Читать интересную книгу Проводы на тот свет - Лев Корнешов

- А много братанов хоронят?

- Много и часто...

Алексей сделал зарубку в памяти: надо бы посмотреть на того парня, что приезжает сюда по субботам. В его еженедельнике "Преступление и наказание" мелькнула информация о кровавой разборке, которая случилась в лесочке за кольцевой дорогой. Алексей обратил на неё внимание потому, что среди нескольких вероятных участников бандитской разборки упоминались: убитым Олег Шилов, он же Шило, и участником - Марк Пашков, известный под кличкой Паша. Автор возмущался, что Паша опять вышел сухим из воды, так как доказал, что в это время был совсем в другом месте, якобы у своей подруги. Алексей понимал, к чему относится нервный всхлип репортера "опять!" Когда он во время работы в прокуратуре расследовал убийство известного коммерсанта, там в роли подозреваемого проходил Марк Пашков - бывший капитан спецназа. Алексей провел несколько допросов, но доказать ничего не смог. Да и не очень стремился, так как предприниматель был большим мошенником, и Алексей считал, что его отстрел - невелика потеря для общества. Бывший капитан-спецназовец был в этой не такой уж и редкой трагедии мелким стрелочником, а кто заказчик - он знал, но дотянуться до него не мог, ничего накопать против него не удалось. Пашков-Паша произвел на него впечатление решительного, смелого и осторожного человека. Он назвал адрес "подруги", её фамилию, имя и отчество, попросил, пряча глаза: "Можно сделать так, чтобы её муж ничего не узнал? Это моя бывшая супруга, а ныне жена моего друга, мы с ней учились вместе в школе, потом я воевал, она получила похоронку, вышла замуж, ну и... Понимаете?"

Алексей вызвал "подругу" не повесткой, которую мог увидеть её муж, а телефонным звонком. Молодая женщина, учительница музыки, немедленно примчалась, все подтвердила. Она тоже попросила: "Только, умоляю, пусть муж ничего не знает. Он такой... Такой". Какой у неё муж, Алексей так и не узнал, ибо его не волновали переживания молодой дамочки по фамилии Шилова...

И вот - пожалуйста, объявились, не запылились...

Алексей так задумался, вспоминая, что Сима это заметил и спросил участливо:

- Ты че, Алеха? Грусть-тоска, она съедает душу.

- Да нет, это я так...

В часовенку заглянула молодая деваха, вопрошающе уставилась на Симу.

- Вползай, Анька, - пригласил Сима.

Она просунулась в дверь и снова прикрыла её, стрельнула глазками в Алексея.

- Новенький? Пополнение в наших рядах?

Было ей лет двадцать пять, одежда на ней - простенькая, опрятная.

- Живет тут неподалеку, - объяснил Сима. - Прибилась к нам потому, что муж её здесь лежит, зарезали по пьянке.

- Ага, - без печали подтвердила Анька. - Прибегаю к нему и Симу заодно проведываю.

- Господи, Твоя воля, - озадаченно думал Алексей, - кого тут только не встретишь! Судьбы такие, словно придуманы сумасшедшим.

- Мужики, нальете мне? - заискивающе спросила Анька.

Алексей налил ей полстакана, она медленно выпила, оценивая напиток.

- Чистая, магазинная, хорошая. Где разжился, Сима?

- Это он поставил.

- Что обмываешь, красавец?

Она села на стул, широко расставив ноги. Губы у неё были накрашены без меры, но лицо ещё не покрылось синюшным алкогольным цветом.

- Знакомство, - ответил Алексей.

- Тогда будем знакомы. Захочется - приходи ко мне в любое время дня и ночи.

- Так уж и в любое время? - подыгрывая ей, спросил Алексей.

Сима рассмеялся:

- Анька, расскажи хорошему человеку...

Женщина уже по-хозяйски взяла бутылку, налила в свой стакан.

- Я знаю, чего он желает послушать. Хозяин этого кладбища - сдвинутый психопат...

- Благасов?

- Он. Да здесь все знают, что он сумасшедший... Я как-то у Симы до темноты засиделась за бутылкой, выскочила, бегу домой, мне тут недалеко, если через дыру в ограде. Он меня встретил, остановил, дерганый какой-то, нервный. Спросил, кто я и что здесь делаю. Я ему объяснила: мол, Анька я, погрустила на могилке мужа. Он и говорит: "Покажи могилку". Я его узнала, деваться некуда, скажет завтра своим псам, меня вообще сюда не пустят. Привела к могилке, я её в порядке содержу, не стыдно перед людьми. Он меня за руку держал, а у него рука холодная и подрагивает. Молчал, а потом стал бормотать что-то про то, что его здесь все покойники слушаются. Я дрожу от страха, а он не отпускает. И вдруг спрашивает: "Ляжешь на могилку мужа своего?" Я ему и отвечаю, что, мол, за сотенную я и на гвозди лягу...

