внешне сохраняла шокированный вид.
Янусик подхватил Арину под руку и повел прочь из комнаты. Татьяне пришлось последовать за ними. Пока шли по длинному и петляющему коридору, мужчина рассказывал, как на пару с коллегой спасал выброшенный из ближайшего театра реквизит, который очень удачно подходил им к теме сегодняшней вечеринки — «Восток — дело тонкое». Арина хохотала на все здание. Татьяна тоже пару раз посмеялась, потому что Янусик умело вплетал в повествование забавные словечки наподобие «соплеклювый хареносец».
Спустившись вниз по белой деревянной лестнице с перилами в стиле классицизма, они оказались в полу темном помещении с невысоким потолком, с которого свисали блестящие толстые ленты, как украшение «дождик» для нового года, только в увеличенном масштабе. Из освещения горели бра — средневековые канделябры с мерцающими желтыми лампочками в форме свечного огня. В центре зала расположилась диванная зона, которую окутал полупрозрачный белый палантин. За ней, прикрепленные к колоннам, висели плетеные гамаки. Вдоль стены, с которой они зашли, стояли такие же розовые пуфы, как в комнате с ширмами, только продолговатые. Везде, и на диванах, и в гамаках, и на пуфах, и просто в зале, были люди, одетые примерно так же, как Арина. Некоторые нарядились в изысканные, сшитые специально для вечеринки, костюмы самураев или гейш в максимально возможной без потери смысла эротической форме. Но по большей части гости были просто обтянуты портупеями или металлическими цепочками на голое тело, причем как мужчины, так и женщины. Одна девушка носила форму японской школьницы, только сквозь белую сетчатую блузку хорошо просвечивалась грудь.
Когда Татьяна спустилась с последней ступени лестницы на пол, музыка резко затихла. Люди сразу обернулись на сцену, что идеально вписалась в выступ в боковой стене вместе с кулисами и оборудованием. Под барабанные, нагоняющие тревогу, звуки в центр сцены мелкими шажками на цыпочках вышла девушка в полностью прозрачном красном кимоно, накинутом на голое тело в стрингах. В руках она держала по вееру, каждый из которых был в полном развороте практически с нее ростом, но танцовщица вертела ими виртуозно, заворожив всех с первых движений. Татьяна смотрела с восторженным изумлением. Все здесь сразу перестало казаться пошлым сборищем озабоченных фриков, а превратилось в тонкое искусство откровенного толка. Когда танец закончился, Татьяна с силой захлопала в ладоши и, не выдержав, восхищенно закричала вместе с другими впечатлительными зрителями.
— Вижу, тебе понравилось, — заметила Арина, выдавая взглядом чувство собственного торжества.
— Красивый танец, — ответила Татьяна, все еще смакуя в уме увиденное. — Чувственный.
Ее поразила грация девушки и искренняя отдача, которая чувствовалась в каждом экспрессивном движении. Из танца сквозил сексуальный экстаз, но выглядело это не пошло и не отвращало, а, наоборот, притягивало и придавало сокровенности всей постановке. Татьяну поразила свобода девушки. Будучи почти полностью голой, та не стеснялась своих эмоций и своего тела, которое вряд ли бы выставили на обложку журнала «Maxim». В нем имелись стандартные несовершенства: целлюлит, жировые складки, непропорциональность членов, но это никак нельзя было назвать уродством. Напротив, хотелось этим вдохновляться как уникальной красотой.
— Теперь понимаешь суть всего этого?
Женщина дождалась, когда Татьяна посмотрит ей в глаза, и улыбнулась. Девушка задумчиво глядела, пытаясь хотя бы про себя ответить на вопрос. Ей показалось, что она поняла, но озвучивать не стала. Вместо этого огляделась вокруг в поисках Янусика, но мужчины в поле зрения не оказалось.
— Пойдем, я тебя кое-с-кем познакомлю, — сдалась Арина и под локоть увела девушку в другую часть зала за палантин.
Людей здесь было не так много, как в «Дэнсхолле», и, казалось, все они друг друга знали, потому что разглядывали Татьяну, как диковинку. Пристальное внимание уже не так ее смущало, хотя все равно заставляло прятаться за худую спину Арины. Девушка осторожно поглядывала по сторонам, стараясь понять, что здесь творится.
На первый взгляд не происходило ничего необычного. Люди тихонько танцевали по углам, не скапливаясь в большие кучи. Многие ходили по парам или малыми группами из трех-пяти человек. Все были в откровенных нарядах, но не обязательно голые. Девушки носили открытые топики и очень короткие юбки, но в таких нарядах можно было и на улице встретить множество прохожих.
Ничего порнографического в поле зрения Татьяны не попало. Она предположила, что пока не пришло для этого время, потому что само помещение располагало к сексуальным оргиям. Хотя бы диваны в центре зала, составляющие единый постельный ансамбль в форме замкнутого квадрата, должны были использоваться по назначению. Вдоль стен длинным рядом, как в галерее, висели картины, написанные в разных стилистиках, но на одну тему: изображали элементы сексуальных актов или просто голые мужские и женские тела. Такие иллюстрации, нарисованные талантливо и в подробностях будоражили воображение и против воли зрителя возбуждали.
Татьяна тоже почувствовала в себе прилив сексуального влечения, только это было странное, безобъектное влечение. До этого она испытывала такое острое желание лишь при встрече с Вадимом и четко знала, на что оно направлено. Теперь сознание терялось. Объекта желания не было, а само желание возгоралось внутри и с каждой картиной все сильнее. Это одновременно наводило страх и приятно щекотало нервы. Чтобы абстрагироваться и сдержать страсть в глубине себя, Татьяна тряхнула головой и перестала разглядывать все вокруг, уткнувшись в пол.
Они подошли к смешанной компании из пяти человек, которые слегка пританцовывали под электронную музыку с бокалами в руках.
— Ленка! — стараясь перекричать колонки, воскликнула Арина и вытянула из группы девушку в красном шелковом платье в китайском стиле.
Худую шею девушки обволакивал высокий воротник-стойка, а весь корпус обтягивали застежки-петли, специально расставленные широко, чтобы сквозь них просачивалась грудь и значительная часть живота. Боковые разрезы доходили до самых тазовых костяшек, подчеркивая длину ног. На голове девушка соорудила сложную конструкцию из искусственных черных волос. В них пестрели с десяток позолоченных гребешков, инкрустированных камнями, фигурные металлические лепестки и листья и мелкие цветки от желтых до алых. Из-за толстого слоя белого грима Татьяна не могла определить ее возраст и где-нибудь на улице не смогла бы узнать ее после. В чертах лица не было ничего примечательного, что не замаскировывалось косметикой.
— Ариша! — воскликнула Ленка и полезла обниматься.
Та мягко обхватила голую спину тонкими руками и похлопала по лопатке. От девушки несло красным вином. Татьяна почувствовала кислый запах спиртного даже на расстоянии пары метров.
— Ты жаловалась, что не можешь никого найти на свой перфоманс, — сказала Арина, указывая головой в сторону Татьяны. — Вот, балерина.
Ленка