порознь. Но и Коула я тоже люблю, я жить без него не могу, а отец наверняка жаждет его смерти не меньше Амирана.
Это нерешаемое уравнение.
— Я не знаю…, — мямлю растеряно.
— Ты можешь все мне рассказать, Пикси, — настаивает Мердер, лаская мою кожу.
— Я не чувствую себя счастливой, Коул, — признаюсь я, отчаянно всхлипнув. — Я потерялась, и мне так одиноко. Мы уже три месяца в бегах. И сегодня мне снился сон… снился папа, — я вдруг резко сажусь на постели, обхватывая колени руками. — Он постоянно мне снится, — слегка хватаюсь за волосы, погружаясь в воспоминания. — Это тяжело, Коул.
— Но что для тебя счастье? — немного отстранённым тоном задает вопрос Коулман. — Я сделаю все, детка, чтобы увидеть искреннюю улыбку на твоем лице. Кроме возвращения домой, — тяжелее вздыхает Мердер. — Ну или сделаю даже это, если ты хочешь видеть меня мертвым, — жёстко шутит он, вселяя в меня еще большую тревогу и подавленность.
— Я думала, что мое счастье — быть там, где я хочу быть. И с кем я хочу.
— Счастье — это не место, детка. Счастье — это ты и то, что у тебя внутри, — шепотом изрекает мой гениальный философ, целуя в ключицу. Нежно и тепло, пронзая чувственностью до мурашек.
Он прав… но внутри у меня сейчас — предчувствие неминуемого краха нашей выдуманной реальности.
— И я, — добавляет Коул, мягко вгрызаясь в мое плечо.
— Но ты не всегда со мной, — начинаю опасную тему, когда перед внутренним взором вдруг возникают ужасающие кадры жутких сцен, свидетельницей которых я недавно стала. — Сегодня ты мой. А неделю назад я застала тебя в ванной с бритвой в руке! — едва ли не всхлипываю я, вспоминая эту ужасающую картину. Коулман, кстати, этого даже не помнит. — У тебя был такой пустой взгляд, Коул… У меня возникло нехорошее чувство, что ты можешь провести ею по венам и не заметить этого.
— Я не помню этого, — хмурится Мердер, погружаясь в себя. — Может, тебе приснилось, детка?
Ах, если бы. Периодически… его конкретно вырубает. Словно бес вселяется. И меня это жутко пугает.
— Нет, Коул. Когда ты увидел меня, попросил выйти, что я немедленно и сделала.
— Чем все закончилось?
— Ты вышел из ванной десять минут спустя с таким лицом, словно ничего странного не произошло.
— Наверное, я просто пошутил. Ты что, не знаешь мой черный юмор?
— От твоего юмора у меня развиваются панические атаки!
— Маленькая моя, впечатлительная, паниковать причин нет, — Коул садится напротив меня, обхватывая лицо ладонями.
Осторожно поднимаю на него взгляд, встречаясь с заботливым омутом любимых глаз. Как он может быть таким разным? Таким теплым и горячим в один момент. И таким холодным, словно арктический лед, после ходячего пламени? Любящим и бессердечным. Смешным, забавным и жестоким, отвергающим. Заботливым, нежным и хладнокровным, безразличным ко мне.
— Я устала, Коул, — тихо бросаю я, ощущая, как мелкая дрожь забирает в плен тело. — Правда, устала. От нестабильности, постоянных передвижений. От того, что у нас нет дома, убежища, тихой гавани!
— Разве не ты была той девчонкой в саду, что заявила мне, о своем желании отправиться в кругосветное путешествие? Помнится, ты хотела осуществить это на круизном лайнере и менять страну раз в два дня, а не раз в неделю. Тебе достался лайтовый режим твоей мечты, — пытается отшутиться от моих претензий Мердер.
— Возможно, я ошибалась в своих мечтах…, — резко встаю с постели, отворачиваюсь от Коула.
Он не слышит меня, не понимает. Я хочу, чтобы он совершил невозможное: нашел способ вернуть нас обоих домой целыми и невредимыми. Поговорить с родителями, получить их благословение на брак. И возможно, снова покинуть Анмар… но не в статусе жалких беглецов, а в статусе части семьи Саадат и Аль-Мактум.
— Мне нужен дом, Коул.
— Твой дом — это я, малышка, — Коулман садится на постель и, схватив меня на запястье, разворачивает к себе. Притянув вплотную, он просто утыкается носом в мою грудь, и я инстинктивно обвиваю его за плечи, прижимая к сердцу. Не сомневаюсь, он слышит сейчас его гулкие и взволнованные удары.
Кажется, я стою так целую вечность. Нежность, воцарившуюся между нами в этот момент, не измерить в существующих цифрах. Мы оба устали, я чувствую это. И в глубине души он согласен со мной и хочет того же.
Наконец, Мердер поднимает на меня взгляд и всем своим видом напоминает мне в этот момент рыжего кота из «Шрека».
— Ты — мой любимый мужчина. А дом — это место… Коул. Место, где можно строить семью и создавать милые традиции, — тихо шепчу я, вспоминая топот маленьких ножек своих племянников и их мелодичный смех.
Мне всего девятнадцать. Но мне кажется, я стала бы хорошей молодой мамой. Не хочу рожать слишком поздно, чтобы быть со своими мелкими на одной волне.
— Я хочу, чтобы у нас он был. Теплый, уютный, красивый. Как у Амирана с Алисией… Дом, где мы собираемся всей семьей. Место, куда могут приехать к нам.
— Как у Амирана с Алисией? В Анмаре? Детка, только не говори, что хочешь этот скучный дворец с этими бесконечными восточными арками.
— Ты хорошо меня знаешь.
— Опиши дом твоей мечты, детка. Мне важно знать.
— Я мечтаю о доме на холмах. Точно не знаю где. На возвышении, с красивым видом. И чтобы рядом непременно был океан. Культурная жизнь при этом — тихая и размеренная. Свободная страна. Возможно, штаты. И дом в стиле хай-тек, без всех этих арабских мотивов, — мечтательно возвожу глаза к потолку. — Хотя, если их модернизировать, получилось бы неплохо. Я бы хотела интересную картину с арабской вязью, отражающую историю нашей семьи… всей семьи.
— Идея отличная, Пикси. Пока это невозможно, — поглаживая мою обнаженную поясницу, подводит черту между мечтами и реальностью Коулман. По позвонкам бежит знакомый холодок.
— Но ты можешь найти выход, Коул. Я знаю. Ты можешь все, если захочешь! — пылко и искренне заявляю я, ощущая подъем невероятного воодушевления и трепет в груди. — Я не протяну так долго. Я переживаю за нервы родителей. Да, даже несмотря на то, что они отнеслись к моей жизни, как к телу на политических торгах, — опережая его возражения, произношу я.
— Потерпи, ладно? Все будет хорошо, — кажется, Коулману не остается ничего, кроме как дать мне сладкие и призрачные обещания.
— Когда это будет, Коул? И где гарантия? Как много моя мама выпьет успокоительных таблеток до наступления этого момента?
— Я найду способ, — чеканит Коулман, жестче сжимая мою талию. Хныкаю, ощутив его силу. — Но не сейчас, — отрезает еще более резко,