех ассистентов кафедры истории и культурной антропологии — они без труда объяснили бы все эти несложности.

Не думаю, что войны обогащают культуру. Хотя иногда ухищрения разума (как выразился бы Гегель) неисповедимы: вот — древние римляне пошли войной на греков, чтоб их латинизировать, а завоеванные греки распространили культуру среди своих победителей. Но, к сожалению, гораздо чаще война порождает возврат к варварству. Так вот, если она не производит новой культуры, тогда невредно было бы ей хотя бы учитывать прошлый культурный опыт.

Несомненно, за всеми деяниями Цезаря чувствуется культурная подкованность. И Наполеон, по крайней мере до периода Империи, действовал в Европе с учетом тех совершенно различных обстоятельств, которые имелись в многочисленных странах, куда он вводил свою революционную армию. Не сомневаюсь, что и Гарибальди в общем и целом представлял себе ослабленность войска Бурбонов и понимал, что может рассчитывать на поддержку определенных слоев сицилийской аристократии, хотя ни он, ни Кавур не ожидали, что Юг на их высадку отреагирует настолько крепким сопротивлением санфедистов[300] и настолько выраженным типом низового неприятия, как то, что выразилось потом в разгуле бандформирований.