Читать интересную книгу Мужики и бабы - Борис Можаев

Мария с Успенским поотстали.

- Ты как здесь очутилась? - спросил он.

- Из Гордеева Варю завезла. В командировку ездила.

- А я думал... - он запнулся.

- К тебе на свидание?

- Хотелось бы, - он поймал ее за руку повыше локтя.

- Ну-ну, Митя! - она кивнула на идущих впереди и отняла руку.

- Всего-то ты боишься, - вздохнул притворно.

- Где вы достали офицерскую форму?

- В клубе. На той неделе спектакль играли, кажется, пугасовские железнодорожники. Реквизит оставили пока. Вот Бабосов и сообразил. Давайте, говорит, неподдельную чистку проведем.

- А вам по шее не надают?

- Мне-то за что? Я беспартийный. Это Костя с товарищами. Говорят лучше не придумаешь.

За столом, выпив вина да водки, вперебой стали рассказывать о школе.

- Я здесь вроде менялы - станки на парты обмениваю, - сказал Успенский.

- Ванька говорит - тебя завучем утвердят, - сказал Костя.

- Что за Ванька? - спросила Мария.

- О, да ты еще ничего не знаешь, - обрадовался Бабосов. - Кто директором нашим будет? А?

- Ну, кто?

- Ванька Козел.

- Леонард Давыдыч? - подхватила Варя.

- Ен самый!

- Боже мой! Да у него не то что диплома, свидетельства нет, - сказала Мария.

- Зато выдвиженец. А сие есть высшая аттестация! - поднял палец кверху Бабосов и, выпучив глаза, гаркнул: - А вы готовы выдвинуть из своей среды рабочих от станка в госаппарат?

Варя засмеялась:

- Коля, ну какие среди нас рабочие от станка?

- Неважно! Главное, чтоб была беспартийная прослойка.

- А химиком знаете кто будет? - спросил Костя. И сам же отвечал: Самодуровский Ашдвазс.

- И Петька Рыжий с нами!

- И Богомаз!

- И князь Львов-Подтяжкин.

- А физиком кто?

- Из Москвы едет... Какой-то штрафник.

- Ого-го! - заржал Бабосов. - Что стоит в графе против его фамилии? А там стоит: выгнан за пьянку, грубость и... гонку самогона.

- Откуда он изгнан? - спросила Варя.

- Из университета, - ответил Бабосов.

- Из университета за гонку самогона? Чего ты мелешь? - сказала Мария.

- А что, не нравится? - Бабосов опять вытаращил глаза. - Бейте саботаж организованным контролем масс!

- Нет, ты неподражаем, - засмеялась Мария. - А я было уши развесила что это за самогонщик к вам едет.

- Его общественная физиономия - за четыре года работы не был ни разу на собрании, - кривлялся Бабосов. - Его политическая активность?.. Товарищи, какая может быть активность у протчего элемента? Только паразитическая. Значит, вычистить паразита с рабочего тела нашей науки.

- Извините, на педагогов чистка не объявлена, - сказал в тон ему Костя. - Давайте не искажать генеральную линию.

- Но есть лозунг: проверяй безработных умственного и конторского труда! Стало быть, мы его проверяем по этой линии - он пока еще безработный. Правильно я говорю? - спросил Бабосов.

- Правильно! - гаркнули все хором.

- А теперь выпьем за чистоту наших рядов и неуклонность направления! произнес торжественно Бабосов.

Все выпили. Костя, тыча вилкой в нарезанные огурцы, сказал, качая головой:

- Ну и брехун ты, Коля.

В дверь без стука вошли два мужика и, увидев за столом женщин, замешкались у порога.

- В чем дело? - поднял голову Бабосов.

- Может быть, мы не ко времени?

- Нет, в самый раз. Проходите, ребята, - сказал Костя, вставая, и представил вошедших: - Это мои активисты: Василий Семиглазов, - указал на черноусого, черноглазого молодца в мятом, сереньком пиджачке, - а это Филя Перевощиков.

Второй был коренаст и насуплен, - густые рыжие волосы росли у него почти от самых бровей. Бабосов встал, поздоровался с ними первым и неожиданно серьезно спросил:

- А вы сдали свои облигации на хранение в сберкассу по призыву сормовских рабочих?

Вошедшие активисты опешили - высокий черноусый молодец извинительно улыбался, а второй, рыжий, сердито засопел и поглядел с вызовом на Герасимова: что это, мол, за катавасия?

- Перестань, Николай! - строго сказал Герасимов. - Садитесь, ребята. И потом, по призыву не сормовских рабочих, а товарища Баумана.

- Виноват. А вообще жалею, что этот патриотический почин сделали не мои земляки-путиловцы.

Активисты сели.

- Так, - сказал Бабосов, глядя на них. - Вы что пьете?

- Что подадут, - ответил Семиглазов и улыбнулся на этот раз заискивающе.

- Я пью только чистое белое, - ответил хмуро Перевощиков.

Бабосов налил им по стопке водки. Те было взяли их в руки.

