Глава 20
— Заметно, — бурчу я, но слушаюсь.
Когда мы выходим из шумного зала, Олеся закатывает глаза и цокает языком:
— Послушай. Я понимаю твое смятение, но и ты пойми, что не знаешь Алекса совсем. Он с тобой не тот, что на самом деле.
— В каком плане?
— Да боже ты мой! Не знаю, как в двух словах рассказать. — Она разводит руками. — Алекс с детского дома такой: не может находиться в статике и стесняется этого. Не может сидеть и слушать долго, не может функционировать в системе. Когда с ним фильм смотришь, его убить хочется!
— Не замечала.
— Потому что с тобой он себя контролирует. Он же не просто так добился всего, чего добился. Прекрасно знает, как нужно себя вести, чтобы казаться обычным. И старается таким быть для тебя. Боря улетел в Австралию, Алекс с ним на телефоне двадцать четыре на семь. Скорее всего, просто не до тебя. Подожди пару недель.
— Думаешь, он не игнорирует меня? Точно?
Олеся качает головой.
— Он деньги из бюджета выдернул на твое лечение, после того как ты его отшила. Сказал: «Девочка хорошая, надо помочь». Хотя Алекс ими не разбрасывается. Да, бизнес большой, но сейчас все вложено в этот сраный австралийский завод, и пока он не запустится, нервяк не прекратится.
***
— Подождите минуту, пожалуйста, — говорю водителю в такси.
Мама как раз принимает вызов, и я прошу ее прислать фотографию договора на лечение. Как только получаю снимок, увеличиваю экран, открываю календарь, считаю...
Обалдеть. Судя по датам, Алекс и правда оплатил лечение до секса. Волоски дыбом поднимаются.
Получается, он сделал это после того, как я выбросила на его глазах цветы. Тогда я совсем ничего не понимаю! Что между нами? Какое у него отношение?
И что вообще значит «с тобой он себя контролирует»?
В моей жизни слишком много неопределенного, чтобы смириться с подобным. Эдгарс еще этот... ужас. Равский вообще планирует за меня заступаться?
Называю номер дома в «Москва-сити». О приезде не предупреждаю, хочется добиться эффекта неожиданности. Сразу стучусь в дверь.
На часах половина первого, поздновато, наверное, для визита. И от понимания, что я ночами бегаю за мужчиной, становится еще хуже! Но невозможно спокойно поехать домой и лечь спать, когда такое творится.
Дверь открывается почти сразу, взгляд упирается в белую рубашку. Ниже — спортивные штаны. Набираюсь смелости и поднимаю глаза.
Первая дурная мысль, когда вижу Алекса, — капец как соскучилась! Но вида не подаю: я понятия не имею, что происходит, Олеся может всего не знать.
На его лице теплых эмоций нет. Там смесь недоумения с флером раздражения. Ссадины на лбу поджили, синяки пожелтели. Волосы отросли и теперь мило вьются. Больше в образе милого нет ничего.
Я смотрю в глаза Алекса и чувствую, как переполняют эмоции! Их так много, они путаются. То яркие, то черные.
— Привет, — роняет он. — Подожди, я занят.
Явно не ждал и не очень-то доволен. Хмурится, отворачивается, но не тут-то было! Я захожу в квартиру и встаю перед ним.
— Я по делу. — Нервничаю!
— Я занят, — повторяет Алекс тише, будто обращается к кому-то надоедливому и незначительному. Поднимает палец вверх.
— Это не займет много времени. — И выпаливаю как на духу: — Меня совершенно не устраивают наши отношения! Не устраивает, что ты пропадаешь, а мне думай-гадай, что происходит! И с чего ты вообще решил, что передо мной нужно притворяться?! Я что, не достойна правды после того, что между нами было? Ты мой первый и единственный мужчина! Я тебе вся доверилась, неужели не могу получить каплю взаимности в ответ? Да, ты приемный, ну и что? Твои детские травмы не оправдание! У кого их нет? Уходишь в себя, работаешь, а мне что делать? Мне сегодня подарили две бутылки шампанского на пятьдесят тысяч, а потом позвали подняться на второй этаж. Мне было страшно! Но я даже не знаю, могу ли позвонить тебе! — Дышу часто, тяжело. Фух, вылепила.
Равский прочищает горло и быстро говорит:
— Спасибо, Михаил Фёдорович, я попозже наберу. Да, занят. — Ударяет пальцем по уху.
О нет, у него что... наушник? За чуть отросшими волосами я и не заметила.
— Ты говорил по телефону?
Алекс не реагирует. Скрещивает руки на груди и недобро хмурится. Окидывает оценивающим взглядом то ли мое облегающее платье, то ли фигуру, то ли образ в целом. Да так, что хочется поежиться. И выдает:
— Какой еще второй этаж, где он находится? И кто, блядь, тебя туда звал?