Антуан спикировал с неба, выхватил меня практически из пастей песиков и взмыл в небо. Ну я завизжала, высоко же, а брату хоть бы хны.
— Яренка! — и меня подбросили в воздух, а потом поймали и снова бросили. — Ты вернулась! Я так соскучился.
Не поймал. Лечу вниз и понимаю, что сейчас всех убью.
— Яра! — Лиарс перехватил прямо на лету и начал щекотать. — Ярусик!
— А-ха-ха, — был мой ответ.
А внизу бесновались от радости псы и безжалостно топтали мой саквояж, зато братцы решили поделиться мной. То есть начали перебрасывать прямо в воздухе, ну и щекотать заодно.
— Хва… хва… хватит!
В небе прогремел гром и послышался голос деда:
— А ну живо отпустили сестру, охламоны крылатые!
— Привет, деда… — сказала я, находясь в свободном падении… а земля-то уж близко.
— Здравствуй, Ярусик, — и меня поймали на ручки. — Ух, кто-то вырос.
Я радостно улыбнулась деду и крепко обняла за шею.
— Ласковая ты моя, — сказал дед и, цокая копытами по дороге, понес меня к воротам.
Ему-то псы были не помеха, они ему по грудь только, да и кто с самим советником Темного Повелителя будет связываться.
— Ну, как учеба на новом месте? — спросил меня самый настоящий высший демон.
— Нормально, — я невольно потянула руку до его рогов. Они здоровые такие, черные, чуть с изгибом — сразу видно, что дед из древних. — Сначала жутко было, а потом ничего, привыкла.
— Угу, — скептически хмыкнул дед, — когда ты с магом-отступником в первый раз столкнулась, нам тоже жутко было. А потом ничего… привыкли. Тебя еще разговор с отцом ждет!
— А ты ругать будешь? — решила я с ходу заручиться поддержкой.
Дед нахмурился, от чего на его черном лбу такие складочки смешные появились, но потом сменил гнев на милость и, к моему удивлению, с восхищением произнес:
— Моя кровь! Пробудилась, наконец. А то все сдержанная да разумная, тьфу, перед советниками было стыдно. Зато теперь всем ясно: может, с виду и воробушек, а в душе орел — птица гордая.
Значит, не будет.
— Деда, я тебя обожаю! — и смачно поцеловала в щеку.
— Яруська, одна ты дедина радость. Ну, беги к маме, Аннарэль уж заждалась тебя.
И меня аккуратно опустили на землю. Тут же Смерть подбежал, неся в пасти затоптанный и обслюнявленный саквояж. Но ругаться на песика я была не в силах.
— Пасиб, родной, — и чмокнула в носик. — Вечером покатаемся.
Пес от радости устроил такой танец, что я опять едва на ногах удержалась, да деда поддержал, он у меня жалостливый.
— Яруська! — раздался радостный крик, и с порога по ступеням сбежала мама.
Абсолютно все собаки мгновенно поджали хвосты и, поскуливая, смылись подальше. А с чего бы? Мама у меня красавица — глаза зеленые, волосы карамельного оттенка, длинные до пола и цветами украшенные, платье розовое летящее, и она опять босиком, значит, только из сада.
— Ярусик, — мама подбежала, сжала в объятиях, а потом и вовсе закружила от радости, — ты приехала!
Деда на это дело посмотрел и осторожно так:
— Аннарэль, ты это… поаккуратнее с ребенком, задушишь ведь.
Меня тут же опустили и ехидно так демону бросили:
— Вы, папа, разберитесь — ребенок или невеста! Али маразм крепчает?
— Аннарэль! — взревел древний.
— «Ты гневаешься, значит, не прав», — процитировала мамуля и, ласково взглянув на меня, продолжила: — Один бал, папа. А если ентот жоних Ярусику не приглянется, никаких свадеб. И плевать я на ваши родовые клятвы хотела… да хоть с башни темнейшего поплевать могу, с меня станется.