- Одну минуту! - осадил их Бабосов. - Вы слесари, браковщики, самоходчики?

- Чего? - спросили разом оба.

- Перестань дурачиться, Николай! - сказал Костя.

- Извини, мой друг, я с ними отправляюсь, можно сказать, на боевое задание... Так должен я знать, что за братья по цеху идут со мной?

- Дак мы крестьяне, - ответил Семиглазов.

- Из соседнего села, - подтвердил Перевощиков.

- А-а, тогда выпьем за нерушимый союз!

Мало-помалу все втянулись в эту словесную чехарду, которую неутомимо изобретательно вел Бабосов.

- А мы еще не выпили за решительную перестройку культработы!

- Урра! Пьем за усиление пролетарского ядра!

- Почему только пролетарского? А где ядро крестьянское?

- Товарищи, товарищи! Чего нам считаться? Пьем вообще за ядро. Круглое, свинцовое... Бах!

- И мимо...

- А я пью только в яблочко...

- Под ложечку то есть. Уф! Дых запирает.

В сумерках стали разбирать офицерское обмундирование. А Бабосов произнес вдохновенную речь:

- Друзья и товарищи! Любое политическое мероприятие можно оказенить и низвести до скучной публичной процедуры, где на глазах у массы проводится формальный отчет. Вы же пошли по иному пути: на заседании своего бюро вы решили подойти к вопросу чистки творчески: вы избрали деятельную, смелую и необыкновенно оригинальную подготовку в форме инсценировки антисоветского налета. Этот вдохновенный прием поможет выявить истинное лицо, стойкость и преданность всех коммунистов вашей ячейки. Со своей стороны мы, как приглашенные вами специалисты по ненавистной офицерской касте, приложим все силы и старания к тому, чтобы приблизить эту операцию к неукоснительной реальности. Да не ускользнет от вашего бдительного взора ни один лазутчик или малодушный приспособленец, пролезший обманом в боевые ряды пролетарского авангарда. За дело, товарищи!

Мужчины разобрали обмундирование и вышли в сени переодеваться.

- А что? - сказала Варя возбужденно. - А ведь, ей же богу, неплохо придумано. Решили на бюро... Все свои люди. По крайней мере, откровение будет полное.

Теперь и Марии эта затея стала казаться не такой уж нелепой. Она вспомнила вчерашнюю чистку в Веретье, хамскую Сенечкину демагогию, растерянного председателя колхоза, пристыженных колхозниц в красных сарафанах и подумала: здесь, по крайней мере, если кто и струсит, то узнают только свои. На людях краснеть не придется. Два-три учителя что и увидят - не в счет.

Через несколько минут вернулись в комнату все преображенные до неузнаваемости, все будто выросли на вершок, подтянулись, поздоровели и одновременно вроде старше стали.

- Ой, Костя, какой ты красивый! - ахнула Варя. - Прямо настоящий артист.

- А я? - спросил Бабосов.

- У тебя ворот, как хомут, - ответила Варя. - А ты, Дмитрий Иванович, просто фраер.

- Настоящая контра с бородой и вообще патентованный эксплуататор, засмеялась Мария.

- Но, но! Полегче на поворотах!

- Ребята, это что ж выходит? Я главный организатор, и в чине всего лишь штабс-капитана? Не выйдет. Дайте мне подполковничьи погоны! - Бабосов потянулся к подоконнику за погонами с большой звездой.

- Сними с них звезды - будешь полковником, - усмехнулся Успенский.

- А мне, пожалуй, усы наклеить надо. Ведь меня все знают, - сказал Костя.

- Вон возьми в коробке, - указал на койку Бабосов. - Хоть бороду наклей.

- Перестань! - остановил его Успенский. - А то тебя в усах не узнают? Ты будешь завербованным белой разведкой, понял?

- Правильно! - подхватил Бабосов и отстегнул у активистов офицерские погоны: - Вы тоже завербованные. Но вам еще рано офицерские погоны, вот вам солдатские, - сунул из коробки им зеленые погоны.

- Погоди, а это что за кожанка? - спросил Костя, поднимая с койки кожаную куртку.

- Комиссарши, - ответил Бабосов. - Кажется, Любки Яровой.

- Дай сюда! - схватил ее Успенский и к столу: - Маша, ну-ка встань!

Мария встала, тот натянул на нее кожанку, застегнул на все пуговицы. Она оказалась впору.

- Мать честная! Дак ведь это ж Маруся-атаманша! - ахнул Бабосов. - Айда с нами!

- А я? - надула губки Варя. - Одна я здесь не останусь...

- Ладно, пойдешь с нами и ты, - согласился Бабосов. - Будешь держаться поодаль, случайного прохожего изображать.

Зажгли два фонаря "Летучая мышь". Проверили "оружие". Настоящий наган был только один, у Кости Герасимова, остальные бутафорские. Разбились на две партии: Бабосов с двумя активистами и с Варей пошли на заречную сторону.

- Смотрите, не заберите там членов бюро! - предупредил Костя активистов. - Они знают о нашей затее. Всю игру испортите.