всего этого ожидал.
Я не хотела говорить, это не то, что мне было нужно в тот момент. Мне нужно было просто выкинуть Николаса из головы, из кожи, из души. Не отводя взгляд от Саймона, от его темно-зеленых глаз со светлыми ресницами, я стянула блузку через голову и оказалась в одном лифчике.
– Вау, – воскликнул Саймон, притянув к себе и снова завладев моим ртом.
Я позволила ему играть моим языком столько, сколько он хотел, но, когда его рука скользнула по моей обнаженной спине, я невольно напряглась.
– Все в порядке? – спросил он, отстраняясь и останавливая руку на застежке лифчика.
– Просто… мы можем пройти к тебе в комнату?
Темнота… я нуждалась в ней уже очень давно. Саймон улыбнулся и снова поднял меня на руки, неся к двери в тускло освещенном коридоре.
– Я умею ходить, – сказала я, не в силах сдержаться.
– Знаю, но мне нравится чувствовать тебя так.
И, как бы он ни чувствовал меня, его эрекция впивалась в мою кожу, как чертов алюминиевый стержень. Саймон уложил меня на кровать, снял рубашку и вытянулся на мне сверху, поддерживая вес своего тела и оставляя легкие поцелуи на моем животе. Я зажмурила глаза… Черт возьми, почему? Почему мне так хотелось плакать?
Саймон расстегнул верхнюю пуговицу моих джинсов, и на меня внезапно нахлынули воспоминания о Майкле, о той ночи, о его губах на моей коже. Будто я заново переживаю то предательство, обман, самую большую ошибку в моей жизни. И теперь я совершаю ее снова?
Нет! Черт, он не делал ничего плохого, Саймон был не просто парнем, Саймон хотел отношений со мной. Он был важен для меня даже больше, чем Майкл, больше, чем Николас…
Николас.
Перед моим мысленным взором возникло его лицо, его чертовы голубые глаза, которые смотрели на меня так, словно я была самим дьяволом, его губы, его манера целовать меня так, будто завтра не наступит, прижимать меня к кровати, желая чувствовать меня всем телом с таким рвением, что иногда даже перехватывало дыхание. Но руки, пытавшиеся раздеть меня, были не его, они никогда не будут его. И я не была уверена, смогу ли однажды забыть его прикосновения, смогу ли получать удовольствие с другим мужчиной.
Почти в приступе истерики и паники я оттолкнула Саймона и вскочила на ноги.
– Прости… я не могу, – извинилась я, застегивая штаны и мечась в поисках выхода, как зверь в клетке. Но я так себя и чувствовала, словно была в клетке пленницей собственных чувств.
– Ноа, подожди, прости, если ты не готова…
– Мне нужно идти, – сказала я, не обращая на него внимания и выходя из комнаты. Я вышла в гостиную и обнаружила, что моя блузка валяется на кухонном полу. Подошла, подняла ее и быстро надела.
Саймон взял меня за руку, заставляя посмотреть на него.
– Можешь объяснить мне, что происходит? – рявкнул он с беспокойством и раздражением. – Это из-за Лейстера? Потому что если да, то говорю тебе, мне плевать на правила его компании. Ты слышишь меня?
Я покачала головой и вытерла слезу тыльной стороной ладони.
– Сейчас я просто хочу уйти домой, – сказала я, пытаясь совладать с чувством потерянности.
Саймон выпрямился, мгновение смотрел на меня, затем кивнул.
– Хорошо, – согласился он с глубоким вздохом. – Позвони мне, ладно?
Я кивнула, чувствуя жалость к нему. Он этого не заслуживал, он не заслуживал иметь дело с кем-то вроде меня. Чувствуя себя виноватой, я подошла к нему и поцеловала в щеку, схватила свою сумку и ушла, не оглядываясь.
Николас – десять очков, Ноа – минус пять.
32
Ник
Я не пошел за ней, когда она выбежала из зала совещаний, это был не лучший момент, я знал, что она только сильнее разозлится. Я вел себя как настоящий ублюдок. Но мысль о том, что Ноа сделает с кем-то другим то, что делала со мной, разозлила меня так сильно, что мысли путались в голове. Я знал, что сам подтолкнул ее к тому, чтобы перевернуть страницу, и что теперь мне придется позволить ей устроить свою жизнь с кем-то другим, но с тех пор, как я увидел ее с Саймоном, все время задавался вопросом, не совершает ли она ошибку.
Я провел ночь, размышляя над этим, а на следующий день с нетерпением ждал момента, чтобы поговорить с ней наедине. К моему удивлению, Ноа сама решила заявиться в мой кабинет.
