Читать интересную книгу Угол падения - Роман Глушков

Однако надо ж было так случиться, что аккурат в этот момент ушлый макаронник расправился с последней жертвой и, прекратив огонь, отшагнул в сторону, чтобы добить кого-то из агонизирующих друзей Викки. В едва воцарившемся послегрозовом затишье выстрел «Дезерт игла» громыхнул так, что Наварро поначалу даже показалось, что пистолет не выстрелил, а взорвался у нее в руках. Убойная «магнумовская» пуля пронеслась там, где всего пару секунд назад торчал сицилиец, и закончила свой короткий полет в напольных часах, уцелевших до сей поры лишь потому, что они находились у автоматчика за спиной. Массивные часы – настоящее украшение некогда изысканных апартаментов – издали прощальный гулкий удар и, напрочь лишившись маятника, остановились. А на их циферблате запечатлелось время гибели последнего из восемнадцати приятелей Викки, которые всего лишь минуту назад были живы и отнюдь не планировали погибать столь несправедливой смертью.

Ясное дело, киллер не мог оставить без внимания такой вероломный выпад. Оплошавшая Кастаньета взялась судорожно нажимать на спусковой крючок, надеясь все же подстрелить ублюдочного макаронника, но тот парой резких финтов без труда уклонился от пуль. Их остаток Наварро выпустила в столешницу у себя над головой. Шустрый сицилиец не придумал ничего лучше, как вскочить на стол, вынудив таким образом девушку палить наугад. В отличие от «Томмигана» для «Дезерт игла» крепкая толстая доска не являлась преградой, но что толку? Когда очередная пуля Викки прошибала стол, коварный враг, как назло, всегда находился не там, где ей было нужно. Такое впечатление, что он читал ее мысли и теперь всеми силами спасал свои обреченные на отстрел cojones .

Неизвестно, доводилось ли Алголу применять свое любимое оружие в по-настоящему жарком бою. Но если бы такое действительно случалось, наверняка покойный приятель Виктории по прошествии того боя сразу же заменил бы «Дезерт игл» на что-нибудь попрактичнее. Единственное его достоинство заключалось в убойной мощи, но она, к несчастью, ничем не сумела помочь девушке. А вот более вместительный магазин наверняка помог бы, однако где же его было сейчас раздобыть? При том темпе стрельбы, какой избрала перепуганная Викки, она не успела и глазом моргнуть, как девять стандартных патронов «Дезерт игла» иссякли, будто их и не было. Разряженный пистолет встал на затворную задержку, а распаленная Кастаньета все продолжала нажимать на спусковой крючок в тщетной надежде покарать сицилийского мясника.

Наконец до ослепленной гневом Викки дошло, почему ее оружие не стреляет, и она, чертыхнувшись, поползла обратно к телу Алгола, намереваясь отыскать у него в кармане запасной магазин, прежде чем враг до нее доберется. Но едва девушка высунула руку из-под стола и взялась обшаривать труп, как подскочивший макаронник тут же изловил ее сверху за запястье и легко, будто тряпичную куклу, выдернул из убежища. Кастаньета от неожиданности вскрикнула и в сердцах что было мочи швырнула бесполезный пистолет киллеру в голову.

Бросок получился довольно удачным. Рукоятка «Дезерт игла» съездила посланцу картеля точно в лоб, оставив на нем большую кровоточащую ссадину. Впрочем, ею нанесенный врагу ущерб и ограничился. Пистолет отлетел в сторону, а сицилиец хоть бы хны! – только поморщился, бросил в ярости «porca stronza !» и засветил Виктории в ответ прикладом автомата по темечку. Не сказать, что чересчур крепко, но все равно сопротивляться в полную силу после такого удара она уже не могла. Взялась лишь вяло вырываться, однако палач так и так вскоре ее отпустил. Протащив Кастаньету по заваленному трупами и залитому кровью полу, он отцепился от запястья жертвы, а затем, не дав той прийти в себя, нанес ей второй удар ботинком в живот.

