Читать интересную книгу Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг. - Константин Битюков

После убийства Г.Е. Распутина почти все великие князья покинули Петроград. Великий князь Николай Михайлович был выслан в свое имение Грушевка. Великая княгиня Мария Павловна и Андрей Владимирович уехали в Кисловодск. Кирилл Владимирович получил поручение от Николая II «отправиться на Мурман благодарить моряков от его имени за службу»[603]. В Петрограде остались лишь дворы великих князей Михаила Александровича и Павла Александровича – брата и дяди императора, а также Константиновичи.

Новый всплеск политической активности великих князей приходится на начало февраля. В данном случае инициатива исходила, с одной стороны, от Михайловичей в союзе с Михаилом Александровичем и с другой стороны – от М.В. Родзянко.

Именно к этому времени относится политическая активность Михаила Александровича. Скорее всего, это можно объяснить его общением с председателем Государственной думы М.В. Родзянко. Думские оппозиционеры в лице М.В. Родзянко в данный период делают ставку на ближайшего родственника царя, связывая это с возможным его воцарением.

3 января 1917 г. председателя Государственной думы посетил великий князь Михаил Александрович[604]. М.В. Родзянко подробно описывает данный визит в воспоминаниях, но ошибочно относит его к 8 января, утверждая при этом, что великий князь сам приехал к нему. Разговор затрагивал наиболее животрепещущие проблемы того периода: войну и влияние императрицы Александры Федоровны. М.В. Родзянко, согласно его воспоминаниям, говорил, что «надо назначить министров, которым верит страна, которые бы не оскорбляли народные чувства… это достижимо только при условии удаления царицы»[605]. Михаил Александрович был полностью с ним согласен. Более того, великий князь сам предложил кандидатуру М.В. Родзянко на пост главы министерства доверия.

В настоящее время имеется возможность более точно воссоздать их беседу, благодаря опубликованному дневнику Я.В. Глинки. В нем автор писал, что разговор действительно затрагивал проблему «замены правительства лицами общественного доверия, которые примут на себя эти обязанности, когда будут устранены безответственные влияния»[606]. Скорее всего, открыто об «удалении, устранении императрицы» речи не было, это более поздняя приписка М.В. Родзянко. Кроме того, если в своих воспоминаниях председатель Государственной думы приписывал Михаилу Александровичу предложение его кандидатуры на пост председателя кабинета, то – согласно дневнику Я.В. Глинки – на вопрос великого князя: «Кто же может быть во главе кабинета? Родзянко ответил, что указывают на него»[607]. Таким образом, он сам предложил свою кандидатуру. Это более соответствует истине. Итак, вместо разговора об удалении царицы и создании фактически новой системы управления речь шла лишь о предложении М.В. Родзянко себя в качестве премьера. Какая же роль тогда отводилась великому князю? Не намекал ли председатель Государственной думы тем самым на его возможное регентство?

Об общении великого князя с М.В. Родзянко было известно другим великим князьям, и это не вызвало их одобрительной реакции. Великий князь Кирилл Владимирович вспоминал, что «Миша (Михаил Александрович), несмотря на мои настойчивые просьбы работать ясно и единомышленно с нашим семейством, прячется и только сообщается секретно с Родзянко»[608].

В условиях недоверия к способности монарха управлять Россией, вероятно, делались попытки создания нового политического тандема: Михаил Александрович в качестве регента при сыне Николая II Алексее и М.В. Родзянко как председателе «правительства доверия». Однако реальной возможности и решительности воплотить эту схему в жизнь у них не было.

Но этим политическая активность великого князя Михаила Александровича не ограничилась. В конце января – начале февраля 1917 г. он принимал участие в организации аудиенций царя с А.А. Клоповым. В разное время различные люди, в том числе великие князья, пытались через него довести свои идеи до императора. С 1896 по 1899 гг. «главным цензором» царского корреспондента был великий князь Александр Михайлович[609]. В более позднее время на него пытались оказывать влияние другие лица (Г.Е. Львов, М.В. Алексеев, великий князь Николай Михайлович). В январе – феврале с А.А. Клоповым начал сотрудничать Михаил Александрович. Они встречались, обменивались письмами, великий князь давал ему советы, редактировал письма. Таким образом, как справедливо отмечал В.И. Старцев, «письма Клопова не были неким изолированным демаршем… Если, с одной стороны, он был связан с великими князьями, то с другой – напрямую с генералом Алексеевым и князем Львовым»[610].

