Читать интересную книгу Точка возврата - Андрей Таманцев

Он вынырнул с добычей — горе-трюкач был влачим за волосы к берегу мощной десницей бывшего офицера морской пехоты Дмитрия Хохлова. На берегу мальчишка быстро пришел в чувство. Пока Боцман отжимал мокрое обмундирование и вытряхивал воду из ушей, я вылил воду из легких утопленника, с силой дунул ему в рот, и он задышал, давясь кашлем.

— Ногу, ногу ему помассируй, — руководил Боцман. — Вишь как ее скрючило.

Спустившийся вслед за мной с моста и активно вертевшийся под ногами ассистент все еще синего ныряльщика совал нам в руки свой жалкий сбор. Его благодарности, сливавшиеся для моего иностранного уха в жалкий клекочущий лепет, раздражали своей настырностью и непонятностью. Боцман отвесил малому умелую отцовскую затрещину. Взял у меня свою куртку, вынул из нагрудного кармана стодолларовую купюру и вручил ее прибитому импресарио с назидательной речью:

— Перерывы между прыжками должны быть не меньше часа. Ты понял, дурак? Передашь своему дружку. Всех денег не заработаешь, меру надо знать, — и обратился за поддержкой ко мне: — Не просох еще, дурак, весь в коже гусиной — и снова прыгать! Как тебе это нравится?! Молокосос!

— А ты-то зачем прямо в водопад прыгал? Не мог с берега в спокойную воду нырнуть?

— Мне надо было пойти за ним вслед. Его могло ко дну прижать и вынести через час уже мертвого. Сбоку я бы в струю не вошел. Кстати, так оно и вышло — ко дну его прижало. А силенок оторваться не хватило, ногу-то свело...

Мы перекусили в придорожной закусочной и голосовать на трассу вышли уже почти в темноте. Здесь мы с Боцманом разделились. Боцман, потратив битый час времени, употребив все свое красноречие и то и дело приоткрывая карман, чтоб соблазнить американскими купюрами, уболтал владельца облупленного джипа везти его по ночной дороге в Сколе. Я же без проблем договорился с водителем попутной машины и подался вверх по горной дороге, поднимаясь выше Яремчи. Мне предстояло с утра снова тащиться в горы — я хотел разыскать Муху. Задание мы выполнили если и не на сто процентов, то все же по максимально возможному варианту. Теперь меня больше волновали жизнь и здоровье моих ребят. В самом деле, в Карпатах для заброски в Чечню готовилось чуть не две тысячи боевиков. По грубым расчетам, на базах, подвергшихся ракетному удару, было размещено больше половины этого числа. Все они выведены из строя. Из двух оставшихся банд по двести человек выведена из строя одна. Эшелон из Сколе, скорее всего, все-таки ушел. Но на всякий случай я отправил туда Боцмана. Если Док жив, он наверняка будет контролировать погрузку сколевского эшелона и дожидаться нас. Есть большая вероятность, что Боцман соединится с ним, и вдвоем они приложат все усилия, чтобы помешать отправке. Оставались, правда, еще две диверсионные группы в самом Львове. Но в любом случае мне нужно было для начала собрать вместе всю группу, а потом уж действовать. Вот я и трясся в «Москвиче»-башмачке по грунтовке, ведущей к ракетному дивизиону. Не доезжая примерно трех километров до воинской части, я отпустил машину. Здесь уже можно было нарваться на солдат. Я предпочел прогуляться пешком.

Стемнело, луна еще не взошла, но я вполне различал дорогу. Я полагал, что противник, вернее, то, что от него осталось, сейчас занят чем угодно, но только не поиском моей группы. Я беспрепятственно дошел до дивизиона, обойдя расплющенный «газон». Обгоревшую пусковую уже куда-то утащили. Из-за гор показался узкий серп луны, он почти не освещал гор. В таких условиях карабкаться на камни было неразумно. Я выбрал удобное место и лег спать до рассвета.

Плен

Муха проклинал свою чрезмерную инициативность. Он по-дурацки нарвался на большие силы противника, вроде бы успешно ушел и тут, снова-таки по-дурацки, нарвался на кабаний клык. И теперь вся команда, кроме него, дерется с врагом, пускает ракеты, отходит, прикрывает друг друга, а он как будто тащится в тыл на санитарном поезде. Обидно.

Муха слышал, как ребята, отходя, ввязались в бой. Он скрежетал зубами от злости, что ничем не может им помочь. И еще ему было обидно, что с ребятами не было Дока. Он бы скоренько поставил Муху на ноги. Муха прислушивался к звукам боя, стараясь вычислить, что же там происходит. Они со Светой пока не двигались с места, только отошли немного по хребту, чтобы скрыться за камнями и не торчать на открытом месте. Отходить дальше в горы не хотелось — долго потом возвращаться, но и спускаться было рано, можно было нарваться на неприятеля.