У Викки перехватило дыхание, и она, откатившись к стене, так и осталась лежать на полу, корчась от боли. Остаточная память, или как там называется это явление на медицинском языке? Настоящее тело Наварро было давно разобрано на органы и распродано по миру, но пока ее сознание жило в Менталиберте, оно помнило, что чувствует человек, когда его пинают ногами по больным местам. И тут уж никакая ментальная анестезия не могла полностью избавить М-дубль от намертво въевшихся в память воспоминаний.

– Перестань кривляться, потаскуха! – презрительно сказал сицилиец, пряча оба «Томмигана» под плащ и доставая из кармана длинный выкидной стилет. Выскочившее со щелчком из рукоятки узкое лезвие зловеще блеснуло в свете единственной не разбитой люстры, и мало-мало оклемавшаяся Викки поняла, почему палач не нашпиговал ее свинцом, как остальных. Главному виновнику гибели дона Сальвини предназначалась особая казнь, на порядок более мучительная и кровавая. Что-то наподобие «мексиканского галстука» – наверняка у сицилийских гангстеров тоже имеется какая-нибудь фирменная методика свежевания заживо своих врагов. При желании боль в М-эфире можно растянуть на какой угодно срок. А с учетом того, что креаторы Эберта больше не следили за состоянием М-дублей своих клиентов, никто не заметит мучений Виктории и не придет ей на помощь.

Но, как выяснилось, макаронник достал нож не за тем, чтобы прямо на месте располосовать Кастаньете ее смазливую мордашку. Бесцеремонно ухватив девушку за собранные в конский хвост волосы, киллер силой поставил ее на ноги, после чего приставил стилет ей к горлу, да так крепко, что Викки тут же ощутила текущую по шее кровь.

– Двигай задницей! – грубо приказал сицилиец, увлекая Наварро к выходу. Куда убийца ее ведет и каким образом планирует с ней расправиться, он не уточнил. Голова у Виктории гудела, глаза застилала багровая пелена, в горло впивалось острое лезвие, а ноги подкашивались и едва шевелились. Пленница уже смирилась с судьбой и не пыталась трепыхаться, повинуясь палачу, словно ведомая на бойню овечка.

Одинокая мысль, что вертелась в голове у Викки, казалась довольно практичной и могла враз прекратить ее страдания. Она была уверена, что если соберется с духом и резко подожмет ноги, то вражеский нож сразу перережет ей горло, а макаронник не успеет и сообразить, как заложница будет уже мертва. Но вот именно силы духа ей сейчас почему-то и не хватало. И Наварро, укоряя себя за слабоволие, выбрала жизнь в ожидании грядущей казни вместо решительной попытки покончить с собой и присоединиться к погибшим друзьям, чьим душам был уготован не рай и не ад, а вообще неизвестно что. В Менталиберте еще не родилось красивой легенды о том, куда после смерти отлетают души тех либерианцев, для кого М-эфир был сегодня единственным родным миром…

Глава 9

Естественно, автоматная канонада в апартаментах на втором этаже «Старого маразматика» была услышана всеми посетителями этого идиотского, по мнению Аглиотти, заведения. Но он нисколько не переживал по данному поводу. Это в реальности здесь было бы сейчас не протолкнуться от полицейских. В Менталиберте же насильственная смерть М-дублей, даже массовая, не вызывала ажиотажа ни у местных квадрокопов, ни у самих либерианцев. Как следствие этого, первые не неслись к месту преступления сломя голову, а вторые совершенно не впадали в панику при звуках выстрелов и виде трупов. Вдобавок ступившего на тропу мести Доминика прикрывали его приятели, обязанные явиться в бар точно в полночь, а также Грег Ньюмен, который посредством своей магии сотворил из Тремито натурального боевого монстра, и креатор Клод Гомар, шифрующий от администрации Менталиберта алгоритмы входа-выхода шестерых убийц Южного Трезубца. В общем, карательная М-эфирная машина картеля работала так, что комар носа не подточит. Аглиотти мог учинять локальный беспредел в любом районе Бульвара или квадрате, правда, при условии, что беспредел этот не затянется на слишком долгий срок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});