Читать интересную книгу Бегство от запаха свечей - Кристина Паёнкова

– Плачешь теперь? Оскорбленную невинность изображаешь? Иренеуш настоящий святой. Он готов на тебе жениться. А ты уйдешь с работы и вернешь партийный билет. Из дому тебе разрешается выходить только со мной или с Иреком. И никаких встреч с пани Дзюней. Уж будь уверена, мы последим за тобой, хотя разве теперь это поможет? Так хочет Иренеуш, а си имеет право этого требовать. Тот человек, с которым мы сегодня разговаривали, сказал, что каждый, кому только хотелось, каждый, кто ставил тебе пол-литра, мог с тобой переспать. От какого-то там Витека тебе частенько доставалось за то, что ты мужикам проходу не давала. Он чуть ли не застрелить тебя хотел, да его кое-как уговорили, что ты того не стоишь.

Я мгновенно пришла в себя. Витек, да ведь она произнесла имя Витека!

– Кто вам все это рассказывал? Вы, по крайней мере, фамилию этого типа знаете?

– Пан Суманский. Клиент Стефана.

– Суманский? Что-то не припоминаю… Какой он из себя?

В ответ мама так страшно рассмеялась, что меня мороз по коже пробрал.

– Нет! Нет!!! Можете ничего не говорить. Я знаю. Это Слизняк. Да ведь он удрал вместе с Витеком за границу. Они хотели, чтобы и я с ними убежала…

– Все сходится. Он говорил, что вы собирались удрать, только он вам помешал – нарочно испортил машину. Он нас предупредил, что ты на него злобу затаила и потому будешь бог знает что наговаривать.

– А он?.. Мама! Но вы же меня немножко знаете. Неужели я способна на такое лицемерие? Нет!! Я ничего не понимаю, это просто как гром среди ясного неба. Как вы могли поверить диким бредням этого подонка?

– Никто никогда не верил, что ты раздобыла все это честным путем. Мне уже многие говорили. Другие, как и ты, приехали сюда год назад и до сих пор ничего не имеют. Мне это всегда казалось подозрительным. Права была бабка, когда говорила, что твои деньги дурно пахнут.

– Но тем не менее она эти вонючие деньги у меня брала. Честное слово, мне бы следовало сейчас хлопнуть дверью и никогда больше к вам не возвращаться. – Меня трясло как в лихорадке, слова застревали в горле. Немного успокоившись, я продолжала: – Мама, ну как мне вас убедить, что это ложь от начала до конца?! Ага, знаю: давайте устроим очную ставку. И все сразу выяснится.

– Ирек не согласен ни на какие очные ставки. Это исключено. Мы не хотим, чтобы дело получило еще более широкую огласку. Стефан тоже считает, что лучше сидеть тихо. Ты выйдешь за Ирека, если он еще не передумал, и пусть он о тебе дальше печется. С меня хватит.

– Превосходно! Проблема удостоилась детального обсуждения с Иреком, со Стефаном, короче говоря, «в кругу семьи». А мои слова во внимание не принимаются, никому до них дела нет. Если уж я такая испорченная, скажите мне тогда, почему во Вроцлаве я сижу дома и вообще веду себя прилично?! Почему?

– Не забывай, что здесь я. Это Вроцлав. Тут много львовян. Кроме того, на тебя не могло не повлиять то, что бабка сразу тебя раскусила.

– Мама! – еще раз умоляюще воскликнула я.

– Выйдешь за Ирека, – повторила мама свое. – Уволишься с работы, из дома будешь выходить с ним или со мной. Пусть он о тебе печется. С меня хватит.

То, что началось потом, было похоже на бесконечный страшный сон.

Мама велела мне на следующий же день подать заявление об уходе, а пани Дзюню, которая, как обычно, заглянула к нам с утра, выпроводила, дав понять, что приходить ей сюда незачем. Я, как автомат, пошла на службу, но ничего делать не смогла. Нас в тот день переводили в другое помещение. Начальник, заметив, в каком я состоянии, отправил меня домой. Я так же механически проделала обратный путь и легла у себя в комнате на диван, ни о чем не думая.

Мама вернулась раньше обычного, приготовила поесть. Меня спросила только об одном; подала ли я заявление об уходе? Я солгала, что подала.

В пять пришел Ирек, сел возле меня на диван. Сидел и молчал.

– Подите куда-нибудь! Делайте что-нибудь! Поссорьтесь! Все будет легче, чем это страшное молчание! – взорвалась мама.

– Одевайся! – новым, властным тоном распорядился Ирек. – Пойдем в кино.

В кино он вел себя безобразно. Как только погасили свет, взял Меня за руку, а когда я ее отдернула, нахально ко мне полез. Я хотела подняться и выйти, но он силой удержал меня на месте. Я невольно вскрикнула. Тогда он меня отпустил, но из кино я не ушла. Постеснялась.

Возвращались мы молча. Возле дома он обнял меня и стал целовать. Я пыталась вырваться, но он был сильнее. Поцелуи его были ужасны, он до крови прокусил мне нижнюю губу. У дверей квартиры он снова догнал меня, и мы вошли вместе. Мама спала.

