Читать интересную книгу Береговая операция - Джамшид Амиров

Почему произошел взрыв? Об этом можно было только гадать. Может быть, под домом хранились снаряды? Немцы, отступая, устраивали тайники для боеприпасов. А может быть, сработала мина замедленного действия? Каждый утешался, что взрыв произошел в то время, когда зал «Астории» был еще пуст, иначе многие грюнвальдцы не досчитались бы сегодня своих близких.

Майор Сиволапов вернулся в комендатуру и начал, очередной прием. Посетители, как всегда, с утра приходили, чтобы разрешить с советским комендантом те или иные вопросы. Женщина просила разрешения на выезд в город Ситтау, где, по ее словам, жила ее дочь. Майор Сиволапов написал записку дежурному на контрольно-пропускном пункте с просьбой помочь пожилой женщине сесть на какую-нибудь из проходящих в сторону Ситтау машин. Вскоре к Сиволапову зашел Гельмут Локк, активный помощник во всех делах, связанных с наведением порядка, в Грюнвальде. Локк — немецкий коммунист-подпольщик, работавший на одном из крупных машиностроительных заводов в Бремене и вынужденный скрыться от розысков гестапо в Грюнвальде, — был одним из тех, кто с первого же дня прихода советских войск взялся организацию нормальной городской жизни. Он пришел сейчас прямо с пожара, для того, чтобы переговорить с майором Сиволаповым о намеченных им мерах восстановлению городской водокачки. Взглянув в открытое окно, майор Сиволапов заметил, что часовой остановил какого-то толстого обрюзгшего немца, настойчиво требовавшего, чтобы его пропустили к коменданту вне очереди.

— У меня важное серьезное дело, — толковал он часовому по-немецки.

Но часовой немецкого языка не знал и только показывал толстяку на ожидавших своей очереди людей, — они, мол, ждут, подождите и вы.

— Пропустите его! — приказал майор Сиволапов. Толстяк вошел в кабинет, сняв шляпу и подобострастно кланяясь. Майору Сиволапову дважды пришлось повторить свое приглашение сесть, прежде чем он уселся на кончик стула, отдуваясь, будто от сильной жары, и вытирая вспотевшее красное лицо большим платком.

— Я слушаю вас, — сказал толстяку майор Сиволапов.

— Я Карл Виттенберг, местный свиноторговец, — представился толстяк. — Я хочу вам сообщить крайне важные сведения.

Толстяк умолк и покосился на сидевшего сбоку Гельмута Локка. Его возмущал этот «красный» немец. Майор Сиволапов перехватил его взгляд и сказал:

— Продолжайте, пожалуйста, от товарища Локка у нас особых секретов нет.

Но так как толстяк продолжал молчать, Гельмут Локк сам встал, сказал, что он зайдет к товарищу майору попозже, и вышел.

— Что же вы мне хотите сообщить? — повторил свой вопрос майор Сиволапов.

И Карл Виттенберг рассказал ему, что вчера поздно вечером стал свидетелем страшной сцены. Он сидел у окна своего дома, дышал свежим воздухом и вдруг заметил, что к его дому направляются два каких-то подвыпивших советских офицера. Они шли, покачиваясь, и громко разговаривали между собой. О чем они говорили, он не понял, так как не знает русского языка. Их кто-то догонял. Когда догонявший приблизился, он узнал в нем владельца бара Отто Шмигельса.

Шмигельс стал что-то говорить этим офицерам. Неожиданно один из них выхватил нож, ударил Отто Шмигельса в спину, и тот, не издав ни единого звука, упал ничком в кусты. Офицеры продолжали о чем-то спорить, и вдруг один из них вошел в открытую калитку его двора. Вслед за ним вбежал во двор и другой.

— Мне из окна не было видно, что там происходило, — продолжал рассказывать Карл Виттенберг, — а во двор я выйти побоялся. Только несколько минут спустя я услышал какой-то глухой удар, похожий на выстрел и, затем из калитки моего дома вышел уже только один офицер, пошел прямо по улице, и я потерял его из виду. Когда начало светать, я спустился вниз и увидел труп советского лейтенанта. Я не знаю, как его убили, но лицо его все изуродовано. Я тут же направился к вам, господин комендант, чтобы сообщить об этих кошмарных происшествиях, и в это время как раз раздался страшный взрыв в «Астории». Я боюсь трупов, господин комендант, они так и лежат у моего дома — из-за этого взрыва их никто не заметил. И я прошу прислать ваших солдат, чтобы они их убрали. Какой ужас, какой ужас! — заключил свой рассказ Карл Виттенберг, закатывая глаза и по-прежнему вытирая платком обильно струившийся по его толстому лицу пот.

