реагировать, только в очередной раз вздыхаю и прислоняюсь головой к окну. Мы выезжаем с парковки в напряженной тишине и только потрясающие виды Нью-Йорка заставляют забыть о том, что случилось совсем недавно.
Мы проезжаем по Манхеттену, и я как заворожённая не могу оторвать взгляд от бетонных высоток. Они горят разноцветными огнями, со всех сторон некоторых изображены различные светящиеся вывески с рекламой одежды или лицо известной модели во всю стену. Они сменяют друг друга, не задерживаясь надолго, но потом снова повторяются в том же порядке.
Несмотря на поздний час улицы не пустуют. Наоборот. Девушки, разодетые в дорогие платья, фотографируются на фоне бетонных джунглей. Кто-то позирует в компании своих партнеров, которые тоже одеты по последнему писку моды. Некоторые девушки, приехавшие в компании подруг, по одиночке. Но всех их объединяет одно — на лице каждого царит улыбка. Они выглядят беззаботными, и я злюсь на себя за то, что завидую им. Завидую, что они могут радоваться таким обычным вещам.
Я сглатываю ком в горле и прикрываю глаза.
Я не могу злиться из-за этого. Я даже не знаю этих людей. Они могут выглядеть веселыми, но я не знаю их истории. Может у кого-то произошло что-то гораздо хуже, чем у меня, но этот человек сильнее и справляется.
В очередной раз я чувствую себя бесхребетной маленькой девчонкой, которая не может совладать со своими эмоциями. Я верну прежние краски в свою жизнь, потому что не могу сдаться. И не сдамся.
Трафик настолько плотный, что только через час мы добираемся до места ночлега. Сначала я думала, что мы остановимся в отеле, но, когда мы с Фабио вышли из лифта в роскошные апартаменты, отругала себя за мысль о каком-то отеле. Разве может о нем идти речь, когда рядом Фабио? У него, наверно, в каждой стране мира имеется свой дом и машина. Я даже задала этот вопрос вслух.
— Я долгое время жил в Нью-Йорке. В Палермо отправился незадолго до твоего приезда.
— Значит, ты говоришь на английском?
— Конечно. — ответил Фабио на языке, который я с детства считала родным. Его слова прозвучали без малейшего акцента, и я восхищенно посмотрела на него, когда он направился к большой кухне, выполненной в темных тонах современного стиля. — Но итальянский — мой родной язык. С тобой я бы хотел говорить на нем. — он вернулся к привычной речи.
— Ты говоришь еще на каком-то языке? — было очень интересно узнать его получше.
— Ага. — кивнул он, открывая холодильник, заполненный продуктами до отвала.
Я даже ахнула от удивления.
— Прежде, чем ты спросишь, отвечаю: у меня есть домработница, которая следит за этим местом в мое отсутствие. Она заранее знала, что я вернусь и привела все в порядок.
Мои губы сжимаются в линию. Конечно, у него есть домработница. Куда же без нее. Но возмущает то, как он может читать меня.
Я молча слежу за Фабио, который достает из холодильника стеклянную бутылку апельсинового сока и наливает в заранее поставленный стакан. Звук жидкости, наполняемой стекло, отражается от стен, и я сглатываю. Все еще чувствую неловкость за тот инцидент в машине, но к счастью, Фабио никак не показывает того, что что-то не так. И я благодарна ему за то, что он не ставит меня в неловкое положение.
Прочищаю горло и оглядываюсь по сторонам, подходя к панорамному окну во всю стену и любуясь на ночной город. С такой высоты машины, проезжающие по дорогам, кажутся муравьями, а люди пылью.
— На каком языке ты еще говоришь помимо итальянского и английского? — мне действительно интересно, как человеку, увлеченному этой темой.
Фабио молчит, но я слышу, как он пьет сок. Его глотки кажутся очень громкими из-за абсолютной тишины в апартаментах.
— Языках. — поправляет он, когда заканчивает. — Испанский, французский, изучал японский и русский, но не владею ими в совершенстве.
Я удивленно оборачиваюсь. Фабио опирается бедром о столешницу, скрестив руки на груди. Мы не успели включить свет и единственное освещение — огни улиц.
— Вау. Это… впечатляюще. — наконец подбираю слова я.
Этот человек с каждым разом поражает меня больше и больше. Фабио пожимает плечами и достает второй стакан, наполняя его соком и предлагая мне.
— Тебе следовало предложить угостить сначала меня, а потом уже пить самому. — ворчу я, но принимаю стакан с прохладным питьем.
Его глаза озорно прищуриваются, а губы растягиваются в улыбке.
— Я не придерживаюсь правил, обезьянка.
Я хмурю брови от этого прозвища. То попугай, то коала, теперь еще обезьянка… Потом я краснею, вспоминая при каких обстоятельствах он первый раз так назвал меня. Когда я обвивалась вокруг него, не отлипая.
Каждый мой глоток тоже громкий от чего я начинаю нервничать. Но, по правде говоря, взгляд Фабио заставляет нервничать еще больше. Он внимательно наблюдает, пока я не заканчиваю пить, забирает стакан и любезно предлагает:
— Еще?
— Нет, спасибо. — хрипло отвечаю я, и радуюсь, когда он отворачивается, ставит наши стаканы в мойку и исчезает где-то посреди темных комнат.
Мой взгляд снова возвращается к окну. Когда находишься на такой высоте, чувствуешь себя маленьким насекомым. Настолько ничтожен человек по сравнению с этим огромным миром.
Мое занятие прерывает звонок. Фабио выходит из какого-то темного угла и наконец зажигает свет, от чего я щурюсь.
— Еда. — бросает он, направляясь к лифту и нажимая какую-то кнопку рядом.
Наконец я могу осмотреться при ярком свете. Темные полы, покрытые дубовым паркетом смотрятся дорого и стильно. Стены, выкрашенные в серые оттенки, сочетаются с современной кухней и гостиной зоной. Они совмещены и отделаются барной стойкой с высокими коричневыми стульями. Напротив большого углового дивана, с многочисленными подушками и несколькими пледами, не телевизор, как вы могли бы подумать. Камин. Он, правда, электрический, но от этого не выглядит менее уютно. Напротив лежит небольшой коврик в тон стенам, на которых я успела заметить несколько картин и фотографий. Это место выглядит по-домашнему. Совершенно не похоже на тот огромный дом посреди леса на Сицилии.
Мое внимание привлекает одна фотография на стене, и я уже делаю шаг в ее сторону, когда меня окликает Фабио:
— Я заказал еду из ресторана. Тебе нужно поесть.
Решаю, что потом рассмотрю все более детально и залезаю на стул за барной стойкой, где Фабио достает контейнеры с каким-то супом, пастой и салатами. Мы молча принимаемся за еду, потому что, почувствовав запах запечённых грибов и сыра, текут слюнки. Как же я голодна!
Я расправляюсь со всем меньше, чем за двадцать минут и поставив локти на стол