19 января 1917 г. А.А. Клопов узнал о назначенной ему аудиенции у государя и отправил ему предварительное письмо. Основным его содержанием была попытка убедить императора в том, что будущее послание есть «глас народа» и «отражение общего мнения о современном положении России»[611]. Престарелый чиновник в тот же день отправил копию письма великому князю Михаилу Александровичу. При этом отдельной запиской он уведомил великого князя о необходимости эту копию уничтожить или возвратить ему после прочтения. Из записки А.А. Клопова брату царя становится очевидным, насколько тесно они сотрудничали в подготовке писем императору. Так, А.А. Клопов писал, что «остальные части (II и III) я несколько переделал после моего последнего разговора с Вами…Не скрою, что перед аудиенцией мне очень бы хотелось еще раз повидать Вас»[612]. Таким образом, А.А. Клопов являлся лишь проводником чужих идей.

Однако великий князь был не единственным соавтором писем. Механизм составления посланий описан в дневнике Я.В. Глинки. «А.А. Клопов пишет царю письма, предупреждая его об опасности революции и убеждая в необходимости решиться на ответственное министерство. Он неоднократно видается с великими князьями, которые очень этому сочувствуют, они приезжают к нему, совещаются и устраивают свидание с Государем. Предварительно через великого князя Михаила Александровича накануне посылается подготовительное письмо весьма решительного тона, рисующее ужасное положение и рекомендующее выход. В редакции письма принимают участие князь Г.Е. Львов и другие лица»[613].

Поэтому уже в первом письме А.А. Клопова великому князю Михаилу Александровичу появилась следующая фраза: «Необходимо переговорить о некоторых вопросах, а главное о князе Львове»[614]. В февральских посланиях князь Г.Е. Львов будет выдвигаться в качестве претендента на пост премьер-министра. Причем, как уже упоминалось выше, это происходило не впервые. За год до этого, в марте 1916 г. А.А. Клопов уже предлагал председателя Всероссийского земского союза на тот же пост.

Возникает вопрос, почему сотрудничая с М.В. Родзянко, Михаил Александрович в итоге поддержал князя Г.Е. Львова? Вероятно, его испугала активность М.В. Родзянко, когда тот сам предложил свою кандидатуру на пост председателя Совета министров. Еще один ответ содержится в дневнике Я.В. Глинки, которому 4 января 1917 г. удалось убедить М.В. Родзянко ввести на пост премьера князя Г.Е. Львова. После разговора с великим князем Михаилом Александровичем 3 января 1917 г.: «Родзянко мнит себя председателем Совета министров… Вечером он призывает меня… Снова возбуждает разговор о возможном составе кабинета с ним во главе. Он выслушивает спокойно мои горячие возражения. Улыбается особою саркастическою улыбкою, когда я говорю, что его большое имя и авторитет нужны для Думы… Кого же тогда ввести на пост премьера: князя Львова мне не хочется… “Почему [нет], когда это будет сделано по соглашению с Вами” [– возразил я]. Через некоторое время он вынимает из кармана листик с расписанием министров и против председателя Совета министров, где единственно не было заполнено, пишет “Кн. Львов”»[615]. Таким образом, князь Г.Е. Львов устраивал всех. А письма А.А. Клопова к царю были отнюдь не «гласом народа», как он утверждал, а гласом редактировавших его князя Г.Е. Львова, великого князя Михаила Александровича, частично М.В. Родзянко и «других лиц».

В письме от 23 января 1917 г. не содержалось никаких конкретных предложений. Первую часть составляли напыщенные фразы о критическом положении, о «полном величия и трагизма моменте жизни России», вторая часть являлась обвинением царя и правительства в том, что они «разошлись c Россией, как еще никогда не было», в третьей части А.А. Клопов призывал царя «к особым чрезвычайным, спешным и большим решениям»[616].

В следующем письме А.А. Клопова к Николаю II от 29 января такие решения все-таки были предложены. Среди них «отречение от старого режима и безответственного правительства, ведущего Россию к гибели и на вас сваливающего вину за это». Этот пункт характерен для требований многих, обращавшихся к Николаю II в этот период. Однако мотивировка – устранение правительства ради снятия ответственности с царя за его действия – зародилась в великокняжеских кругах. Второе требование – поставить во главе кабинета «доверенное лицо, которое пользуется уважением страны, и поручить ему составить кабинет из общественных и государственных деятелей… способных опираться на большинство в Государственной думе». Далее, «на имя лица дать рескрипт, в котором установить начало ответственного перед царем и народом министерства». И наконец, «созвать теперь же Государственную думу»[617]. Возможно, что император отчасти воспринял эти идеи, поскольку 21 февраля, то есть когда заседания Думы шли уже неделю, он обсуждал с председателем правительства князем Н.Д. Голицыным возможность подобного шага. Однако на следующий день вместо визита в Государственную думу царь отбыл в Ставку, без видимой необходимости. Еще день спустя началась Февральская революция. Примечательно, что данный факт указан в воспоминаниях М.В. Родзянко, следовательно, он был об этом осведомлен.