При предании позору Святого Причастия она почувствовала, что коченеет. Танифь попыталась закрыть глаза, но веки не слушались, и молчаливые горькие слезы обильно заструились по щекам. Она попробовала было перекреститься, но застывшая в оцепенении рука не повиновалась сигналам мозга и так и осталась безжизненно висеть. Тогда девушка решила сотворить молитву, но язык вдруг распух и прилип к гортани, а в уме куда-то пропали даже самые первые слова из «Отче наш» и «Аве Мария». И тут она с убийственной ясностью поняла, что даже быть свидетельницей такого страшного надругательства над святыми понятиями и атрибутами будет достаточно, чтобы получить заслуженное проклятие на веки вечные. До нее дошло, наконец, что стремление присутствовать на дьявольских сатурналиях было не что иное, как припадок сумасшествия, как страшная заразная болезнь, переданная ей через общение со спятившими, трясущимися внизу полупривидениями и полувампирами.
И напрасно она хотела преклонить колени и освободиться от царящего вокруг ужаса. Все человеческие пороки невидимыми флюидами вошли в ее жилы и непреодолимо тянули к себе, к ярко освещенному пятну, резко выделяющемуся в темноте ночи.
Танифь увидела, как сатанисты сбросили с себя одежды, и в который раз содрогнулась. Она смотрела на безобразный голый танец и думала, что ее вот-вот вырвет. Все они были там: старая мадам Д'Юрфэ — тряся огромными жирными ягодицами, с необыкновенной резвостью скакала, будто молодая здоровая козочка; индус — мясистый и отвратительный, со смуглой блестящей кожей; узкобедрая американка — кожа да кости, с пустыми висящими грудями; евразиец — размахивающий во все стороны обрубком руки и галопирующий вокруг неуклюжего рыжего ирландца, чье брюхо выпучилось и торчало, как у китайского божка.
— Они сошли с ума. Просто сошли с ума, — Танифь вновь и вновь повторяла эту фразу, раскачиваясь взад-вперед и безудержно рыдая. Руки ее сжались в кулаки, ногти врезались в кожу, а зубы часто стучали.
Режущая слух и разрывающая барабанные перепонки музыка внезапно оборвалась, танец прекратился, и полуживотное стадо сгрудилось в тесную кучу вокруг трона Сатаны. В первую секунду Танифь подумала, а что же следующее, и еще раз попробовала отвернуться. Но тут в центр вывели Саймона, и она поняла, что наступил момент дьявольского крещения. Новые злые токи пронзили все ее существо. Вопреки воле и разуму ноги сами пошли вперед.
Танифь в панике осознавала, что, поочередно ступая то левой, то правой, она приближается к роковому месту. Застывший вопль ужаса застрял в горле, так и не раздавшись. Она попыталась опрокинуться на спину, но тело окаменело и ничего нельзя было противопоставить засасывающему вакууму. Ей не одолеть это злое влияние. Оставалось только принять неизбежное и медленно, но верно подойти туда, где вслед за Саймоном Дьявол примет и ее душу.
После дикой музыки на берегу озера воцарилась полнейшая тишина. Развращенные безумцы находились от Танифь теперь не более чем в десяти ярдах. И вдруг ей захотелось взвыть и заскулить, потому что чудовищная рогатая голова козлоногой твари повернулась в ее сторону и, безошибочно найдя в темноте глаза девушки, пристально уставилась прямо в них своими зияющими очами.
И сейчас уже Танифь знала, что уготованной ей участи избежать не удастся. И Рекс, и мать пришли с дружескими предостережениями слишком поздно. Силы, которые она хотела подкупить и склонить на свою сторону, держали ее теперь мертвой хваткой. Омерзительный ритуал все-таки состоится, как бы ни противились ее тело и душа. Откуда-то свыше на Танифь вдруг снизошло полное и окончательное знание, что в этот самый миг проклятья начинается бесповоротное падение в бездонную яму.
СИЛА СВЕТА
При виде нервного срыва герцога Рекс тоже чуть было не поддался панике и на лбу у него выступила холодная испарина. Но все-таки сумел взять себя в руки и уже в следующее мгновение ощутил на своих плечах непривычный груз чрезвычайной ответственности. Рекс был — натура щедрая и никогда не кривил душой. Вот и сейчас он вынужден был признать, что его большая, как показалось бы со стороны, храбрость обусловлена тем, что знания его о грозящей им опасности не так обширны и глубоки, как у отчаявшегося друга. Он решил действовать так, как будто его более опытный товарищ ранен и на какое-то время выведен из строя и ему приходится брать командование на себя.
— Все. Этого мы допустить никак не можем, — сказал он с неожиданной твердостью и, склонившись к де Ришло, обнял его за трясущиеся плечи. — Ты остаешься здесь. А я пойду на сцену и покажу им несколько пируэтов.
— Нет, Рекс… нет, — герцог схватил его за рукав. — Ты и не заметишь, как они сомнут тебя и раздавят.
— Неужели? Это мы еще посмотрим, — Рекс довольно хохотнул. — Ну а если это случится, то у тебя наконец-то появится что-то, что можно предъявить полиции, и она поверит. Невеликое, но все же — утешение знать, что хоть за мое-то убийство эти сволочи получат по заслугам.
— Обожди! Одного я тебя не пущу, — де Ришло с трудом поднялся на ноги. — Как ты не понимаешь, что сейчас я меньше всего боюсь смерти? Один лишь взгляд этого Козла может запросто лишить тебя рассудка. И с чем я тогда заявлюсь в Скотленд-Ярд? Знаешь ли ты, что добрая половина пациентов наших психиатрических лечебниц посходили с ума без всякого видимого повода, по крайней мере с медицинской точки зрения мозг их вполне нормален? Истинная причина их умалишения — это демоническая одержимость, произошедшая оттого, что они взглянули на вещи, которые при обычных обстоятельствах человеку видеть не положено.
— Я рискну, — с твердой решимостью заявил Рекс и поднял перед собой костяное распятие, — оно меня защитит, потому что я верю в его защиту.
— Ну хорошо. Но даже если и так, сумасшествие — это не самое худшее из всех зол, что нас ожидают. В конце концов настоящая наша жизнь — ничто. Я сейчас думаю о следующей. Господи, если бы только можно было приблизить рассвет или иметь в распоряжении какой-нибудь мощный источник света, тогда бы мы могли пойти с ним навстречу этим выродкам Мрака.
Рекс сделал шаг вперед.
— Если б мы знали, на что идем, я бы постарался не забыть аэродромный прожектор. Он бы живо разогнал эту бучу, если свет, как ты утверждаешь, на них действует. Но сейчас не до этого. Надо не размышлять, а что-то немедленно делать.
— Стоп! Я придумал! — возбужденно воскликнул герцог. — Давай за мной. Быстро! — Он повернулся и, пригибаясь, побежал по склону горы.
Рекс, не раздумывая, последовал за ним, легко догнал и побежал рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});