Эхо не давало определить направление, откуда стреляли, но Муха догадывался, что Пастух с ребятами нарвался на численно превосходящего противника и теперь они отходят в горы, прикрывая друг друга. Наконец стрельба стихла.

— Их убили? — испуганно спросила Света.

— Нет, скорее всего, они оторвались, — ответил Муха.

— Теперь мы можем идти?

— Нет. Надо еще пересидеть. Боевики все равно пойдут к дивизиону, а по дороге могут прочесать окрестный склон. Если будем сидеть тихо, то, может быть, пронесет.

Не пронесло. Небольшая группа боевиков, обследуя окрестности дивизиона, вышла на склон и двинулась прямо на Муху. Муху со Светой они пока не видели, те расположились там, где хребет сворачивал. Если бы Муха мог быстро перемещаться, они могли бы уйти дальше и скрыться за еще какой-нибудь преградой. Вряд ли боевики стали бы прочесывать все Горганы. Но рана гноилась и болела по-прежнему, а на одной ноге далеко не ускачешь.

— Я вас понесу, — сказала Света. — Вы держите автомат, а я буду держать вас.

— Во-первых, не «вас», а «тебя», — сказал Муха. — И, во-вторых, я тебе приказываю отходить. Я прикрою. Я с ними справлюсь.

— Я не пойду одна без ва... без тебя. Их больше, и к ним еще прибегут, как услышат стрельбу.

— Я приказываю! — рявкнул Муха, правда, шепотом, чтоб не услышали.

— Вы... ты мне не командир. Я стрелять умею. Будем вместе стрелять.

Нечего было делать, пришлось забраться девушке на спину, взять оружие и замереть, стараясь причинять ей как можно меньше неудобств. Двигались, разумеется, крайне медленно. Муха уже знал, что им не успеть, поэтому он на ходу инструктировал Свету.

— Сейчас они появятся из-за камней. Мы тут же ложимся на землю. Стрелять нужно короткими очередями. Старайся целиться, но сильно не высовывайся. Даешь пару очередей и откатываешься. По моей команде делаешь перебежку. По моей команде падаешь и тут же откатываешься в сторону. А я постараюсь под твоим прикрытием тоже отползать. Их шестеро. Если не примчатся остальные — отобьемся. Но если к ним придет подкрепление, нам не выкрутиться. Тогда ты точно уходишь одна, тогда ты мне будешь только мешать. Понятно?

Далеко уйти не удалось. Муха спрыгнул со Светы, откатился и дал первую очередь. Боевики попадали на камни. Один, кажется, навсегда. Света, строго соблюдая Мухину инструкцию, отползла от него и тоже изготовилась к стрельбе. Муха сменил позицию и махнул ей рукой. Света побежала по склону, а Муха, найдя прицелом место, где, по его наблюдению, лежал один из боевиков, спустил курок. Крикнув Свете, чтобы она залегла, он откатился, обстрелял позиции противника и теперь тоже начал отползать назад. Света все же обеспечивала кое-какое прикрытие — он успешно прополз полтора десятка метров и занял новую позицию. Муха хотел, чтобы Света отбежала как можно дальше: тогда бы он вызвал весь огонь на себя и постарался отбиться в одиночку. Но Света вторую перебежку сделала совсем короткой — не хотела оставлять Муху одного. Ну что с дурой делать!

Снова Муха отполз. Боевики что-то не очень приближались. Наверное, осторожничали, были уже просвещены Пастухом со товарищи, что такое русский спецназ. Муха отполз еще раз, чтобы поравняться со Светой.

— Дура, — сказал он. — Перебежки надо делать немного длиннее. А то какого хрена я тебя прикрываю! Сейчас по моей команде перебегаешь вон за тот камень. Ясно?

— Ясно.

Муха сменил позицию, дал очередь, прижал противника к земле и скомандовал Свете:

— Беги!

Света не добежала до камня каких-то двух шагов. Пуля ударила ее в коленный сгиб, разорвала суставную сумку, раздробила головку берцовой кости, срикошетила от внутренней стороны мениска, расколов его, и вышла наружу сбоку. От боли девушка упала на камни, бросила автомат и скорчилась. Она лежала на открытом месте, и Муха ничем не мог ей помочь. Он дал еще одну очередь, откатился и стал ждать, что будет дальше. Сильнее всего его угнетало, что он больше рискует девчонкой, нежели собой. Он ждал, когда бандит, ранивший Свету, пожелает добить подранка и высунется. От Мухи требовалось все внимание, чтобы не дать боевику выстрелить первым.

И он не дал. Воспользовавшись Мухиным молчанием, этот герой высунулся чуть не на полкорпуса и прицелился. Муха для большей точности выстрелил одиночным. Герой все же выстрелил, но уже куда-то совсем в белый свет, видимо, рука в предсмертной судороге все же спустила курок.