Девчушка ахнула:
— Ты хочешь сказать…
— Да сумею я, ничего сложного! — Столяров подбоченился. — «ЗиС» пятый же в колхозе водил — было дело. И Чёрное болото нынче замёрзло — по гати-то прокатим в самый раз!
Подростки аккуратно прокрались к грузовикам — тентовым фургонам, — убедились, что часовой клюёт носом, сидя на подножке одной из машин, после чего Матвей жестом велел девочке отвернуться, поднял взятые по дороге вилы, осторожно приблизился к немцу и нанёс резкий удар.
Часовой охнул, на его губах появилась кровавая пена, голова запрокинулась, глаза остекленели, и фашист повалился набок.
— Не смотри на него.
— Не буду, — срывающимся голосом пообещала девочка.
— Влезай в кабину.
Рыкнув двигателем, «Opel Blitz» вывернул к воротам и покатил по грунтовке, но почти сразу свернул к непроходимой летом трясине, известной под названием Чёрное болото.
* * *
— Что?!
— Повторяю…
— Повторяй внятно! — рявкнул Пётр, потирая лоб. — Разборчиво!
Утро не задалось. Сначала — жуткое похмелье. Потом — визг и рёв солдат, обнаруживших труп охранника и… Нет, сначала визг и рёв, а потом — жуткое похмелье, потому что пришлось проснуться. Затем — новые вопли, когда солдатня увидела, что пропал грузовик с сокровищами, а значит, накрылась их премия. Ну а в завершение — пронзительный звонок полевого телефона.
— Что случилось?
— Русские начали наступление, господин штандартенфюрер! Их танки прорвали фронт… Думаю, примерно через час они достигнут Озёрска.
Бруджа бросил трубку, зло посмотрел на сереющее небо и процедил:
— Нужно уходить.
…Ехать в машине было куда веселей, чем пробираться пешком по лесу. Ровно урчал двигатель, пробегали за окнами тёмно-зелёные, тронутые серебристой изморозью ёлки, и очень скоро впереди, за ракитником, показалась ровная болотная гладь.
— Лёд! — храбрясь, воскликнул Матвей. — С виду, пожалуй, крепкий!
Девчонка всё же осторожничала:
— Может, дальше пешком?
— Ага, пешком. Двадцать миль! Да ты не бойся — дверцы откроем, а если лёд затрещит — выпрыгнем, успеем!
— Угу… Только ты не гони.
— Да мы и так…
Свернули. Выехали на лёд. Покатили тихонечко, на первой передачке, но… Но уехали недалеко.
Лёд треснул примерно через сотню ярдов. Треснул громко, ясно предупредив о намерениях, и подростки успели выскочить. А грузовик, махнув на прощание тентом, ушёл в трясину. Быстро всё произошло — буквально в секунды! Вот только что ехали, был грузовик — и на тебе! Как не было! А ведь от берега не так и далеко успели отъехать…
— Говорила же, что не удержит нас лёд, — заметила Нюра.
Матвей же лишь руками развёл, только собрался ответить, как вдруг повернулся к берегу, среагировав на быстро приближающийся гул.
— Немцы! — ахнув, парнишка кинулся в снег. — Танки, Нюрка! Ложись! Ну! Чего стоишь-то, дура?
А Нюра смеялась! Счастливо и совершенно открыто, никого не боясь. Смеялась, а по бледному лицу её текли слёзы.
— Э-эй! Ты что ржёшь-то?
— Это наши танки, Матвей, — сквозь слёзы промолвила девушка. — На башнях-то — звёздочки красные!
* * *
— Где я? Эй! Кто-нибудь…
Слабый голос девушки разбудил задремавшего в кресле масана. Не от усталости задремавшего, скорее — от монотонности и скуки ожидания. Последние два часа Пётр не сводил глаз со спящей девушки, думал о чём-то, думал… и не заметил, как отключился.
— Где я?
— Вижу, тебе уже лучше, любовь моя! — Пётр буквально выпрыгнул из кресла и присел у дивана на корточки. Взял девушку за руку. Улыбнулся.
— Лучше? — Эльвира недоумённо уставилась на вампира.
Потом огляделась и поняла, что находится в «дневной» комнате Бруджи, в сумрачном кабинете без окон, что прятался в подвале виллы… Письменный стол, два кресла, книжные полки, диван… Диван разложен и застелен, она — на диване. Почему?
— Мы — дома? — Брови девушки удивлённо приподнялись. — Но… как?
— Ты ничего не помнишь?
