— До встречи.
— До встречи.
Вот и вся беседа. И снова мысли Света за семью печатями. Может, на самом деле это не он такой таинственный, а я влюблена с самого начала и оттого разгадать не могу. Не понимала же сегодня о нем абсолютно очевидного, еще и обидеться умудрилась.
Я постучала пяткой по тротуарной плитке, поняла, что как перешла дорогу, так и стою в смятении от телефонного разговора, вздохнула и двинулась в сторону метро.
Не стоило предлагать вот так сына его забрать из сада. Зачем вмешалась? Только расстроила и разозлила. Вчера и так ребятенка успокоила без присутствия отца, а сын — его, не мой. Чувство собственности вполне ожидаемо и понятно. Я бы тоже напрягалась, если бы посторонний человек без разрешения заменял моему чаду меня.
Самолюбие еще предлагало вариант: Вера настолько ценна, что невольно возникает у Света страх, как бы не восприняла она, будто ее ради ребенка приваживают. Только я этот вариант отмела. Не стоит обольщаться, даже если в ходу была именно последняя причина отказа. Слишком большие ожидания еще никому пользы не приносили. Пусть лучше он сам однажды скажет, что Вера ценна. Пока же буду считать причиной отказа ревность.
Мимо пролетела стайка велосипедистов. Пара впередиидущих бабушек шарахнулась от них в сторону, едва не угодив кипенно-белыми кроссовками в грязь. Да, это Питер, тут многие бабушки ходят в кроссовках, иногда в кедах, джинсах, толстовках, и платочки на голову вяжут под подбородком. Сочетание непередаваемое.
Бабушки встрепенулись, поделились друг с другом впечатлениями от пережитого, навострили свои финские палочки и резво защелкали ими о тротуар. Путь их лежал в ближайший парк, где они сполна сумеют насладиться своей спортивной прогулкой. Может, и я когда-то буду в платочке вот так щелкать в лесопарковую зону, а Каринка рядом светить своей татуировкой на морщинистой шее. Всех белок и детей разом распугаем. Хотя, нет. Я проводила взглядом барышню своего возраста с синими волосами. Белки и дети привыкнут. У них элементарно выбора не будет.
Пока в метро селедку в банке изображала, все пыталась придумать, что бы такое полезное парням сделать. Только не слишком очевидное, а то Свет меня съест. Поначалу взяла неоригинальное: подарок Тёмке, торт, вино. Потом вино сменилось на текилу. Из моего опыта вино красное у Света и без того имеется в наличии постоянно, к тому же я в нем не слишком разбираюсь. Вслед за текилой пришло мясное ассорти с острым перцем и лепешками. Дорого, быстро, по-мужски, до девяти сварганить успею точно. И к черту торт. А чтоб хозяин-барин на меня не сердился, подарком Пофига заделаю. Не покупной, не в постоянное владение, но конкретно Тёмычу пользы больше, чем от любой игрушки.
И четверку неострых кусочков для детского потребления не забыть.
Решила — сделала.
В девять с копейками я вышла из лифта с ляганом укрытого под фольгу горячего мяса, домашними лепешками и бутылкой текилы под мышкой. Феофан в знак протеста против шлейки и принудительного выгула ехал боком по полу.
Свет ждал у открытой двери, а когда дождался, нахмурился так, что я аж стушевалась. Потом одернула себя, расхрабрилась да как заявила:
— Я текилу люблю, к ней мясо подходит, а товарищ на поводке — это Тёму.
«Да что тут долго говорить! — кричал расхрабрившийся окончательно Заяц. — Ежели мне попадётся волк, так я его сам съем…»
Волк внимательно изучил мое лицо, затем ляган, выглянул на бастующего кота и сурово отчеканил:
— Проходите.
Заяц прошел без происшествий, мясо с алкоголем тоже. Коту повезло меньше. Он балдой в порог врезался. А поскольку хозяйка не оглядывалась, просто тянула его на поводке за собой и все, то совершил он еще и кувырок через голову. Свет тихо посмеялся и закрыл за нами дверь. Много позже он в красках опишет мне ту судьбоносную на его взгляд картину, а пока только наблюдал и веселился.
— Держи, — решила я продолжать быть смелой и протянула хозяину гостинцы. — А где Тём? За квартиру не переживай, потискают, и я его домой закину, чтоб не натворил ничего.
— Хорошо, — улыбнулся как-то непонятно Пересвет и понес на кухню все, что я ему сдала.
— Киса!
А вот и Тём.
Киса резко прекратила нервно вылизывать зад, выпучила глаза и попыталась дать деру. Но не тут-то было. Скорость у Тёма оказалась недетская.
— Киса, — прощебетал парень еще раз и попер явно тяжелую для него зверюгу к отцу.
На кухне меня ждал сюрприз в виде роллов.
— Ого! — восхитилась я.
Логично. Каждая третья женщина любит эту разноцветную, странную на вкус фигню. Свет оторвался от созерцания горки дымящегося мяса, которое успел развернуть, и взглянул на меня с надеждой.
— Значит, угадал?
А ты стремился угадать? С ума сойти… Конечно, угадал, да еще как! И я, похоже, угадала.
— Очень! Там сбоку отдельно завернуто — это Тёму.
По-моему, мне только что удалось смутить несгибаемого и непобедимого.
Пофиг издал нервное рычание, отвлекая нас обоих от игры в переглядки. Ничего криминального со зверем не делали, Тёмыч об него всего лишь щеку тер, но домашней избалованной кисе сложно понять такое непочтительное отношение. И если в первый раз он испугался, то во второй решил отстаивать свое право на свободу личности.
— Пофиг, терпи! — шикнула я на питомца.
От моего сурового замечания хвост по полу застучал с удвоенной силой. Звук привлек Тёма. Вместо объятий малой начал ловить подвижную часть тела Феофана, словно котенок бантик. Его и на хихиканье пробирало от такой незатейливой забавы. Кот снова выпучил глаза и забил хвостом сильнее, чем спровоцировал громкий детский смех.
Короче, в кису играли минут пятнадцать. Как по мне, так такого адреналина Феофан не находил ни в одной уличной битве. Он прижимал уши, впивал когти в кафель, пару раз клыки показал, с тройку — зашипел. Последняя кошачья суперспособность особенно восхищала юного исследователя, он даже спровоцировать шипение пытался искусственно. И все это под моим чутким наблюдением и на фоне накрывающего на стол Пересвета.
— Все. Закругляйтесь, вивисекторы. Люди за стол, кота мне. Ключи тоже. — Последняя