Теперь он схватил меня уже за горло. Я была уверена, что он сделает это, и все же была ужасно напугана, но этого я тоже хотела — я хотела, чтобы он поверил в то, что я собиралась сказать ему. Но даже это было не самым главным. Когда он, как сумасшедший, схватил меня за горло, все мои последующие действия выглядели как самооборона — вот что было самым главным. Да это и была самооборона, что бы по этому поводу ни говорили юристы; уж я-то знаю, потому что я была там, а вот юристов там не было. В конце концов я защищала себя и своих детей.
Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, а он, не переставая вопить, тряс меня из стороны в сторону. Я не помню всех подробностей; кажется, несколько раз он ударил меня головой о столбики веранды. Я проклятая сука, говорил он, он убьет меня, если я не отдам ему деньги, — и другую чепуху в том же роде. Я уже начала бояться, что он действительно убьет меня еще до того, как я скажу ему то, что он хотел услышать.
Во дворе стало намного темнее, казалось, сюда слетелись сотни тысяч светлячков, виденных мною раньше. Голос Джо доносился откуда-то издалека, и мне уже стало казаться, что все идет неправильно и плохо — что это я упаду в колодец, а не он.
В конце концов он отпустил меня. Я попыталась устоять, но ноги не держали меня. Я хотела опуститься на стул, на котором сидела до этого, но Джо слишком далеко увлек меня от того места, так что, падая, я только задела спиной краешек сиденья. Я упала на пол веранды, усыпанный осколками стекла. Рядом со мной оказался большой осколок, отражавший серпик солнца и сверкавший, как бриллиант. Потянувшись к осколку, я замерла. Я не собиралась зарезать Джо, даже если бы он позволил мне сделать это. Я не могла зарезать его. Порез — рана от стекла — позже будет выглядеть не так, как нужно. Видите, как я тогда думала… но я не сомневалась в правильности своего решения, Энди. Вместо осколка я взяла коробочку с отражателем, сделанную из какого-то тяжелого дерева. Я могла бы сказать, что считала коробочку вполне подходящей, чтобы оглушить ею Джо, но это было бы неправдой. В тот момент я вообще ни о чем не думала.
Я закашлялась — я кашляла так сильно, что удивительно, как это я не брызгала кровью, так же как слюной. Казалось, что горло мое полыхает огнем.
Джо так резко поднял меня на ноги, что одна из бретелек комбинации лопнула. Затем, схватив меня за горло своей ручищей, он стал притягивать меня к себе, пока мы оба не оказались на расстоянии поцелуя, — только вот вряд ли теперь ему хотелось целоваться.
— Я говорил тебе, что случится, если ты не будешь относиться ко мне с должным почтением, — сказал Джо. Глаза его были влажными, будто от слез, но самым пугающим в его взгляде было то, что он смотрел как бы сквозь меня, как будто для него я не существовала в реальности. — Я говорил тебе это тысячи раз. Теперь-то ты веришь мне, Долорес?
— Да, — ответила я. Джо так крепко держал меня за горло, что мой голос пробивался как бы сквозь слои грязи. — Да, поняла.
— Повтори! — приказал он.
Мое горло все еще было зажато в кольце его рук, но теперь он его так сдавил, что пережал какой-то нерв. Я застонала. Я не могла сдержаться: мне было невыносимо больно. Это вызвало ухмылку на лице Джо.
— Скажи это более убедительно! — приказал он.
— Да, — простонала я. — Я поняла! — Раньше я собиралась разыгрывать испуг, но Джо облегчил мне задачу: в тот день мне ничего не нужно было разыгрывать.
— Отлично, — сказал он. — Я рад слышать это. А теперь скажи мне, куда ты спрятала деньги, и не дай Бог ты растратила хоть один-единственный цент!
— Они за дровяным сараем, — прохрипела я, хотя теперь мой голос звучал уже не сквозь слои грязи. Затем я сказала ему, что деньги положила в кувшин, а кувшин спрятала в зарослях ежевики.
— Как это похоже на женщин! — ухмыльнулся Джо и подтолкнул меня к дверям. — Идем. Разыщем их.
По ступеням веранды и вдоль стены дома я шла, сопровождаемая Джо шаг в шаг. К тому времени стало почти так же темно, как ночью, а когда мы подошли к сараю, я увидела нечто настолько странное и удивительное, что на несколько секунд даже позабыла обо всем на свете. Я остановилась и, указывая в небо над зарослями ежевики, воскликнула:
— Посмотри, Джо! Звезды!
И звезды действительно сияли в небе — я видела Большую Медведицу так же четко, как это бывало в безлунную зимнюю ночь. Мурашки побежали по всему моему телу, но на Джо это зрелище не произвело никакого впечатления. Он так сильно толкнул меня, что я чуть не упала.
— Звезды? — сказал он. — Ты увидишь их еще больше, если будешь водить меня за нос, — это я тебе обещаю.
Я снова двинулась вперед. Наши тени полностью исчезли, а большой белый камень, на котором сидели мы с Селеной уже почти год назад, был таким же ярким, как прожектор, как бывает в ночи полнолуния. Но свет не напоминал лунное сияние, Энди, — я не могу описать, на что это было похоже, какой он был рассеянный и подвижный, — но нужно попытаться сделать это. Я знала, что трудно судить о расстоянии между предметами в лунном свете, к тому же уже нельзя было выделить какие-то отдельные кусты ежевики — все они превратились в сплошное темное пятно, пронизанное порхающими светлячками.
Вера постоянно повторяла мне, насколько опасно смотреть на затмение; можно опалить сетчатку глаз или даже полностью ослепнуть. И все же я не могла удержаться, чтобы не посмотреть вверх, как и жена Лота не смогла удержаться от последнего взгляда на Содом. Увиденное навсегда запечатлелось в моей памяти. Неделями, иногда даже целыми месяцами я не вспоминала о Джо, но не проходило и дня, чтобы я не подумала о том, что увидела в тот день, взглянув через плечо в небо. Жена Лота превратилась в соляной столп, потому что не смогла обратить свой взор вперед и подумать о долге, и иногда я удивляюсь, как это мне удалось избежать подобной расплаты.
Затмение еще не было полным, но все шло к тому. Само небо было царственно лиловым, а в нем висел огромный черный зрачок, окруженный огненным сиянием. С одной стороны оставался тоненький серпик солнца, как оплавленное в печи золото. Я знала, что мне не следует смотреть туда, но взглянув, я поняла, что уже не смогу оторвать глаз. Это было похоже… вы можете смеяться, но я все равно скажу об этом. Это выглядело так, будто мой внутренний глаз освободился каким-то таинственным образом, и теперь это он парил в небе, наблюдая за тем, как и что я буду делать. Но он был намного больше, чем я могла себе представить! И намного чернее!
Возможно, я продолжала бы смотреть, пока окончательно не ослепла бы, но Джо еще раз так сильно толкнул меня, что я ударилась о стену сарая. Это привело меня в чувство, и я снова пошла вперед. Перед глазами у меня маячило огромное голубое пятно, как будто кто-то повесил передо мной светящийся шарик, и я подумала: «Если ты сожгла сетчатку и всю оставшуюся жизнь тебе придется смотреть на него, то это будет справедливо, Долорес, — это будет не более чем Каиновой печатью».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});