попала в Вологду. И, наконец, третья, самая маленькая группа (70 стрелков) эвакуировалась в Рыбинск. Небольшие группы стрелков (человек по 10–20) уходили от немцев сами.
Еще до революции я в чине штабс-капитана командовал ротой. После Октября стрелки оказали мне доверие и оставили ротным командиром. Я эвакуировался с главной группой. Вместе с 1250 стрелками осталось всего 6 бывших офицеров. Полковой комитет назначил меня начальником эшелона, а начальником хозяйственной части – бывшего поручика Пелита. Наш эшелон через Москву проследовал в Рязань, где и остановился. Но там мы находились недолго: пришла срочная телеграмма командующего Московским военным округом с приказом возвратиться в Москву в его распоряжение. 3 марта 1918 года мы были в Москве. На вокзале нас встретил военком Москвы Я. Пиече и дал указание расположиться в здании бывшего Александровского военного училища около Арбатской площади. Под звуки полкового оркестра, с песнями, стрелки прошли по улицам Москвы. На нас с тротуара глазели толпы обывателей, удивляясь, откуда в городе появилась большая регулярная воинская часть. Прибыв на место, стрелки расквартировались в пустовавшем здании.
Общее собрание стрелков, созванное полковым комитетом, избрало для командования полком коллегию из 3 бывших офицеров: штабс-капитана Риекста, поручика Пелита и подпоручика Аплока. Были переизбраны также батальонные и ротные командиры.
В первую очередь мы разослали по многим городам и станциям телеграммы с сообщением о том, что отставшие стрелки 2-го латышского полка должны прибыть в Москву и присоединиться к нам. Рыбинская группа из 70 стрелков сообщила о присоединении к полку, но временно оставалась в городе в распоряжении местного Совета. Вологодская группа образовала отдельный Особый латышский стрелковый батальон Красной армии, который позднее влился в состав 9-го латышского полка.
В марте мы произвели переформирование старого 2-го Рижского латышского полка в регулярную часть Красной армии, которая стала называться 2-м латышским советским полком. 27 марта переформирование нашего полка было завершено и общее собрание стрелков избрало меня командиром полка. Полковым адъютантом стал Штраус, начальником хозяйственной части – Пелит. Батальонными и ротными командирами выбрали младших офицеров. Вначале в полк записалось около 600 человек, но ежедневно к нам присоединялись все новые и новые стрелки.
Первой задачей, поставленной перед полком, была охрана московской электростанции и государственных складов. В первых числах апреля 1918 года 2-й латышский полк должен был выполнить уже более серьезное задание: участвовать в разгроме банд анархистов в Москве.
В первые месяцы после Октябрьского переворота органы советской власти терпеливо относились к деятельности анархистов, которые кичились своей революционностью и «заслугами» перед революцией. Но время шло и становилось совершенно ясно, что различные организации и клубы анархистов превратились в притоны уголовных элементов и контрреволюционеров. В Москве анархисты захватили в центре города лучшие особняки, превратив их в свои опорные пункты. Там создавались склады оружия и награбленного имущества. Банды анархистов терроризовали население и открыто проявляли враждебность к советской власти. В апреле 1918 года Советское правительство дало указание уничтожить эти гнезда контрреволюции, чтобы укрепить в Москве революционный порядок.
11 апреля я был вызван к председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому, к которому также явились многие командиры Красной армии. Нам разъяснили создавшуюся в городе обстановку в связи с контрреволюционной деятельностью анархистов и поставили задачу разгромить их банды. В операции должны были участвовать отряды ВЧК и латышские стрелковые полки. 2-му латышскому полку поручили ликвидировать гнезда анархистов на Поварской, дом 9. Выступление полка было назначено на 12 апреля в 6 часов утра.
Предварительно я отправился в разведку к занятому анархистами особняку по ул. Поварской. Незаметно я подошел к нему. Оказалось, что он охранялся, а входы и окна были забаррикадированы тяжелой мебелью. У больших металлических ворот стоял вооруженный часовой.
Изучив подходы к особняку и его расположение, я разработал план операции и, возвратившись в полк, ознакомил с ним ротных командиров.
В 6 часов утра две роты стрелков 2-го полка с одним горным орудием незаметно окружили особняк анархистов. Я лично вручил часовому письменный ультиматум с требованием сдаться через 5 минут всем находящимся в доме анархистам. Но как только часовой получил ультиматум, из окон особняка раздались выстрелы. Укрывшиеся вокруг особняка стрелки также открыли огонь. Перестрелка грозила затянуться. Тогда я принял решение пустить в ход артиллерию. Прозвучал орудийный выстрел, второй, третий… Из окон особняка посыпались стекла и рамы, во все стороны полетели кирпичи от фасада. После пяти выстрелов я приказал прекратить огонь. Для анархистов этого было вполне достаточно. Из окна особняка показалось белое полотенце. Стрелки не заставили себя ждать, стремительно бросились вперед и заняли здание. Тщательно обыскав все комнаты, мы задержали около 30 анархистов, большей частью бывших моряков. Почти у всех из них были по два нагана или кольта, а также ручные гранаты. В особняке было обнаружено много всякого оружия, патронов и груды награбленного добра. Арестованные были переданы коменданту Московского Кремля П.Д. Малькову.
Услышав довольно интенсивную перестрелку в районе ул. Малой Дмитровки, мы поспешили туда на помощь стрелкам 4-го латышского полка. Оказалось, что они встретили серьезное сопротивление со стороны анархистов, засевших в доме «Анархия». Анархисты имели даже одно горное орудие, установленное у подъезда, и несколько пулеметов. Стрелкам 4-го латышского полка пришлось также пустить в ход артиллерию. Первыми выстрелами орудие анархистов было сбито, последующие снаряды попали в фасад особняка. Еще несколько снарядов – и сопротивление анархистов было сломлено. Наш приход ускорил завершение операции. В доме «Анархия» на Малой Дмитровке, № 6 был найден огромный склад различного оружия. В подвале дома были обнаружены большие запасы продовольствия.
К 2 часам дня 12 апреля разоружение анархистов по всему городу было успешно закончено, все гнезда контрреволюции ликвидированы.
На долю 2-го латышского полка выпала также честь принимать участие в разгроме мятежа левых эсеров.
6 июля 1918 года с утра полк жил обычной будничной жизнью. Из 931 человека личного состава в казармах находилось 409 стрелков. Из этого числа около роты было выделено для охраны Большого театра, где происходил 5-й Всероссийский съезд Советов. Часть стрелков несла караульную службу, до половины личного состава полка находилось в Рыбинске и на станции Митяково. В течение дня 6 июля мы еще ничего не знали о начавшемся мятеже левых эсеров, об убийстве германского посла Мирбаха, захвате эсерами здания ВЧК. Только вечером в 10 часов в Ходынские казармы, где стоял наш полк, прибыли комиссар Латышской дивизии К.А. Петерсон и известный партийный деятель Ю.К. Данишевский, которые сообщили, что левые эсеры выступили против советской власти, их отряды захватили центральную почту и телеграф, здание ВЧК и другие пункты, арестованы