Кристины и теплый дом, изображенный на ней. Майя его совсем забыла. Ее нынешние вспоминания о коттедже Фрэнка крутились вокруг потерянного времени, непонятно откуда взявшейся грязи на ее коленях и руках, и страхе, который она испытывала, пока бежала через лес к своей машине.
В памяти стерлось охватившее ее изумление, когда она впервые туда вошла, но картина Кристины напомнила и великолепные детали камина, и деревянные балки. Несмотря на то, что Майя часто видела это место во сне, ей стоило некоторого труда вспомнить наяву его и все те мысли, которые промелькнули у нее в голове, когда она впервые там оказалась. Теперь стол на картине вызвал видение, как она сидит напротив Фрэнка за тарелкой с каким-то рагу или супом, который он сам приготовил. Этот дразнящий запах, ее внезапный голод – все происходило так, словно это место заколдовано.
Но Майя никогда не пробовала то рагу, не так ли?
Сейчас – как и тогда – на ум пришла история ее отца. На этот раз словами гимна. «И сплели вокруг меня паутину лжи… Хитростью заставили они меня яств своих вкусить… И я забыл, что был сыном королей…»
Сейчас, как и тогда, эта история прозвучала как предупреждение. Что же она забыла? Последним, что девушка помнила о той ночи – как раз перед тем, как очутиться под дождем, – были мысли об истинном доме Пиксана и начале осознания, которое так и не пришло, потому что Фрэнк положил этому конец.
Звякнул ее телефон, нарушив ход ее мыслей.
Это был Стивен; он ответил на ее сообщение, прислав эмодзи «большой палец вверх».
«Мы могли встретиться позже и поговорить об этом? – написала она. – Могу я угостить вас выпивкой?»
Майя принялась ждать.
Она так и не смогла уснуть. Обошла округу на ноющих ногах, надеясь измотать себя, и ее тело, конечно, достаточно устало, но разум и сердце продолжали скакать галопом. На улицах было холодно и тихо. Снег в канавах растаял и снова застыл, превратившись в неровную слякоть, такую же серую, как небо.
Дэн так и не ответил, а ведь прошло уже два дня. Майя забеспокоилась бы, если бы его аккаунты в социальных сетях не были общедоступными, или, скорее, она бы волновалась по-другому. Она успокаивала себя тем, что, по крайней мере, знает, что с ним все в порядке, и попыталась пока оставить все как есть. Потому что она не могла позволить себе думать о его молчании и о том, что оно означало. Не сейчас. Вернувшись домой, она, дрожа, стояла в душе, окутанная паром, но никак не могла согреться. Она сказала себе, что это, должно быть, самое худшее. Дальше ломка должна отпускать и станет лучше. После этого она забралась в постель и отключилась на сорок пять минут, только чтобы вскочить от звука своего телефона.
«Конечно», – Стивен прислал ответное сообщение.
Майя выпуталась из простыней, обернутых вокруг ее туловища, и напечатала: «Отлично! Во сколько?»
«Я заканчиваю работу в пять. Как насчет «У Патрика»?»
Это был паб за углом от музея.
«Согласна! – напечатала Майя. – Спасибо!»
Она отважилась выйти из полутемной комнаты и обнаружила, что мама устанавливает рождественскую елку в гостиной.
– Вот и ты! – проговорила Бренда, улыбаясь. – Как раз вовремя, чтобы помочь с украшениями.
Майя нахмурилась.
Мама вздрогнула. Когда Майя была маленькой, они всегда вместе украшали елку. На полу стоял ящик с игрушками, серебряная мишура торчала в просветах между реек. Бренда делала все что могла, чтобы загладить свою вину перед дочерью. Похоже, все, кроме извинений.
Майя продолжала злиться, но не желала спорить дальше. Ее мама была не единственным человеком, который мог притворяться, что все в порядке.
– У меня есть планы, – заявила она. – Я встречаюсь с Эрикой О’Рурк.
– С Эрикой из школьной газеты? Не знала, что вы все еще поддерживаете связь.
Майя и не поддерживала. Она не общалась ни с кем из старших классов, кроме случайных электронных писем, но с Эрикой она когда-то дружила, и та все еще жила в городе. Это была правдоподобная ложь.
– Мы идем пить кофе. Наверстываю упущенное.
Мама посмотрела на нее поверх бирюзовых очков для чтения. Майя вымыла голову, оделась и нанесла макияж. Она чувствовала себя почти отдохнувшей после короткого дневного сна.
– Почему бы мне не подвезти тебя?
– Нет, – спешно ответила Майя, немного резко. Если бы ее мама имела хоть малейшее представление о том, что она задумала, она бы позвонила доктору Барри. Бренда прищурила глаза. – Мне бы не помешала прогулка, вот и все. Мы встречаемся в том новом кафе на Норд-стрит – это меньше чем в миле отсюда. – Она не стала дожидаться, пока мама попытается остановить ее. – Я вернусь всего через пару часов, – сказала она, выскользнув за дверь.
* * *
«У Патрика» – ирландский паб, который существовал столько, сколько Майя себя помнила. Внутри было благословенно темно, неоштукатуренные кирпичные стены и длинный ряд разливного пива. Пахло луковыми кольцами. Майя пришла на несколько минут раньше, поэтому заказала сухой мартини, хотя у нее все еще было похмелье после вчерашнего джина. Она знала, что только алкоголь поможет ослабить тиски, которыми ломка сжимала ее голову. Девушка отнесла свой мартини к маленькому столику в углу и выпила большую его часть несколькими глотками, которые поначалу обжигали, а затем сменились приятным теплом. В баре было тихо, большинство кабинок пустовало. В динамиках звучал классический рок. Она подняла руку, когда Стивен появился в дверях.
Он взял себе пива и подошел к ней. Мужчина казался менее настороженным, чем при их первой встрече, но все еще сдержанным или, возможно, просто застенчивым. Он был по меньшей мере на десять лет старше Кристины и тяжело дышал после прогулки от музея до бара, но на нем были часы Fitbit и красивое шерстяное пальто поверх униформы охранника. Войдя, он почтительно снял коричневую шапочку-бини, обнажив свою блестящую лысину. Задавая ему вопросы в прошлый раз, Майя почувствовала по эмоциональности его реакции, что он был влюблен в Кристину, и задумалась, что сама девушка чувствовала к нему.
– Привет, спасибо, что согласился встретиться со мной, – улыбнулась она.
– Никаких проблем, я с удовольствием расскажу о творчестве Кристины. Я хочу, чтобы ее работы увидели как можно больше людей. – Он положил свой телефон на стол и вывел на экран фотографию. – Я хочу показать еще одну. – На картине был изображен холодный и сильно затененный ландшафт, который, возможно, тоже был солончаками, но на этот раз затопленными, оловянная вода отражала негостеприимное небо. – Это моя любимая, –