Читать интересную книгу Сладкая горечь слез - Нафиса Хаджи

Я привстала было — успокоить Джейка, объяснить гостям его вспыльчивость или, по крайней мере, извиниться. Но тут увидела лицо Джо. Она с тревогой следила за Крисом.

Мама отвернулась от Джейка, все еще стоявшего посреди комнаты со сжатыми кулаками, и тихонько проговорила:

— Ты прав, Джейк. Абсолютно прав. Никто из нас не имеет права говорить о войне. Кроме тебя. И Криса.

Крис тряхнул головой. Молча встал. И ушел наверх, в свою комнату.

Остаток вечера прошел очень тихо. Смущенные мама и Рон пытались постучаться к Крису, извиниться и уговорить его выйти к нам. Он не отозвался. Мама взглянула на меня и испугалась, вероятно догадавшись о чем-то по выражению моего лица.

Утром Крис вышел как ни в чем не бывало, словно и не просидел весь вечер отдельно от семьи, не пожелав доброй ночи дяде, тете, кузенам и бабушке. Сидел себе спокойно в кухне, ел хлопья.

Вошла Джо, заспанно потирая глаза. Насыпала себе хлопьев в тарелку, устроилась за столом рядом с братом.

— Привет.

— Привет, — бросил он в ответ.

И вдруг я осознала, что Джо, как и Крису, нечего было сказать во вчерашнем споре. Я переводила взгляд с одного на другого. И потом занялась посудой, так и не разобравшись, о ком из детей следует беспокоиться больше.

Несколько дней я следила за обоими зорко, как ястреб. Немножко отпустило, когда увидела, как они смеются вместе. Да и глаза Джейка потеплели. Все как в старые добрые времена, как и мечтала Джо. Как будто они все еще старшеклассники, как будто Джо никуда еще не уехала.

Спать они ложились поздно, до полуночи смотрели телевизор — фильмы и ток-шоу. Хохотали над Леттерманом и Лено[124]. Давненько мы с Джейком не засыпали так легко.

Как-то достали с полки старые кассеты с домашним видео. Я заглянула в комнату, когда Джо хихикала над моими прическами — такие вещи в ретроспективе всегда выглядят забавно. По лицу Криса трудно было что-то понять. И когда он успел научиться превращать лицо в непроницаемую маску? Этому что, учат в морской пехоте? В глубине души я проклинала армию.

Обычные домашние звуки постепенно затихали, и все тише звучали голоса моих детей. Я и радовалась, и волновалась, представляя, как они делятся секретами друг с другом.

Проснулась я от телефонного звонка. Мы с Джейком не успели подняться, как уже кто-то ответил. Спустившись, я застала в кухне Криса. Улыбнулась ему, спросила, не ему ли звонили. Он угрюмо буркнул что-то в ответ, злобно глянув на меня. Искорки, вновь вспыхнувшие было в его глазах с возвращением Джо, исчезли без следа.

Схватил коробку с завтраком и выскочил за дверь. Хлопнула дверца машины, двигатель взревел, и, взвизгнув тормозами, автомобиль рванул с места. Ноги у меня подкосились, я рухнула за стол и зашептала молитву.

Я все еще сидела в кухне, застыв от ужаса, когда проснулась Джо.

— Ты сказала Крису?!

— Сказала Крису что? — озадаченно переспросила она.

Судя по ее удивлению, я ошиблась. И не стала уточнять.

— Что я сказала Крису, мам? — разволновалась Джо.

— Рассказала… о том, что я сказала тебе. Ну, когда ты спрашивала… про цвет глаз.

Мы не вспоминали об этой истории с тех самых пор, как Джо поступила в колледж. И она очень удивилась, что вдруг возникла запретная тема.

— Нет! Конечно, нет!

Нет. Конечно, нет. Но что тогда повергло Криса обратно во тьму? Телефонный звонок?

Час спустя телефон зазвонил вновь.

— Миссис Марч? Мать Кристиана Марча?

— Да?

— Простите, что вынужден сообщить вам, но произошла авария. Ваш сын в больнице.

Сердце остановилось. Господи, молю тебя, Иисусе, спаси и сохрани его!

Джо

Я ныне там, где сам себе я неизвестен.

Галиб

Крис выжил. Весь переломанный, но живой. Его погрузили в искусственную кому, чтобы уменьшить гематому в мозгу, и поддерживали в этом состоянии несколько недель. Мы с мамой дежурили в больнице, сменяя друг друга, уповая на то, что он осознает наше присутствие. Папа не дежурил. Он просто поселился в больнице. И покидал ее, только когда мы с мамой силой утаскивали его, ругаясь и уговаривая, чтобы он хотя бы принял душ и переоделся. Бабушка Фэйт все время была рядом.

У меня не выходил из головы мамин вопрос. В утро аварии. Она знала: что-то случилось. И подумала, это связано с тем, что я могла сказать брату.