Деда нахмурился, в итоге выдал:
— Кровная месть, Аннарэль, не то, чего я хотел бы для своей семьи.
— Злая дриада — совсем не то, что сможет пережить их семья. Я все сказала. — И тут же повернулась ко мне. — Яреночек, устала, да? Ты ж только с постели поднялась, а тут такое. Ну, ничего, сейчас тебя искупаем, переоденем, потом обедать сядем.
* * *
— Мой вердикт — сволочь, урод, гад, но такой обаятельный мерзавец, Ярусь, я бы не устояла.
Мы лежали в моей комнате на кровати и говорили о своем, о женском, а если конкретно, то о мужиках. Теплый ветерок задувал в распахнутое окно, розовые занавески от этого колыхались, а листочки на цветах чуть шелестели.
— Там все так сложно. — Я лежала на животе и болтала ногами. — И так непонятно.
— Что тебе непонятно? — мама, улыбаясь, на меня смотрела. — Он на тебя глаз положил сразу, он за тобой бегал, он по тебе страдает. Тут мне все понятно. Ну и самое главное, Яренок, ты влюбилась. И это так здорово. А все остальное — мелочи.
— И тот факт, что его ко мне просто тянет, а невесту он вроде как любил, потом разлюбил, это тоже мелочи?
— Конечно, — дриада сверкнула клыкастой улыбкой. — Пойми, доча, все со временем устаканится… Инар твой в своих чувствах разберется, в Ташши либо влюбишься, либо сама пошлешь, ты у меня добрая, но не до такой степени, чтобы за нелюбимого замуж выходить, а там дальше посмотрим.
— У тебя все так просто! — возмутилась я.
— В любви всегда все просто, — возразила мама. — Тут главное — определиться в собственных чувствах, ну и доля здорового эгоизма не помешает. Мой совет — флиртуй, очаровывай, влюбляйся и наслаждайся молодостью. Молодость, Ярусик, она одна, а мужиков — знаешь, как много!
И действительно, чего это я убиваюсь понапрасну. Будет как будет.
— Вот моя девочка и заулыбалась, — заметила мама. — Предлагаю такую программу действий: выбираем платье, идем на бал, сводим всех демонов с ума, посылаем дедушкиного засланца, то есть жениха, очень далеко и наслаждаемся молодостью. Как тебе?
— И платье есть? — спросила я недоверчиво.
— Платья нет. Есть двадцать шесть нарядов, сшитых под присмотром мамули, которая прекрасно знает, что у дочери на собственный гардероб нет времени.
— Мам, я тебя обожаю, — честно призналась я.
* * *
Что может быть удивительнее, чем бал у его темнейшества Великого и Ужасного Темного Повелителя. Он, к слову, не такой уж и ужасный, я его с детства знаю, но у нас принято его очень бояться и вообще жутко уважать. А его темнейшенство — он древний, как и деда, веселый и юморной такой, а еще он мне всегда говорил: «Ярусик, ты воробушек воробушком, но при этом взгляд оторвать невозможно. Иди-ка сюда, наливные щечки, сверкающие глазки!» А потом меня тискали, вверх подкидывали и обычно сладостями кормили. Но это был секрет, а для всех Темный Повелитель — он зло, и никак иначе.
Вот и сейчас, все входили в тронный зал его темнейшества, начиная кланяться еще с порога. Ну и я тоже, соответственно, хотя на каблуках было немного неудобно. Но мы шли по красной ковровой дорожке, меж колонн в виде застывших оскаленных монстров — мама и папа впереди, после них Антуан с невестой, я ее еще не знала, но познакомлюсь обязательно, и замыкали мы с Лиарсом. На маме было такое темное, очень строгое платье спереди и совсем нескромное сзади — спина была открыта, а та сеть узорчатых цепочек ее совсем не прикрывала. Но папе понравилось, а маме нравилось, как у демонесс лица вытягивались. И плевать, что все в масках, — маму не узнать было нельзя, одна походка чего стоила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});