Я попыталась сыграть в открытую.

– Послушай, ведь ты же не веришь в этот вздор, который нагородил маме Слизняк. Не может быть, чтобы ты верил. Оставь меня в покое. Если ты рассчитываешь таким способом чего-нибудь добиться, то я вынуждена тебя разочаровать. Ничего не выйдет! Оставь меня!

– Я буду вести себя так, как считаю нужным. Слишком долго я позволял водить себя за нос. Теперь пришло мое время.

– Да-а, вижу, до сих пор я тебя совсем не знала. Что ж, зато теперь могу полюбоваться тобой во всей красе.

– А я не хуже других. Этот тип рассказывал, что у тебя были любовники разных национальностей. Ты прошла хорошую школу.

Зловещие нотки в его голосе заставили меня вздрогнуть.

– Все уже знают. Он не желает молчать. И у тебя на службе знают. А сделать ничего нельзя, глотку заткнуть мы ему не можем.

Я лихорадочно соображала, как, чем его убедить. Что сказать, чтобы положить конец этому проклятому недоразумению? Пусть бы уж лучше он от меня отказался и больше не приходил.

– Я могу тебе сказать только одно: во всем этом нет ни единого слова правды. Этот негодяй способен на все. Ты веришь мне или нет?

– Сам не знаю. Когда я с тобой, верю, а как поговорю с ним, то мне кажется, что ты лжешь.

– В таком случае больше ко мне не приходи. Если Слизняк говорит правду, а я вру, ты не должен на мне жениться. Если же правду говорю я, нечего тебе с ним встречаться. Надо быть последовательным.

– Что ж, это логично. Я подумаю. А теперь я пойду, но при одном условии: ты попрощаешься со мной как с женихом. Поцелуй меня.

Я быстро поцеловала его в губы и отпрянула, но он привлек меня к себе и стал целовать так же грубо, как в подъезде.

– При желании ты бы небось сумела и по-другому целоваться, – сказал он уже с порога. – Ну ничего, я тебя научу, а может быть… – тут он посмотрел мне прямо в глаза, – может быть, напомню…

Я захлопнула дверь. Ушел. Наш разговор, к сожалению, ни к чему не привел. Мне не удалось поставить его на место. Напротив, он еще больше обнаглел, как будто теперь у него есть на меня какие-то права.

На следующий день он пришел, когда мамы не было дома. У меня колени подогнулись от страха. Но Ирек улыбался, как в былые времена. Я подала ему руку, и он почтительно ее поцеловал. Я была поражена.

– Катажина, я люблю тебя. По-настоящему. Я жить без тебя не могу. Не отталкивай меня. Я тебя на руках буду носить.

Он подошел ко мне, у меня не хватило духу отстраниться. Он гладил мои волосы, легко касался лица, целовал, но не так, как вчера, совсем по-другому, нежно и ласково. Я не противилась.

– Видишь, дорогая, я не так уж страшен. Прижмись ко мне покрепче, не бойся. Ну? Я жду.

Я послушно выполнила его просьбу. Он гладил меня по голове и нашептывал всякие ласковые слова, что он, мол, не мыслит себе жизни без меня и покончит с собой, если я его брошу.

На этот раз он был внимательный, милый и нежный. На коленях просил прощения за вчерашнее, обещал, что больше это не повторится.

– Я прощу тебя, если скажешь, что ты не веришь Слизняку.

– Пожалуйста, не вспоминай про этого человека. Мне ни до чего нет дела. Важно только одно: чтобы ты на меня не сердилась. Я верю только тебе!

– Ну ладно, считай, что все в порядке, – мне стало гораздо легче, я даже невольно почувствовала к нему благодарность. – Я больше не сержусь.

Когда пришла мама, Ирек вспомнил, что должен сообщить нам важную новость.

– Ко мне приезжают мать и сестра. Мама очень рада, что мы с Катажиной собираемся пожениться. В наших краях парни женятся рано, так что я уже считаюсь старым холостяком.

– А надолго они приезжают? – спросила мама.

– Это они решат здесь. Видите ли, мама очень привязана к своей родной деревне. В прошлом году, когда она у меня гостила, она себе места не находила, волновалась, как там без нее дом, хозяйство… А у сестры свободного времени много. Она не работает, торопиться ей некуда. Я обещал, что мы с Катажиной летом приедем к ним на целый месяц. Приготовься к тому, что на тебя все будут пялить глаза. И не одна мать, у которой дочь на выданье, затаит на тебя злобу. Меня считают выгодным женихом, как же тут примириться с мыслью, что я привезу жену из города. Приятного в этом, конечно, мало, так что заранее прошу прощения.

Ирек, не стесняясь маминого присутствия, взял мою руку, несколько раз нежно ее поцеловал и прижал к своей щеке. Мама сияла. Завязался оживленный разговор, в котором я не принимала никакого участия. Мама с Иреком обсудили все проблемы, даже фасон свадебного платья. Я молчала.