«Дорогой дневник… тьфу ты, Рогнеда. Дорогая Рогнеда, как расстегнуть эльфийские пуговицы, если оные расположены на спине?»
Сижу и жду. На улице уже птички поют вовсю, солнце поднялось, спать хочется так, что сил нет никаких, но… демон в маске оказался прав, и расстегнуть это дурацкое платье я не в силах! Ноготь сломала, подушки попинала, а без толку!
Все еще жду. И тут, о счастье, на странице проявились буквы:
«Дорогая Ярослава, у нас глухая ночь… но, несмотря на это, мы провели консилиум, и выяснилось, что эльфийские пуговицы ты расстегнуть не сможешь, так как неспособна выгибать собственные суставы. И у тебя остается два варианта — либо перекручивай платье пуговицами наперед, либо ищи раздевателя. Но помни — двенадцать несчастных ведьм тут, в далекой и заброшенной академии, гибнут от любопытства! Наша смерть будет на твоей совести.
Привет тебе от Любавы, и она просила передать, что мы все умрем!»
Помянув черта лысого, я села писать ответ:
«Дорогая Рогнеда и одиннадцать помирающих от любопытства ведьм, ладно, так и быть, спасу вас от гибели неминучей. Я сейчас у жениха. Да-да, он у меня таки есть. Провели ночь вместе, практически летала в облаках и… понравилось. Сейчас нахожусь в его доме и пытаюсь снять платье. Повернуть оное пуговицами вперед мешает грудь, позвать раздевателя мешает гордость. Что делать?»
Сижу и опять жду. Ждать пришлось на удивление мало.
«Аааааааааа!» — гласила первая запись.
«Ты издеваешься?» — вещала вторая.
«Ты с ним всю ночь провела?!» — судя по корявым буквам, у Рогды рука дрожала.
«Ярослава, я тебя сама убью! Что значит: „Провели ночь вместе, практически летала в облаках и… понравилось“? А где подробности?! Где хоть какие-то чертовы подробности?! Все, капец эльфу! Я сама все узнаю, а вы с Яринкой обе жмотины!»
«Дорогая Рогнеда, — старательно выводила я, — если мне не удастся снять это чертовое платье, я тебе такие подробности поведаю, мало не покажется!»
Некоторое время строчки оставались девственно-чистыми, после появилась надпись.
«То есть ты сейчас осталась без тыгыдымса, потому как платье снять не можешь?.. Ярусь, ты меня прости, но в таком случае я вспомню слова нашего главного, исполненные великой мудрости, и не скажу, как платье-то расстегнуть можно, ибо нечего всяким кобелям плешивым получать тыгыдымс от моей подруги в первую же ночь!»
От такого у меня даже слова все закончились.
— Зараза! — заорала я ни в чем не повинному дневнику.
После чего схватила перо и уже собиралась писать гневное послание одной паршивой ведьме, как в двери постучали, а после они и вовсе открылись, и вошел он, демон в маске.
— Говорил же, что не сможешь снять платье, — сказал демон.
— Знаешь, мне сейчас как-то не до него! — сообщила я.
«Дорогая Рогнеда, чтоб тебе пусто было… чтоб тебе эльфа догонять и не догнать, чтоб…»
«Кстати, об эльфах, — прервали мою ругань новые строки, — ты не поверишь, кто пригласил меня завтра… то есть уже сегодня вечером на обед в ресторации „Перо феникса“… И это именно тот, о ком ты думаешь! И да — Любава, которая тут сопит у меня над левым плечом, сказала, что ты вся умрешь от любопытства. Белинда настаивает на ином варианте — ты примчишься еще до моего эпического свидания».
И пока я скрипела зубами, демон подошел, бесцеремонно заглянул в дневник и спросил:
— Откуда это?
— Из медальона.
— А-а-а, — и у меня над плечом тоже засопели, бесцеремонно подглядывая.
В данный момент мне было все равно, кто там и что видит, потому как я выводила корявым от гнева почерком:
«Дорогая Рогнеда, я вернусь, и смерть твоя будет жестока и бесчеловечна! А еще я… я… Верховной пожалуюсь!»
«Ой-ой, напугала. Верховная в курсе, эльф предварительно у нее разрешения спрашивал».
— Так! — Я захлопнула дневник, всунула перо под корешок, трижды ударила пальцем по переплету и, едва единая ученическая тетрадь уменьшилась, осторожно поместила ее в медальон. После этого стремительно встала, отвесила поклон маске и молвила: — Все, Масюсь, платье расстегивать не будем, мне срочно домой нужно. Понимаешь, там дела возникли… неотложные. Так что делаем так: я как в следующий раз домой вернусь, так и отсижу у тебя три положенных дня для расторжения помолвки. Вот, а сейчас мне домой срочно нужно, у меня там абонемент в первый ряд на одно срочное свидание.
Мне не ответили. Растерянно смотрю на маску, а он сидит и хохочет, рот-то рукой зажал, а плечи ходуном ходят.
— Серьезно, домой нужно, — сказала я.
Демон кивнул, потом отрицательно головой покачал, потом засмеялся уже открыто. И громко так, и на кровать упал, и хохочет лежа. Я руки на груди сложила, смотрю на него, понять ничего не могу. А он с трудом выговорил:
— «Повернуть оное пуговицами вперед мешает грудь, позвать раздевателя мешает гордость. Что делать?» — процитировал мои слова демон и едва не зарыдал от смеха.
Наверное, мне должно быть стыдно… действительно стыдно.
— Масюсик, — позвала смущенная я, — я домой хочу.
Он сел, подавил очередной приступ хохота и спокойно ответил:
— Ярусик, можно и домой, но при условии, что ты дашь согласие.
— Согласие на что?
— На свадьбу, — и он даже чуть голову склонил, ожидая моего ответа.
Подобный поворот событий меня совершенно не устраивал, о чем решительно и сообщила:
— Слушай, Масюсь, я тебя знать не знаю и, несмотря на то что ночь была удивительной, знать особо и не хочу!
Хмыкнул и неожиданно резко ответил:
— Ярослава, говоря откровенно, ты очень милая и веселая девушка, особенно восхищает твоя непосредственность. Но вражду между нашими семьями остановит только брак, а я намерен прекратить это многовековое противостояние.
Я так и застыла, едва рот не открыв от удивления.
— Ты и об этом не знаешь? — ледяным тоном поинтересовались у меня.
— Нннет…
— Ярусь, а не хочешь спросить у родителей, почему самого слабого и беззащитного члена семьи скрыли среди людей? Более того, поместили в одно из самых защищенных мест — Ведическую школу.
— Ой…
— Где ой? — Маска опять весь такой веселый стал. — Яренка, давай откровенно — брак все равно будет заключен, слова клятвы, которые ты произнесла в пять лет, имеют силу. Об этом знаю я, знает мой дед и знает твой дед. Мне достаточно снять маску, чтобы ты окончательно и бесповоротно приняла решение. И это будет согласие, Ярусь. Ты — демон, я — демон, мы связаны. Магии крови противостоять невозможно.
Стою, молчу. Потом нерешительно произношу:
— Ну так снимай…
Демон тяжело вздохнул и произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});