— Я уже полдня настаиваю. Они готовы уйти. Может, я заложу деньги в сейф? Там в качестве условия допуска только наш договор. И они согласны даже на копию.
— Ну хорошо, — после паузы, тяжело вздыхая согласился Сенокосов. Он был хорошим человеком, но он был по другую сторону баррикад. И он не поддержал меня, когда об меня вытерли ноги.
— Тогда я побегу. Я принесу тебе копию допсоглашения банка. — А почему нет. Я очень хорошо подготовилась. Нужная копия была изготовлена мной заранее. Не хватало только подлинной печати банка и подписей участников сделки. Но на то я и была рулевым этого расселения. Все мне доверяли, все меня любили. Я тихо сняла копию с подлинного договора с банком. А потом, вечером с помощью ножниц и канцелярского клея сотворила из двух копий одну. Откопировала ее и получила готовый и очень достоверный фальсификат. Дальше дело за малым. Я собственноручно сдала на регистрацию весь пакет договоров и отправилась в офис. Обычно у нас договора сдают курьеры из совсем другого отдела — отдела регистрации. Я зарегистрировала договора сама, а сказала, что отдала их в САИН. Поскольку регистраторы располагаются в другом офисе и страшно загружены работой, никто меня за руку не поймал. Прямо по рецепту Лукина. Могли бы и поймать, но не поймали. Сами виноваты. Я приехала к Сенокосову и сказала:
— Все в порядке. Вот договор с банком.
— На регистрацию сдала?
— Отдала в отдел. Завтра позвоню, но думаю, что все будет в порядке. — В общем, соврала. И на следующий день тоже. Две недели старательно делала вид, что жду денег. Имитировала звонки в регистрационный отдел, делала показательные обзвоны клиентов при Сенокосове. И в итоге добилась того, к чему так стремилась. Сделка закончилась, договора я раздала всем участникам сделки. Потом по-тихому уничтожила и наш, и клиентский договор с САИНом. Уничтожила приложение, где была указана реальная комиссия САИНа. Ведь по отчетам проводили только смешную сумму около трех тысяч рублей. И наконец настал день икс. Сенокосов спросил:
— Ольга, а когда придут договора по расселению?
— Я звонила, должны привезти сегодня. — Сказала я спокойно и размеренно. А сама поняла — пора линять. Я подождала еще полчасика и по-тихому срулила, не прощаясь. По-английски. Больше я не была в САИНе никогда. С агентами встречалась, конечно. Риэлтерский мир тесен, так что наши пути пересекались. А тогда, через пару дней после моего героического исчезновения в моем доме начали раздаваться звонки и вопли. Тут я сразу расставила все точки над И.
— Ты как посмела, гадина, так меня кинуть? — это Сенокосов брызнул слюной.
— А как, позволь спросить, я тебя кинула?
— С меня требуют эти деньги. Верни, а то будет хуже.
— Пусть мне будет хуже. — Сказала я и бросила трубку. Мама тихо выпала в осадок, когда узнала, что за номер я выкинула. Но Шурка, долго и внимательно разглядывала меня, а потом молвила:
— Ты молодец, мамка. Не дала себя в обиду. А то будут на тебе всякие мудаки наживаться!
— Детка, нельзя так говорить, — встряла бабушка.
— Нельзя так делать, — сказала я и переглянулась с Шурой. Мы с ней понимали друг друга с полувзгляда. А через несколько дней был визит Молотковой ко мне домой. Она пришла ко мне в сопровождении крепких бритоголовых братков, старательно пугавших меня чем только смогут.
— Что будем делать Петрова? — холодно и с ненавистью колола меня Молотова.
— Вы о чем?
— Ты денег нам должна?
— Да что вы? А по-моему вы мне должны за перспективную идею, которую вы у меня украли.
— О чем ты?
— А ты не тупи, курица драная. Думала, я тебе прощу, что ты меня заставила слить ноу-хау? Ты че, думала, я это скушаю, утрусь и спасибо скажу? А потом еще и на ползарплаты прогнусь?