Нам так здорово было вместе. В День благодарения я перепугалась. Когда увидела лицо Криса, пока Бабушка Фэйт и Дядя Рон рассуждали о войне в Ираке. Но на следующий день и позже все было замечательно. И даже лучше. Словно время повернулось вспять. Мы как будто вернулись в беззаботное детство, оба.

Но после аварии все спрашивали себя — поскольку были слишком напуганы, чтобы задавать вопросы друг другу, — почему? Ответ мог обнажить проблему, которую мы пытались отрицать, но это становилось все труднее и труднее.

Полицейский, составлявший отчет о происшествии, рассказал:

— Он ехал слишком быстро. Траектория движения вела прямо в дерево. Здоровое такое дерево. Мы еле высвободили машину из ствола.

— Он был пьян? — спросила мама.

— Нет, мэм. Доктор говорит, в крови никакого алкоголя не обнаружено.

— Мам… а почему ты вообще об этом спрашиваешь?

— Ты не в курсе, Джо, — вздохнул папа. — Твоего брата пару месяцев назад задержали за вождение в нетрезвом виде.

— Что?! И вы мне ничего не сказали?

— Он не хотел, чтобы ты знала.

Доктор спросил, принимал ли Крис какие-нибудь препараты, и отец назвал парочку. И об этом я тоже не знала — оказывается, Крис принимал таблетки. Папа повторил, что Крис не хотел посвящать меня. У него был посттравматический стресс.

Я вытащила маму в коридор.

— Значит, вы просто скрыли от меня все?! Я что, больше не часть семьи? Меня вышвырнули из жизни Криса? Вот так вот?

Не отдавая себе отчета, что делаю, я орала, топала ногами, но, увидев мамино лицо, застыла. Обняла ее, и мы вместе заплакали. Мы все думали об одном и том же. Что авария вовсе не случайна. Крис специально въехал в дерево. Факты, которые постепенно всплывали в течение следующих недель, укрепляли наши подозрения. Однажды, когда Крис все еще был в коме, нам с мамой и Бабушкой Фэйт удалось отправить отца на часок домой, хотя бы принять душ. И он прослушал сообщение на автоответчике. Для Криса. Напоминание. Что ему уже звонили. В утро аварии. Сообщить, что скоро начнется новая отправка войск в Ирак.

Отец перезвонил им, объяснил ситуацию. Крис, благодарение Господу, никуда не поедет!

Потом и я заехала домой поспать часок-другой, но уснуть не смогла, а вместо этого раскрыла лэптоп и посмотрела, что за лекарства принимал Крис. Оба препарата в качестве побочного эффекта могли провоцировать суицидальные состояния.

Проверила почту, которой не занималась с момента аварии. В утро катастрофы Крис прислал мне сообщение.

Re: Для Джо

Прости, Джо. Передай маме и папе, что я прошу прощения. Я люблю тебя. Я люблю маму и папу.

К письму был приложен какой-то документ. Открыв, я обнаружила дневник. Жизнь Криса в Ираке. Все, о чем он не рассказывал.

Два часа я читала. Когда первое оцепенение прошло, хлынул фонтан слез, заливая клавиатуру компьютера. Ах, Крис, Крис, ну почему ты мне ничего не рассказал? Ответ я знала. Озвучивая мысли, произнося эти слова вслух, он вынужден был слушать собственные воспоминания. Никто из нас — ни мама, ни папа, ни я, — никто не мог увидеть смерть, что ты принес в своей душе из Ирака. Я могла бы понять. Но ты об этом не знал. Потому что я и сама давным-давно перестала разговаривать, я никогда не делилась с тобой своими сомнениями, через стену которых ты помогал мне перебраться. Я узнала правду и отложила ее подальше еще до начала войны. А потом сражалась со своими собственными демонами, визжавшими в уши чересчур громко, чтобы я смогла расслышать твоих, гораздо более жутких. Твои демоны принимали облик друзей, разорванных в клочья разрывами мин, рыдающих детей и женщин; они скрывались в обвиняющих взглядах стариков и в словах, которые я понимала, а ты — нет, потому что я отказалась поделиться с тобой знанием, родившимся из тех самых сомнений, которые я не сумела преодолеть.

Я не стала рассказывать маме о записке. В этом не было нужды. Она и так знала. Как и отец. Им не требовалось окончательное подтверждение, последнее доказательство. Что Крис пытался покончить с собой.

Приезжал Дэн. Я поставила точку в наших отношениях, хотя он готов был их развивать и дальше, но я — нет. Думаю, он не удивился.

Позвонила Дине — сообщить, что планы изменились.

— Я не могу поехать в Пакистан. По крайней мере, сейчас.

Напоследок Дина все же спросила:

— Джо, но ты не пропадешь надолго, скажи?