Анька хихикнула, с удовольствием вспоминая, как ловко ответила она всемогущему Благасову.

- Он сунул мне бумажку и приказал: "Ложись". Быстро со мной управился, а потом стал говорить, что давно мечтал, значит, заполучить вдову на могиле её мужа. Мечтатель тоже! Но страшно мне стало, убежала, а дома смотрю - сто баксов отвалил. Я потом долго переживала: может, это дьявол какой притворился хозяином, чтобы меня, значит, обратать? Любят они, нечистые, земных женщин. Но баксы настоящими оказались, неделю мы на них гуляли...

Алексей не знал, что и думать. Рассказанное Анькой казалось таким невероятным, что действительно на него повеяло промозглым холодом. Но он припомнил, как однажды ночью пригласил его Благасов на ужин среди покойников. "Все-таки он сумасшедший", - решил Алексей и поднялся, чтобы попрощаться. Сима и Анька его не удерживали: пусть уходит хороший человек, самим больше достанется...

...В субботу к обеду Алексей снова приехал на это кладбище. Он стороной обошел часовенку, чтобы не попасться на глаза Симе или Аньке, вышел в дальний угол, где был "бандитский" участок. Он их заметил издали: у одной из могил стояли молодая женщина в трауре и мужчина в черном костюме.

Алексей подошел поближе, присмотрелся. Точно: Елена Шилова и Марк Пашков, он же Паша.

- Пашков! - негромко окликнул его Алексей.

Мужчина быстро сунул руку под пиджак, но Алексей быстро сказал:

- Не надо, Марк. Я не хочу тебе зла.

- Тогда зачем выследил, важняк? - зло спросил Пашков.

- Я уже давно в прокуратуре не работаю. И не выследил я тебя, а случайно встретил, капитан.

- Отойдем в сторонку, не будем мешать Елене грустить.

Они отошли от могилы, бывший капитан закурил. Был он хмур и недоволен тем, что ему помешал Алексей вспоминать что-то свое у могилы друга, и, может быть, каяться.

- Ты тогда по-человечески поступил, важняк, - наконец, произнес Пашков. - Уважаю... Есть дело?

- Пока нет, - ответил Алексей. - Но может быть...

- Тогда и поговорим. Я от должка не отказываюсь.

Пашков что-то прикинул:

- Позвони. Телефон мой у тебя есть - в "деле".

Он не поверил Алексею и проверял его.

- Я же сказал, что в прокуратуре больше не работаю, и доступа у меня к материалам твоего старого дела нет.

- А про новое знаешь?

- Да, - не стал скрывать Алексей. - Читал...

- Ничего не докажут, - с надеждой сказал Пашков.

- Думаю, что не докажут, - подтвердил Алексей.

- Запиши телефон...

Хождение по мукам капитана Пашкова

Бывший капитан спецназа Марк Пашков воевал в первой чеченской войне. При заполнении в более поздние времена своих анкет и биографий для кадровиков слова "первая чеченская" он писал с малых букв, ибо считал её позором для России. Он ещё в школе мечтал стать спецназовцем. До изнеможения "работал" в школьном спортзале, не пропускал ни одно занятие в школе восточных единоборств.

Однажды вечером, уже в десятом классе, он возвращался из школы домой. В переулке он увидел, как двое рослых - маленькие стриженые головки на широких, обтянутых одинаковыми кожаными куртками, плечах - Прижали к стене девушку и уже разорвали в клочья её юбку. Они торопились, пока в переулке пусто: редкие прохожие, заметив насильников, торопливо поворачивали обратно. Лишь какая-то маленькая героическая старушка кружилась рядом с ними, причитала тоненьким голосочком: "Что же вы творите, ироды окаянные?" Один из насильников словно бы нехотя ткнул её кулаком, и она полетела на землю: "Погоди, бабулька, щас и тебе вдуем". Девушка уже откричалась и теперь лишь жалобно всхлипывала.

Марк поставил свою сумку со спортивным костюмом, "адидасами" и прочим снаряжением на асфальт тротуара.

- Отпустите её, - предложил довольно миролюбиво парням.

- Сгинь, сопля! - завопил один из них.

Был Марк высоким и казался нескладным. Через минуту оба парня лежали на тротуаре, уткнувшись головками в стену дома.

Девушка подтянула уже стянутые до колен трусики, прикрылась ладошками и умоляла: "Спаси меня! Спаси!" Она выглядела такой истерзанной и беззащитной, что Марка охватила ярость, как во время боевых поединков. Он по очереди приподнял парней и постучал их головками об асфальт. Мелькнула мысль, что надо бы каждому врезать носками своих, на толстой рифленой подошве ботинок, в пах, но решил, что это уж слишком.

Он присмотрелся к девушке - это была его одноклассница Лена Лозовская, отличница, на школьных концертах игравшая что-то сложное на скрипке. И сейчас рядом с нею валялась в грязи эта скрипка в футляре.