— Хорошо, господин Виттенберг, мы сейчас пошлем к вам наших людей, — сказал майор Сиволапов. — Благодарю за сообщение, можете спокойно идти домой. Трупы в ближайшее время уберут.

Виттенберг, низко кланяясь, вышел из кабинета военного коменданта. Майор Сиволапов тут же приказал своему помощнику, капитану Луконину, взять несколько солдат, пройти к дому Карла Виттенберга и никого не подпускать к трупам до особого распоряжения. Затем Сиволапов доложил по телефону о случившемся командованию.

— Ваше мнение, товарищ майор? — спросил Сиволапова генерал.

— Предполагаю очередную фашистскую провокацию, — ответил Сиволапов. — Но точно обстоятельств еще не знаю. Расследование пока не начинали.

— Значит, взрыв и два убийства, — подытожил разговор генерал. — Ясно. Выставьте посты на местах происшествий, чтобы не затоптали следов, а я к вам пришлю товарищей из контрразведки.

— Посты уже выставлены, — доложил майор Сиволапов.

— Ну и отлично, — сказал генерал. — Контрразведчики скоро будут у вас.

Минут через тридцать после этого разговора к майору Сиволапову прибыли два офицера: молодой, смуглый черноволосый капитан и худощавый блондин со знаками капитана медицинской службы. Это были уполномоченный армейской контрразведки капитан Октай Чингизов и военно-медицинский эксперт Алексей Кульков. Вместе с майором Сиволаповым они направились к дому свиноторговца.

Капитан Чингизов немедленно приступил к работе. Он тщательно осмотрел следы у калитки. Нетрудна было отличить следы добротных штатских башмаков, которые принадлежали лежавшему ничком покойнику, от следов грубых армейских сапог. Следы армейских сапог обрывались около кустов, где лежал покойник, и вели обратно к калитке. «Значит, кто-то вышел из калитки, догнал этого человека, убил его и возвратился обратно», — отметил про себя Чингизов. Около лежащего во дворе трупа лейтенанта следов было больше. Они отчетливо отпечатались на земле. Чингизов зафиксировал здесь отпечатки следов трех пар сапог примерна одинакового размера, глубоко вдавленные следы мужских туфель с низкими стоптанными каблуками. Видимо, эту обувь носил грузный человек. Среди этих следов был довольно крупный, но узкий отпечаток сапог нестандартного фасона, — такую обувь обычно носили служившие в армии женщины, для которых шили по заказу армейские сапожники. Правда, эти следы были для женщины великоваты, но, несомненно, они принадлежали женщине, причем женщине со своеобразной походкой, как определил капитан Чингизов. Суженные носки сапог оставляли более четкие следы, чем каблуки, — так обычно ходят женщины, занимающиеся легкой атлетикой или балетом, — отметил про себя Чингизов. Пригнувшись, он стал внимательно осматривать труп, не дотрагиваясь до него. На гимнастерке убитого около левого кармана зияла маленькая аккуратная дырка — такие оставляют пули. Лицо убитого было обезображено: нос сплющен, зубы в полуоткрытом рту вдавлены внутрь. Пригнувшись ниже, чтобы внимательнее разглядеть дырку на гимнастерке, Чингизов заметил длинный светлый волос. Он обратил внимание, что волос этот по цвету был значительно светлее, чем волосы убитого.

Следы от трупа вели вглубь двора к каменным свинарникам, но дальше терялись. Двор у свинарников порос густой зеленой травой. Ночью прошел легкий дождичек, а на рассвете при первых лучах солнца травка поднялась, и даже если на ней и были протоптаны следы, теперь отличить их было невозможно.

— Ну что, товарищ Кульков, приступим к осмотру трупа? — спросил Чингизов.

— Можно, — ответил эксперт. Он нагнулся над трупом, принюхался к исходившему изо рта убитого запаху и покачал головой. Потом попросил солдата помочь ему перевернуть труп на спину и поднять гимнастерку. На спине убитого зияла большая рана.

— Выходное отверстие от пули, пущенной с близкого расстояния, — констатировал эксперт.

— А где же сама пуля? — заинтересовался капитан Чингизов.

Он попросил одного из солдат подать ему маленькую саперную лопатку, стал раскапывать рыхлую землю и обнаружил на небольшой глубине пулю от «парабеллума».

— Пуля немецкая, — заметил Чингизов вслух.

— Но у нас очень много офицеров носят трофейные «парабеллумы», — ответил на это Кульков. — Дело не в пуле. Лейтенант умер до того, как в него выстрелили, Эта слизь на губах, землистый цвет лица, отсутствие крови у выходного отверстия указывают на то, что[]смерть наступила до выстрела. От чего он умер? — продолжал размышлять эксперт. — Похоже, что от отравления, а точно покажет вскрытие. Труп надо перебросить к нам в госпиталь.