водство печатью большевистской партии находится ныне либо в руках
ревизионистской школы "молодых" (Слепков, Стецкий, Марецкий и
другие), либо в руках "бывших". Около четверти высшего слоя всего
партактива составляют бывшие эсеры и меньшевики.
Бюрократизм растет во всех областях, но особенно губителен рост
его в партии. Современный "руководящий" партийный бюрократ рассуж
дает так:
"У нас есть члены партии, которые еще недостаточно ясно понимают самую партию, что партия собою представляет. Думают, что партия исходит от ячейки, ячейка -- кирпич первый; затем идет райком все выше и выше к Центральному Комитету. Но это не так(!!) Партию нашу надо рассматривать сверху. И эту установку иметь в практических взаимоотношениях и во всей работе" ("Молот", от 27 мая 1927 г., речь второго секретаря Севкрайкома ВКП).
Определения внутрипартийной демократии, дававшиеся и более ответственными товарищами: Углановым, Молотовым, Кагановичем (см. "Правду" от 4 июня 1926 г.) и так далее, по существу сводятся к тому же. Эта "новая" установка таит в себе громадные опасности. Если бы мы в самом деле признали, что "партию нашу надо рассматривать сверху", это означало бы, что ленинской партии, партии рабочих масс, больше нет.
V. За последние годы идет систематическое уничтожение внутрипар
тийной демократии - вопреки всему прошлому большевистской партии,
вопреки прямым решениям ряда партийных съездов. Подлинная выбор
ность на деле отмирает. Организационные принципы большевизма извра
щаются на каждом шагу. Партийный устав систематически изменяется в
сторону увеличения объема прав верхушек и уменьшения прав низовых
ячеек. Среди полномочий обкомов, райкомов, губкомов, ЦК увеличи
вается до года, до трех лет и более. Верхушки губкомов, губисполкомов, губпрофсоветов и так далее фактически несменяемы (по три, пять лет и более). Право каждого члена партии, каждой группы членов партии "выносить коренные разногласия на суд всей партии" (Ленин) фактически отменено. Съезды и конференции созываются без предварительного (как это было при Ленине) свободного обсуждения вопросов всей партией, а требование такого обсуждения рассматривается, как нарушение парт-дисциплины. Совершенно забыты слова Ленина о том, что большевистский "штаб" должен "опираться" действительно на добрую и сознательную волю армии, идущей за штабом и в то же время направляющей свой штаб" (т. IV, стр. 318).
Внутри партии происходит - в тесной связи с общим курсом - крайне многозначительный процесс оттирания старых партийцев, прошедших через подполье или, по крайней мере, через гражданскую войну, более самостоятельных, способных постоять за свои взгляды - и замены их новыми элементами, проявляющими главным образом безоговорочное послушание. Это послушание, поощряемое сверху под видом революционной дисциплины, по существу дела ничего общего с ней не имеют. Нередко новые коммунисты из числа таких рабочих, которые отличались всегда покорностью по отношению к старому начальству, продвигаются ныне на руководящие места в рабочих ячейках и в администрации, выслуживаясь на демонстративном, резко враждебном отношении к старым рабочим-партийцам - вожакам рабочего класса в самые трудные моменты революции.
В несравненно более уродливом виде подобные сдвиги переносятся на государственный аппарат, в составе которого не редкость уже встретить законченную фигуру "партийно"-советского чиновника, который в торжественных случаях клянется Октябрем, с полнейшим безразличием относится к порученному ему делу, всеми корнями уходит в мещанскую среду, в частном быту поругивает начальство, а в партдень прорабатывает оппозицию.
Действительные реальные права одного члена партии наверху (прежде всего секретаря) во много раз больше, чем реальные права сотни членов партии внизу. Возрастающее оттеснение партии ее собственным аппаратом увеличивается "теорией" Сталина, отрицающей неоспоримое для каждого большевика положение Ленина о том, что диктатура пролетариата осуществляется и может осуществляться только через диктатуру партии.
Замирание внутрипартийной демократии приводит к замиранию рабочей демократии вообще - в профсоюзах и во всех других массовых беспартийных организациях.
Внутрипартийные разногласия извращаются. Месяцами и годами идет отравленная полемика против взглядов большевиков, объявленных "оппозицией", а изложить свои подлинные взгляды на страницах партийной печати этим большевикам не дают. Вчерашние меньшевики, эсеры, кадеты, бундовцы, сионисты полемизируют в "Правде" против документов, посылаемых в ЦК его членами, выхватывая и извращая отдельные
фразы из этих документов. А сами документы не печатаются. А партийные ячейки заставляют голосовать и "клеймить" неизвестные им документы.