— Вчера… — Эльвира внимательно посмотрела на любовника. Потом — на настольную лампу, дающую приглушённый свет, прищурилась, сосредотачиваясь, скривилась от головной боли. — Вчера…
Проклятый осведомитель!!
Вот он заглядывает в окно «Мерседеса», вот она не успевает предложить ему сесть в машину, вот он…
— Он стрелял в меня!
— Да, — подтверждает масан, но Эльвира его не слышит.
— Три пули в грудь! Потом он стрелял в голову, но промахнулся!
— Да.
— И последний выстрел — снова в грудь.
— Всё так.
— А потом… — Девушка трёт лоб, но «массаж» не помогает. Её воспоминания заканчиваются на выстрелах, потому что не хочется помнить жуткую боль. Нет желания снова переживать ужас смерти и кошмар восстановления, и потому мозг отсекает неприятное.
— Ты кое-как регенерировала и приехала сюда, — коротко рассказал Пётр. — Ты была в совершенно невменяемом состоянии. Всё кричала, что потеряла «Око василиска», а потом свалилась без сознания и пришла в себя только сейчас.
— «Око» пропало, — неуверенно произнесла Эльвира. — Наверное. Не помню…
— Один раз проснулась, чтобы попить, а на второй раз я накормил тебя куриным бульоном. Но ты всё делала с закрытыми глазами.
— Кажется, я помню бульон, — улыбнулась девушка. — Спасибо.
— Не за что, моя радость. — Масан чуть подался вперёд и поцеловал любимую в лоб. — Ты сделала бы для меня то же самое.
— Наверное…
— Не сомневаюсь.
— А что было дальше?
— Когда? — притворно удивился вампир.
— После того как ты уложил меня спать.
Она слишком хорошо знала любовника и понимала, что без «продолжения» не обошлось.
— Дальше твои раны почти затянулись, и сейчас ты почти здорова. — Он продолжал играть, не отвечая на вопрос, который прекрасно понял, и девушка пока подыграла:
— Почти здорова, но очень слаба.
— Это поправимо.
— Удивительно, что мне хватило сил регенерировать, — вздохнула Эльвира. — Повезло.
И медленно провела рукой по одеялу, неожиданно подумав, что в следующий раз ей может так не повезти.
Плохая мысль для бойца. Очень плохая.
— Ты готовилась к серьёзной драке, — напомнил Бруджа. — И потому в тебе было полным-полно энергии.
— Да… — В зелёных глазах девушки мелькнул испуг. — А она?
— Тварь?
— Да.
— Разберёшься в другой раз.
— Но я потеряла «Око».
— Значит, придётся сильно постараться.
— Это верно — сильно. — Краем глаза девушка заметила «Серебряные кувшинчики», наполненные магической энергией Колодца Дождей, снова улыбнулась, но брать компактные «батарейки» пока не стала. Откинулась на подушку, провела указательным пальцем по предплечью Петра и соорудила на лице хитрющее выражение: — Но когда я спрашивала, что было потом, я не имела в виду свои раны. Меня интересовало, что делал ты.
— Я должен был что-то делать? — притворно удивился Пётр.
— Зная твою деятельную натуру, я не сомневаюсь, что ты не остался на месте, — рассмеялась Эльвира. — Рассказывай.
Она видела, что ему не терпится похвастаться.
— Моя задача облегчалась тем, что ты назвала имя обидчика, — «сдался» Бруджа. — Как понимаешь, любовь моя, увидев тебя в крови, я… я возмутился…
— Скольких ты убил по дороге?
— Никого. — Пётр выставил перед собой ладони. — Клянусь. Я знал, что тебе это не понравится, и сумел совладать с собой.
— Я горжусь тобой, любимый.
Они поцеловались.
— У нас были его волосы, поэтому я быстро провёл поиск по генетическому коду, определил местонахождение ублюдка — он ехал на машине в Питер — и бросился в погоню. Хотел даже портал построить, но догнал и так.
Их второй автомобиль — объёмистый внедорожник — был не таким быстрым, как «Мерседес», но позволял уверенно чувствовать себя на ночной дороге. Бруджа окутал его мороком, сделав невидимым для полиции, и гнал как сумасшедший, торопясь захватить подлеца до рассвета — только солнечный свет мог помочь неудавшемуся убийце уйти от наказания, но… Но солнца предатель так и не увидел.
И не увидит никогда больше.
— У него было «Око»?
— Нет.
— Ты уверен?
— Я допросил его под гипнозом. Он не брал «Око».
— Плохо, — вздохнула девушка.
— Почему?
— Это означает, что меня видел кто-то ещё…
— Пока ты была без сознания?
— Да.