Она даже не постучала в дверь, что только усилило мое желание ее поцеловать. Я оглядел ее с ног до головы. Брюки были словно второй кожей, а рубашка, хотя и элегантная, слишком облегала красивые изгибы, которые я так хорошо знал. Ее щеки раскраснелись, а губы были слегка припухшими. Мне хватило всего лишь одного взгляда, чтобы понять, что она провела ночь в слезах.
В ее руке был лист бумаги. Она подошла и оставила его на моем столе.
– Мое заявление об увольнении. Поскольку я стажер, мне не нужно давать две недели, чтобы найти кого-то на замену. Саймон может справиться сам, пока ты не найдешь кого-то другого, если, конечно, будет нужно, – сказала она, не глядя мне в глаза.
«Черт!»
Я встал, и, когда подошел к ней, она повернулась с явным намерением убежать. Я протянул руку и потянул за запястье к себе.
– Подожди, черт возьми, – приказал я. Прислонился к столу, чтобы не наклоняться и не встречаться с ней взглядом. Она поджала губы, выдергивая руку и скрестив их на груди.
– Не бросай эту работу, Ноа. Я не хочу, чтобы ты это делала.
– А я хочу бросить… Мне нужно бросить, – сказала она, глядя на меня.
– Почему? Почему ты хочешь оставить работу, которая приносит больше дохода, чем любая другая, которую ты сможешь найти? Ты действительно предпочтешь остаться без хорошей зарплаты из-за такого идиота, как Саймон? Я помню, что ты была умнее.
– Это из-за тебя, Николас. Я не хочу тебя больше видеть, поэтому ухожу.
– Подожди, подожди секунду, – сказал я, торопясь схватить ее за руку и не дать уйти.
На мгновение я взглянул в ее прекрасные медовые глаза и стал мысленно пересчитывать веснушки на носу, хотя уже знал, сколько у нее их было: всего двадцать восемь веснушек… Я не хотел переставать видеть эти веснушки. Не хотел с ними расставаться.
– Наверное, мы не слишком хорошо справились, да?
Ноа секунду смотрела в пол, а затем снова сосредоточилась на мне.
– Мы умеем только причинять друг другу боль… и… я… – ее глаза увлажнились, и я увидел, как она сильно закусила губу. Ей не хотелось расплакаться передо мной, но я знал ее так хорошо, что готов был сказать, через сколько секунд она в конечном итоге потеряет контроль. Нам нужно преодолеть это.
Она говорила шепотом, который мог отчетливо слышать только я, так как стоял прямо перед ней.
Я инстинктивно обнял ее. Уткнулся лицом в ее шею и вдохнул клубничный аромат, исходивший от ее кожи…
– Я так скучаю по тебе… – призналась она, уткнувшись мне в грудь, и ее слова были как нож в мою душу.
Ничего не говоря, я схватил ее за волосы, потянул назад и заполучил поцелуй, который был мне несказанно нужен, поцелуй, который я должен был дать ей, прежде чем сказать то, что должен был сказать. Это не был глубокий поцелуй, это был поцелуй, говоривший о привязанности, любви и тоске. Мои губы прижались к ее губам и будто скрепили обещание.
– Мы ничего не можем сделать, чтобы изменить то, что произошло, – сказал я, любуясь ее лицом, рассматривая каждый сантиметр кожи. – Я правда хочу верить, что ярость внутри меня исчезнет. Надеюсь, что так и будет, Ноа, когда-нибудь, но сейчас это кажется невозможным.
Она внимательно вслушивалась в мои слова.
– Ты никогда не простишь меня за то, что я сделала, да? – спросила она дрожащим голосом.
– Из всего, что ты могла сделать… измена была единственным, что могло положить конец нашим отношениям.
До сих пор, после стольких лет, одна только мысль об этом причиняла мне невыносимую боль.
– Я знаю… – согласилась она, вытирая щеку пальцами.
Мы погрузились в странную тишину, которая не была неловкой, но казалась прелюдией к важному решению. Было что-то, в чем я нуждался. Что-то, что давно было в моей голове и что я не мог забыть.
– Ноа… то, что случилось в доме отца…
Ноа быстро прервала меня.
– Извини, я знаю, тебе не нужно об этом говорить.
– Я не жалею об этом, наоборот, думаю, что это был хороший способ закончить, не так ли? Я хотел поговорить с тобой и спросить, все ли у тебя в порядке, но ты пропала и не отвечала на мои звонки…