на четвёртом этаже слева от лестницы. На кухне горит свет, в жилой комнате выключен. Вероятней всего, в квартире находились один или два человека, не более. Для того чтобы спать сейчас рано, а денёк вместе с тем выдался довольно пасмурным, и находиться в жилой комнате без света в это время было бы довольно некомфортно. Значит, сделал вывод Цуцуряк, скорее всего один или двое сидят на кухне. Хотя даже если один человек будет в жилой комнате, это особой роли не сыграет – наёмников все равно трое. Дмитро на всякий случай ещё раз проверил небольшой чехол из кожзама, висевший на ремне на правом боку. Убедившись, что металлическая телескопическая дубинка на месте, он посмотрел на своих «коллег».
– Все готовы? Пойдём сейчас, а нашего друга подождём внутри квартиры, если он ещё не там, конечно. Удобнее будет их разделить по очереди, чем возиться с тремя сразу.
– Я готов, – ответил Арутюнян с заднего сиденья, закончив, наконец, грызть орехи.
– И я, – оповестил Сучков, не отрывая взгляд от входной двери и в подъезд.
– Хорошо. Тогда я пойду первым, вы за мной, не отрываясь. Если в подъезде нарвёмся на кого из психов, решу с ними вопрос, – Дмитро погладил обрез двустволки по деревянной рукояти.
Цуцуряк первым вышел из машины и, озираясь по сторонам, лёгкой трусцой добежал до двери. Она была заперта магнитным замком. Однако Дмитро давно озаботился решением подобных проблем, и через знакомого «кулибина» изготовил мастер-ключ, открывающий до девяти из десяти всех домофонов – основываясь на принципе считывания кода свободной ячейки памяти устройства, такой ключ прописывался под большинство домофонов, которые считывали подобный код в домах до 2005 года постройки. Эта мера помогала быстро войти в нужный дом и не «светиться» на улице или стоя у подъезда в ожидании, что кто-то откроет.
Дмитро прошмыгнул в подъезд, тускло освещаемый маломощной лампочкой на первом этаже, и пошёл по лестнице вверх, держась поближе к стене. Работал давний рефлекс – идти по лестнице именно по стенке, чтобы держать весь сектор вышестоящего пролёта под контролем. Самой неприятной и сложной частью штурма зданий является именно зачистка лестниц при движении снизу вверх – это Цуцуряк помнил ещё по своему участию в кое-каких вооружённых конфликтах, где ему пришлось повоевать. Ещё двое бойцов, вооружённых ножом и голыми руками, практически неслышно шли за ним следом.
В подъезде старого дома, пропахшего кошачьей мочой и пылью, людей не оказалось. Даже из-за дверей квартир не раздавалось никаких звуков. О том, что дом заселён, а не давно покинут, свидетельствовали лишь тусклые горящие сорокаваттные лампочки в мутных плафонах, развешанные на лестничных клетках на бетонных стенах, крашенных отвратительно-угнетающими цветами – грязно-бежевым сверху и серо-зелёным снизу. Группа добралась до четвёртого этажа, и Дмитро прислушался: казалось, что приглушённые звуки телевизора доносятся только из одной квартиры – той, в которую наёмники и направлялись. Остальные были также пусты.
Дверь тридцать третьей была на вид достаточно хлипкой. Дешёвая китайская коробка, покрытая коричневой плёнкой. Взломать такую – секундное дело. Цуцуряк остановился на последней ступеньке перед лестничной клеткой и жестом показал Арутюняну, чтобы тот закрыл дверной глазок пальцами. А сам достал из чехла телескопическую дубинку и резким движением разложил её.
– Давай, звони. И молчи, я говорить буду, – приказал Цуцуряк и Арутюнян нажал на кнопку дверного звонка. Через полминуты с той стороны двери послышались тяжелые шаркающие шаги, судя по всему принадлежавшие пожилому и грузному мужчине. Из-за двери раздался глухой голос: «Кто?». Цуцуряк ответил, что это Дима. Замок в двери провернулся, ручка опустилась, и дверь приоткрылась на ширину человеческой ладони. Седой мужчина с той стороны, очевидно, приоткрыл дверь одной рукой, а правой упёрся в дверной косяк. Мужчина не успел оглядеть незваного гостя и спросить, зачем тот пожаловал – по всей видимости, растерялся, увидев на пороге не своего сына, которого ждал, а незнакомое лицо.
В этот же момент Арутюнян рванул дверь на себя, а Цуцуряк в проем между дверью и косяком ударил телескопической дубинкой. Сильно, сверху вниз. Послышался глухой треск металла о кисть руки, а затем – резкий вскрик, переходящий в матерщину. Мужчина, получивший сокрушительный удар металлическим прутком по кости, отпрянул в квартиру ошеломлённый, а вся троица ворвалась внутрь помещения, и Сучков, идущий последним, тут же закрыл дверь. В прихожей трое наёмников начали избивать хозяина квартиры ногами, пока тот лежал на полу. На шум из кухни в коридор выглянула его жена, вскрикнула от страха и неожиданности и, схватив кухонный нож, бросилась на одного из нападавших. Арутюнян легко перехватил руку неподготовленной немолодой женщины, заломил ей запястье и ударил кулаком по голове. Женщина сразу обмякла и со вздохом опустилась на пол, а нож, который она держала в руке, отлетел через дверной проём в жилую комнату и, проскользив по полу, скрылся из вида под сервантом на низких ножках.
Наёмники крепко избили лежавшего на полу немолодого мужчину, причём били до тех пор, пока он не потерял сознание, получив удар берцем в челюсть. Затем взяли избитого за руки и оттащили по полу в комнату, бросив неподвижное тело на ковре. Цуцуряк достал из кармана штанов пластиковый хомут для проводов и, заведя мужчине руки за спину, стянул их петлёй, наподобие наручников.
Жена избитого тем временем оправилась от первого шока и достаточно болезненного удара, встала на ноги и, схватив из шкафа в прихожей молоток, с криком бросилась на стоявшего к ней спиной Цуцуряка, пытаясь защитить мужа. Ударить успела один раз, и то вскользь. Дмитро обладал хорошей реакцией и увернулся, получив касательный по руке. Цуцуряк выхватил из висевших на боку ножен тычковый нож и ударил им женщину несколько раз – в шею, ключицу и лицо. Ранения оказались смертельными. Булькающее окровавленное тело, разбрызгивая кровь из пробитой шейной артерии, рухнуло на пол. Цуцуряк замер на секунду, уставившись на труп. Он не ожидал, что пойдёт всё именно так и не планировал никого убивать, а сейчас действовал из самообороны, правда, по своей извечной особенности – как всегда с перехлёстом, реагируя неадекватно опасности.
– Придурок, ты что наделал? Они нам живыми нужны! – Разозлился Арутюнян, выступавший категорически против бессмысленного насилия. Он был неплохим солдатом, но отнюдь не бандитом и убийцей.
– Да не ссы, приедет наш гарный хлопец, и так расколем. Эти всё равно ни к чему. А он и без них заговорит. Уж я справлюсь.
Арутюнян замолчал, вспомнив, как отморозок Цуцуряк умел допрашивать пленных. Поводить напильником по эмали зубов или подёргать ногти пассатижами –