Партия вынуждена судить о разногласиях на основании всем опостылевших казенных "проработок" и шпаргалок, сплошь и рядом безграмотных и лживых. Слова Ленина - "кто верит на слово, тот безнадежный идиот" -- заменяются новой формулой: кто не верит на слово, тот оппозиционер. Опозиционно настроенные рабочие от станка вынуждены платиться за свои взгляды безработицей. Рядовой член партии не может громко высказать свое мнение. Старые работники партии не могут высказаться ни в печати, ни на собраниях.
На большевиков, отстаивающих идеи Ленина, возводится отравленное обвинение в желании создать "две партии". Это последнее обвинение нарочито измышлено, чтобы восстановить против оппозиции рабочих, естественно отстаивающих единство своей партии со всей страстностью. Всякое слово критики против грубых меньшевистских ошибок Сталина (в вопросах китайской революции, Англо-Русского Комитета и тому подобное) изображается, как борьба "против партии", хотя партии Сталин не спрашивал предварительно ни о линии политики в Китае, ни о других важных вопросах. Обвинение оппозиции в стремлении создать "две партии" повторяется изо дня в день теми, кто сами поставили себе целью вытеснить большевиков-ленинцев из партии, чтобы иметь "свободные руки" для ведения оппортунистической линии.
VI. Почти вся партучеба и вся работа по политграмоте свелась теперь
к "проработке" оппозиции. Метод убеждения не только в громадной
степени заменен методом принуждения, но и дополнен методом введения
партии в заблуждение. Поскольку и политграмота свелась к казенщине,
от нее стали отворачиваться. Посещаемость собраний, партшкол и круж
ков, посвященных "проработке", чрезвычайно упала. Партия оказывает
пассивное сопротивление нынешнему неправильному официальному
курсу партаппарата.
VII. За последнее время в партии не только растут карьеризм, бюро
кратизм, неравенство, но в нее вливаются и прямо классово-чуждые,
враждебные и мутные струйки, например, антисемитизм. Беспощадная
борьба против такого рода гнусности требуется интересами простого
самосохранения партии.
VIII. Между тем огонь репрессий направлен исключительно влево. Со
вершенно обычными стали исключения оппозиционеров за выступления
в своей ячейке, за резкий возглас, за попытку огласить завещание Ленина.
По своему политическому уровню, а главное, по преданности делу партии,
исключаемые нередко бывают выше исключающих. Оказавшись вне пар
тии - за "неверие" и "пессимизм" по отношению к Чан-Кай-ши, Перселю
или собственному бюрократу - эти товарищи продолжают жить жизнью
партии и служить ей гораздо вернее, чем многие партийные службисты
и обыватели.
IX. Град репрессий и угроз, явно усиливающийся по мере приближе
ния XV партсъезда, имеют задачей еще больше запугать партию и свиде
тельствуют о том, что объединенная группа Сталина - Рыкова, чтобы прикрыть наделанные ею политические ошибки, прибегают к самым крайним мерам, ставя партию каждый раз перед совершившимися фактами.
X. Политическая линия ЦК (который на XIV съезде был сформирован по принципу солидарности со Сталиным) неправильна. Колеблясь, нынешнее ядро ЦК все время идет направо. Уничтожение внутрипартийной демократии тем и вызвано, что политическая линия в корне неправильна. Поскольку она отражает давление мелкобуржуазной стихии, влияние непролетарских слоев, обволакивающих нашу партию, -- поскольку эту линию все более приходится проводить нажимом сверху.
В области теоретической монополия предоставлена, так называемой, "школе молодых", то есть ревизионистам, готовым в любой момент выполнять литературные поручения аппарата, в то время, как лучшие элементы большевистской молодежи, проникнутые действительными традициями большевистской партии, не только оттираются, но и прямо подвергаются преследованиям.
В области организационной, фактическое подчинение Политбюро -Секретариату, а Секретариата -- генеральному секретарю уже давно является совершившимся фактом. Оправдались худшие опасения, высказанные Лениным в его завещании, относительно того, что тов. Сталин не будет достаточно лоялен, не будет достаточно партийно пользоваться той "необъятной властью", которую он "сосредоточил в своих руках" (Письма Ленина от 25 декабря 1922 и 4 января 1923).