— Как ты…
— Что? Как я смею? Это ты хочешь брякнуть своим ртом поганым? Заруби себе на своем очкастом носу, я все смею. Я деньги свои все до копейки заработала, создавая Вашей Сраной Корпорации имидж передовой продвинутой компании. А ты не обеднеешь, если кинешь на одного маклера меньше. В общем так. С последнего квартала моя комиссия должна была составить пять тысяч долларов. Идею, разработанную и переданную вам я оценила в три тысячи долларов. И две тысячи за моральный ущерб. Очень я разнервничалась, когда увидела, что ты, дрянь, на мною созданный отдел поставила серую посредственность Ирку Спиридонову. И еще за то, что ты через свою лизоблюдку Телкову мне сказала, что мне образования и ума не хватает, чтобы претендовать на достойное место на САИНовском парнасе.
— Все сказала?
— Нет. Если ты в чем-то не согласна со мной — милости прошу в суд. Я полюбуюсь, как ты сформируешь ко мне претензию, если по всем документам ваш бизнес убыточен, а САИН обслуживает народонаселение практически бесплатно. Если же ты станешь грозить путем привода вот таких безмозглых лысых дебилов, как вот эти два, то имей в виду, что завтра же на стол УВД ляжет мое заявление о шантаже и угрозах. А в РУБОПЕ будет описано экономическое преступление в сфере укрывания правды о суммах комиссий. А если удастся, то и налоговая заинтересуется вашими методами работы.
— Ах ты сука! Это ты уничтожила все договора!
— Какие договора? — состроила я невинную физиономию.
— По расселению. Да можешь не отпираться. Ты оказалась редкостной стервой.
— Я рада, что достучалась до твоего конъюнктурного разума. А теперь, если у тебя больше ничего нет, то пошла вон. — Я раскраснелась. Молотова развернулась и подрапала к двери. За ней посеменили бойцы. Около двери один из них повернулся и, улыбнувшись, изобразил рукой жест, означающий обычно восторженное одобрение. Сжатый кулак и большой палец вверх.
— ВО! — Я расхохоталась.
— С Новым Годом, — крикнула я им вслед. На этом сериал на тему как Оля Петрова была очень плохой девочкой был окончен. Мы выпили чаю и пошли вместе с девчонками выбирать живую елку. До праздника оставалось всего два дня.
Часть 3
Основной инстинкт
Глава 1
О том, легко ли учиться игре в шахматы на бегу и с высунутым языком
На Новый Год, дабы не тосковать в обществе мамули, культивирующей во мне комплекс соломенной вдовы и рогоносицы, я пригласила Динку с Юлькой. Не то чтобы мы были таким уж бравыми подругами, но все-таки они легко пережили появление у меня (у меня, а не у них) битой капризной машины. И по-прежнему периодически вытаскивали меня в бани-сауны, чтобы устроить консилиум на какую-нибудь общую тему. Про похудеть, про выйти замуж, про заработать денег. Про то, как эти недоросли отличаются от нас — просветленных и мудрых, от природы получивших в дар право называться женщинами. Одно то, что мы способны из своих недр дать земле новых людей, стоит всех этих жалких мужских игр. В общем, нам было хорошо, они не настаивали на присутствии Мотьки, которую я по-прежнему на дух не переваривала, и поэтому я решила справить Новый Год в их чудной компании. Мы сели за стол, подняли бокалы, сожрали бумажки с желаниями и начали трендеть. Кстати о желаниях, это Шуркина идейка, записать на клочке бумаги три желания, непременно и точно после успокоительно-обнадеживающего сеанса гипноза от президента подпалить эти клочки, пепел разместить в бокале шампанского и выпить, пока не оттрубили куранты. Эта сложная и трудоемкая процедура далась нам большой ценой. Юлька обожгла пальцы и уронила обугленный клочок. Ей, чтобы не потерять желания, пришлось ползать по полу и собирать остатки сажи вперемешку с песком и естественной пылью. Естественной для квартиры, в которой убираются раз в месяц и то, протирая для вида только те поверхности, которые очевидно поросли мхом. Но, видимо, Юлькины желания были ей дороги, поэтому она не моргнув, заглотила шампанское с песком и желаниями. Динка, очевидно, загадала что-нибудь вроде: хочу выйти замуж за Билла Гейтса, так как своим желанием она подавилась. В прямом смысле этого слова. Влила в себя писчебумажный коктейль и принялась закатывать глаза, хвататься за горло и судорожно кашлять. Маман в желаниях была скромна, и потом, она же не первый день на свете. Умная пенсионерка накорябала желание на кусочке, еле различимом невооруженным глазом, так что употребилось оно так быстро, что у нее даже хватило времени с воодушевлением стучать по спине задыхающейся от амбиций Динки. У меня же все прошло без сучка без задоринки. Я написала: