А иначе какой смысл?
Меня окутывает чувство умиротворенности, когда я вспоминаю будущее, которое обрисовала себе в том конференц-зале. Решение жить настоящим, даже зная то, что знаю. Риск и вознаграждение. Без сожалений. Я решила, какую сыграю роль.
Я прогуливаюсь вдоль живой изгороди, любуясь покрывающей ее жимолостью, когда вдруг чувствую его присутствие. Поднимаю взгляд и вижу, как Тобиас стоит в углу внутреннего дворика и пристально за мной наблюдает.
– Привет.
Он молчит. Его майка помялась, ткань облегает тело как вторая кожа, подчеркивая мощное телосложение, когда он потягивается. Черные боксеры заостряют внимание на его невообразимо мускулистых бедрах. Он взъерошен и ни капли не похож на стильного ублюдка, которого я ожидала увидеть на пороге своего дома. Несмотря на его потрепанный вид, глядеть на него воистину мучительно. Ночью мы украли миг. Миг эгоизма, когда уступили всему, чего хотели, и не только в физическом смысле. Это был большой глоток для двух мучимых жаждой людей. Мы смаковали каждую каплю, но теперь может случиться непоправимое. И все же я чувствую притяжение, тоску и потребность, а ведь Тобиас стоит всего в паре метров.
Я провожу рукой по нежным бутонам.
– Здесь красиво, согласен?
Снова молчание, и оно невыносимо. Сердце несется вскачь, пока все вокруг меня замерло. Обстановка накаляется, и я чувствую на себе его взгляд, от которого по шее начинают ползти мурашки. Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Ведь если сделаю это, он все поймет.
– С трудом верится, что такое прекрасное место принадлежит плохому парню, – слышу грусть в своем голосе. Той ночью, когда Тобиас задавал мне вопросы, я была с ним честна. В отведенные мне здесь месяцы я пережила надлом. Время, начиная с момента, когда отец признался, что не может меня полюбить, до вчерашних событий в его конференц-зале, казалось затяжным и мучительным испытанием. И хотя признаться в этом сложно, я приехала в Трипл-Фоллс, лелея надежду, которая теперь исчезла навсегда. Отношения с отцом уже не восстановить.
Отвержение Романа превратило меня в печальную и одинокую маленькую девочку. Да я так себя и вела, нося свое разбитое сердце и умоляя всех и каждого сказать мне, что оно чего-то стоит.
– Знаешь, ты был прав, – говорю я, проводя пальцами по цветущей ограде жимолости. – Я почти всю жизнь печальная, одинокая маленькая девочка.
Я улыбаюсь, хотя в глазах стоят слезы.
– Не могу понять, почему он не смог, не захотел меня полюбить. Я осознаю, что сейчас это всего лишь кровная связь, а я – обязательство. И только. Но я не стану просить прощения за то, что думала, будто заслужила его любовь, или за период взросления, или за принятые мною решения. За веру в это. Разве любовь может быть ошибкой? – По щеке стекает слеза, и я наконец смотрю на Тобиаса. – Даже если ее недостаточно, если бед от нее больше, чем награды, если она скорее вредит, чем приносит пользу, даже если все, кому я отдаю себя, меня отвергают, я отказываюсь верить, что любовь – это ошибка.
Не отводя от меня взгляда, Тобиас идет ко мне, и я глотаю подступивший к горлу ком, приготовившись к удару.
– Иногда… и-иногда я задаюсь вопросом, стану ли достаточно зрелым человеком, чтобы понять разницу между тем, что я романтизирую, и тем, что реально.
Он подходит ко мне, но я продолжаю отводить взгляд, чувствуя, как по щеке бежит слезинка и падает на землю.
– Как тебе удается, Тобиас? Как у тебя получается не ранить сердце?
Он берет меня за руку и кладет ее себе на грудь, а я наконец смотрю ему в глаза. В его взгляде вижу те же ранимость и страх, что были в ту ночь, когда он понял, что обрек нас обоих на вечные муки.
– Пожалуйста, не поступай со мной так, – взмаливаюсь я, зная, что если это очередная игра, очередная головоломка, я ее не переживу.
Он наклоняется, смотря мне в глаза, в то время как его сердце стучит под моей ладонью.
– Тебе нужно кое-что узнать. – Он сглатывает, все его тело сотрясается. Тобиас прижимает мою руку к своей груди, сердце, которое ускоряется и с силой бьется о мою ладонь, словно пытаясь вырваться на волю.
– Твое сердце не твоя слабость, Сесилия, а моя.
Медленно, очень медленно он наклоняется и прижимается своими губами к моим. И от одного этого поступка остатки моего самосохранения перестают существовать.
Из-за него, из-за его поцелуя. Поцелуя такого же страстного, такого же искреннего, как и прошлой ночью, но гораздо значимее тех, которыми мы обменивались раньше. Я обхватываю его запястья, когда он берет в руки мое лицо, наклоняет мою голову и приникает ко рту. В глазах начинает щипать, едва я осознаю свой самый потаенный страх и ныряю в него, проживая секунды и минуты, которые могут заменить все, что я знала о любви.
Тобиас изучает мой рот нежными прикосновениями языка, лаская и вызывая у меня стон.
Сердце гулко бьется в груди, и я вырываюсь из его объятий.
– Пожалуйста… – Тобиас прерывает мою мольбу еще одним жгучим поцелуем и еще одним, а потом еще, пока мои страхи не испаряются.
Большим пальцем он обхватывает меня за подбородок, открывая мой рот шире, и изучает его языком, пока я окутываю его всем своим естеством.
Изнывая от желания, я свожу ноги, пока он дразнит меня, притягивая к себе все сильнее. Он делает это снова и снова, доводя меня до безумия. Под его властью я обвиваюсь вокруг него, когда он продолжает целовать меня, его язык увлекает в этот момент вместе с ним, стирая все очерченные нами границы. Когда он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз затуманенным взглядом, я задыхаюсь не от вожделения.
А от правды, которую он позволяет мне увидеть. Ни ложь, ни противоречивые действия с его стороны не смогут этого отнять. Он снова приникает ко мне и захватывает мои губы, даря языком признание, и я принимаю его, целуя в ответ и рассказывая свое.
Я позволяю себе пасть ниже, в самую сокровенную тайну своей жизни. Тайну, которую знала дольше, чем готова признать.
Я влюбилась в своего врага.
Да будет так.
Наши языки сплетаются в самом эротичном и страстном из танцев. С закрытыми глазами наслаждаюсь лаской и прижимаю Тобиаса к себе, поглощая его, пока он питает мое оголодавшее сердце. Он отвечает на все мои вопросы уверенными движениями языка и ласковым прикосновением кончиков пальцев.
Мне не нужны слова или обещания. Его поцелуи делают их излишними.