это его ребенок?
— Не знаю! — я начала терять терпение. — Не знаю, Лида! И мне еще хуже становится от мысли, что да, понял, потому и слинял! Ты не представляешь, каково мне сейчас!
— Представляю, поверь. Предложить тебе ничего не могу, кроме как поговорить с этим чертом с глазу на глаз. Это лучше, чем совсем ничего. Ты хотя бы наверняка будешь в курсе происходящего!
Она была права, только вот я такая трусиха, что ни за что в жизни не сделаю этого!
— Я боюсь услышать то, что не хотела бы, Лид, — сказала тихо. — А пока у меня есть хотя мы призрачная надежда на то, что у дочки будет отец. Мне ничего от Миши не нужно, просто… у дочки должен быть папа. Сначала я не хотела, чтобы он о ней знал, но когда они встретились… я не могу так.
Подруга некоторое время молчала, а потом сказала:
— Вер, перестань себя накручивать. Хватит оттягивать неизбежное. Просто признайся ему, слышишь? Ну, правда, сколько ты еще будешь себя мучить и врать дочери? Завтра же пойди к нему и все расскажи! Слышишь меня?!
— Слышу, — пробормотала. — Но это так волнительно.
— Ничего, переживешь. Перенесла же ты как-то, что он тебя бросил как последняя скотина, и разговор переживешь!..
Я поморщилась.
— Психиатр из тебя так себе, но говоришь все верно, — проворчала. — Кстати о расставании… — я помолчала, подбирая слова. — Лид, мне знакомая с работы сказала, что Воронов был болен. Предположительно после нашего расставания. И я подумала…
— Ты подумала, что он мог тебя поэтому бросить? — перебила девушка.
— Да, но я не знаю наверняка — он узнал о ней, когда встречался со мной, или уже после того, как расстался. Просто, возможно имеется оправдание его поступку, вот я о чем. У него опухоль в мозге была, Лид…
Подруга хмыкнула.
— Божечки, как же ты его любишь, Верка! Вот это чувства спустя столько лет! Бедная моя подруга! Поговори с ним! По-го-во-ри! Зачем ты опять накручиваешь себя? Все «если бы», да «кабы»… у тебя на голове росли грибы!
Люблю. К своему несчастью, до сих пор люблю, и это чувство убивает меня.
— Поговорю, — сказала я, наблюдая за тем, как дочка, позабыв про игры, несется ко мне.
— С кем ты разговариваешь, мама? — Надюшка почти врезалась в меня и обняла за шею.
Я засмеялась и поддержала ее свободной рукой.
— С твоей крестной, малыш!
Глаза девчушки загорелись.
— Привет, крестная! — крикнула она в телефон, и пришлось отдать дочке мобильный.
— Привет, моя лапушка! — с нежностью ответила подруга, и я который раз поймала себя на мысли, что со мной она никогда так не сюсюкала.
Далее шли переговоры о погоде, делах и прочих мелочах, я слушала болтовню этих двоих и улыбалась, но мысли мои были далеко. Мне действительно следовало бы поговорить с Михаилом. Хватит откладывать. Долгих пять лет откладывала. Судьба, кажется, специально снова столкнула нас лбами, так что стоило бы прислушаться к советам извне.
***
Утром я как обычно завезла дочку к родителям, а потом поехала на работу, проматывая в голове предстоящий разговор с Михаилом.
«Знаешь, та девочка, которую ты вчера видел — это твоя дочь!»
Нет, не так.
«Миш, у тебя есть дочь!»
Блин, нет.
«Поздравляю, ты папа!»
Да что за ерунда!
Ну как ему сказать? Как? Он посмотрит на меня как на дуру и попросит сделать ДНК-тест!.. если и правда попросит, то пошлю его лесом!
В кабинете у меня как обычно было душно, так что пришлось открыть окно, чтобы хотя бы как-то проветривалось и я не умерла. Я была уже согласна и на вентилятор!
Сидя над очередными документами, я использовала какую-то папку вместо веера, потому что сил моих уже не было просто так сидеть и душиться. Как вообще можно работать в таких условиях? Может, сходить и предъявить Воронову претензии по этому поводу? А он здесь вообще? Мне вот на Гуркина нарваться совсем не хотелось — он был как рыба-прилипала и меня это напрягало. Чем я заслужила к себе его повышенное внимание, ума не приложу!
Посидев еще пару минут, я решила, что холоднее уже явно не станет, потому встала с места и пошла к Воронову требовать кондиционер! Это еще что еще за издевательство такое?
В коридоре я встретила пару сотрудников, которые шарахнулись в сторону, наблюдая за тем, как я, красная от жары в расстегнутой на пару пуговиц блузке, двинулась в сторону их Горыныча, недовольно сдвинув брови.
— Он не в духе! — пролепетала рыжеволосая девушка, прижимая к себе папки. Она, кажется, как раз от Михаила вышла.
— Ничего, — сказала я. — Я тоже не в духе! — и настойчиво постучала в дверь генерального, а затем без разрешения вошла.
В кабинете было светло и… прохладно. Вот именно этот факт задел меня за живое! Ну, то есть сотрудница умирает от духоты в своем кабинете, пашет как лошадь, а он тут в комфорте сидит и в ус не дует, прохлаждается! Ишь ты!..
При моем появлении, мужчина поднял на меня взгляд и нахмурился, наблюдая за тем, как я подхожу к его столу и кладу руки на его поверхность.
— У меня в кабинете невыносимая жара! — выпалила я. — Что это за безобразие, вы смерти моей хотите?
Воронов сложил руки в замок и посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.
— Установить тебе кондиционер? — приподнял он одну бровь.
— Уж будьте так любезны! — прошипела я.
— Хорошо, сделаем, — кивнул мужчина. — Прямо сейчас дам указания. Если хочешь, можешь взять документы и поработать у меня, — и взгляд в глаза.
Хм, а он думает, что я откажусь? Не угадал! В данном случае меня волнует духота в моем кабинете, так что уж несколько часов в одном прохладном кабинете с Михаилом я как-нибудь переживу!
— Хочу, — с вызовом сказала я. — Работы выше крыши, а работать невыносимо! — а затем развернулась и пошла к двери, но положив ладонь на ручку, обернулась. — Чего сидишь? Не хочешь помочь перенести вещи?..
Губы мужчины тронула едва заметная ухмылка, и он поднялся с места.
— Иду-иду, моя госпожа, — проговорил он, выходя следом за мной в коридор.
Собственно, тот факт, что Горыныч тащил по коридору мои вещи, поразил встречающихся нам на пути сотрудников. Ребята едва не посворачивали себе шеи! Странно вообще, что Михаил согласился, а не побоялся того, что после подобного представления его авторитет может пошатнуться. Видимо, он у него непоколебим. И все же я представляла, какие в офисе полезут сплетни! Ну и пускай! Мне от них не