у тебя денег на машину, ладно? Надо же мне на чём-то ездить, чтобы следить за загородным хозяйством.
– Конечно, конечно. Купи себе самую лучшую! Я тогда на днях уезжаю, а то супруг заждался меня. И я всё оставляю на тебя, словно гора с плеч. Я так рада, что ты жив!
А на следующий день в дверь бешено зазвонили. Когда Глеб её открыл на него напрыгнула Яна.
– Чёрт бы тебя побрал, Волков! Неужели это ты?! Собака ты этакая! У меня чуть инфаркт не случился, когда ты мне позвонил! Видишь, я всё бросила, вскочила в первый же самолёт, выкинув баснословные деньги на билет, чтобы только тебя, кретина ненормального, поцеловать!
– Янка, Янка, как же я рад тебя видеть, – ответил Глеб, крепко сжимая её в объятиях, – не думал, что я так по тебе соскучился!
– Дай хоть я на тебя, сукина сына, посмотрю!
Она схватила его лицо руками и стала жадно рассматривать.
– Нет, тебя ничто не убьёт, ещё краше стал! Бог ты мой, как же я без тебя жила?
– А тебя совсем не узнать, красавица! Засияла, зазвездилась.
– Пошёл к чёрту!
А через несколько минут они сидели на диване, и Глеб рассказывал ей всё, что с ним произошло.
– Ведь я же видел по телеку, знал, что твоё имя Яна, а не этот дурацкий псевдоним, и всё ломал голову откуда я тебя знаю?
– Эх ты, не мог меня вспомнить.
– Зачем тебе этот псевдоним, эти песенки попсовые, голым пузом трясти в клипах? Ты же потрясающе поёшь и играешь, закончила Консерваторию, и мы с тобой всегда смеялись над попсовыми певичками и их песнями. У тебя что, вкус поменялся?
– Видимо ты, Глебка, башкой как следует треснулся, если мог такое обо мне подумать! Да я ненавижу попсу, меня тошнит от моих песен, тошнит от этого образа! Но на нашей эстраде по-другому не пробьёшься, серьёзная музыка на телевидении не нужна. Народу нужна СТЕША, а не Яна. А СТЕША не может петь серьёзные песни и не устраивать сумасшедшие танцы в кургузых одеяниях. Образ СТЕШИ продуман продюсерами до мелочей.
– Тебе оно надо?
– Популярность. Хочется выйти на мировой уровень.
– Тогда СТЕШЕ удачи, а я хочу побыть со своей Янкой. Но ты уж прости, слушать твои песни я не буду.
– Я бы и сама их не слушала, да приходится.
– Моя звезда поп-сцены, – улыбнулся Глеб и хлопнул её по пятой точке.
Глава 15. Реальная жизнь. Вспомнить всё.
Задерживаться Янка не могла, у неё был плотный график, с утра она улетела, а Глеб поехал в автосалон, выбирать себе машину. Лена открыла доступ к своему счёту, можно было снова не ограничивать себя в тратах. А скромный автомобиль Даниила он подремонтирует и отдаст его родителям, когда придёт время. Выбрав в автосалоне новый спортивный BMW, оформив все документы, Глеб вернулся домой довольно поздно. Открыв дверь, он услышал возню в гостиной. С Вовкой что ли плохо? Глеб решительно зашёл в комнату. Беременная мать стояла раком, а сзади неё пыхтел мужчина. Вздувшийся живот вздрагивал от каждого толчка, но её любовника это не останавливало.
У Глеба закружилась голова от увиденного, затошнило от отвращения, он чуть не упал, всё-таки его здоровье ещё не восстановилось до конца. Наконец его заметили, мужчина остановился, но слезать с Лены не стал, Лена же ничуть не смутившись, сказала:
– Ой, забыла, что ты снова с нами. Вовку я отправила переночевать к сиделке, но совсем из головы вылетело, что ты тоже здесь живёшь. Пойди, погуляй сегодня.
Под продолжившиеся любовные стоны, Глеб вышел из квартиры. Его трясло, не сразу удалось прикурить, а выкурив сигарету чуть ли не в одну затяжку, он погнал машину в сторону Комарово. Он ещё там ни разу не был, и почему он поехал именно туда, объяснить не мог, как и не мог потом понять, как он в тот вечер не попал в аварию, никого не сбил, и его не остановила дорожная полиция. Но не доехав до Комарово, он резко остановился, боль скрутила его пополам. Небрежно припарковавшись где-то на Нижним шоссе, у залива, он почти вывалился из машины, его вырвало, а сердце болело так, что было больно дышать. Ехать дальше он не мог, хотя осталось совсем недалеко. Слегка отдышавшись, Глеб побрёл на берег Финского залива. Его качнуло, и он рухнул на колени, и так и остался стоять на коленях, на песке, закрыв лицо ладонями. Опять он оказался в это кошмаре, его снова затащило в этот ад, такой привычный и обыденный. Мать всегда приводила любовников, развлекалась с ними, не стесняясь ни его, ни брата, но сейчас она беременна… Перед глазами прыгал её живот, где живой ребёнок, и её имел вовсе не отец этого ребёнка, и любовнику явно нравилось её беременное состояние, он мял её, толкал. И когда она была беременна им с Вовкой, было ровно то же самое, в этом сомневаться не приходиться. Глеб пытался стереть из памяти эту картину, но ничего не получалось. Перед глазами раком стояла собственная мать, с отвисшим, подрагивающим животом и набухшими грудями, и мужик, который толкался в ней. Противно, больно, не хочет он возвращаться в свой мир, не хочет…
Тёплый летний вечер перешёл в холодную ветреную ночь, он замёрз в одной тонкой кожаной куртке, накинутой на футболку, но заставить себя сдвинуться с места не мог. Рядом была машина, можно было отогреться, да и до загородного дома было недалеко, но он совсем ослаб и подняться не мог. Он только, словно пьяный, завалился на бок, под головой неудобный камень, песок холодный, с моря дует, ветер забирается под куртку, но ему всё равно. Холодный пот, озноб, головокружение до тошноты, и никого рядом, кто бы мог помочь.
Только в седьмом часу утра первая любительница утреннего бега заметила лежащего на берегу молодого человека. Она подошла к нему. Странно, такой хорошо одетый парень, на руке часы Rolex… пьяный что ли?
– Эй, – потрясла она его, – с вами всё в порядке?
Глеб находился уже в каком-то пограничном состоянии, он закоченел, и был в полуобмороке. Но вот его слегка трясут, тёплая рука трогает пульс, и он с усилием открывает глаза. Утреннее солнце бьёт в лицо, и он зажмуривается.
– Очнулись? Чревато так пить.
Хотя алкоголем совсем не пахнет.
– Я не пил, плохо стало.
Глеб с трудом поднялся и сел, голова кружилась.
– Вызвать скорую?
Он отрицательно покачал головой.
– Проводи до машины, машина рядом.
– Не