Читать интересную книгу Золото Бургундии - Алексей Алёшко

Званцев и Жуков занимаются анкетами, — давал распоряжения майор, — я сейчас позвоню полковнику Васильеву, чтобы вам оказывали содействие.

39. 1945 год. Берлин. Завещание полковника фон Ротгера.

Он сидел за своим рабочим столом и размышлял о судьбе. Календарь показывал 15 марта. Его шеф — адмирал Канарис был заключён в концлагерь Фленсбург, за участие в заговоре против Гитлера и его участь была решена, только смертная казнь. Сам Генрих фон Ротгер провёл в тюрьме несколько месяцев, пока длилось следствие. Главные организаторы заговора во главе с одноруким и одноглазым полковником Клаусом фон Штауфенбергом, были расстреляны при подавлении заговора. Его непосредственный руководитель, генерал-майор фон Дитц, покончил жизнь самоубийством…

Генрих фон Ротгер, полковник Абвера, вышел из тюрьмы надломленным, с чувством надвигающейся неотвратимой катастрофы. Гестаповские следователи хоть и признали, что он не участвовал в заговоре, но крови попили достаточно.

Корабль адмирала «дал течь» и был расформирован, часть состава была отправлена на фронт,часть вошла в Управление разведки армий Востока, под руководством генерал-лейтенанта Гелена, другая часть рассосалась по подразделениям СД.

Фон Ротгер был отстранён от оперативной работы и занимался теперь эвакуацией архивов. На нем лежала печать недоверия. Ему было уже все равно, Германия неудержимо катилась в пропасть. Его имение в Восточной Пруссии было оккупировано русскими, его шикарный дом в пригороде Берлина разнесла английская авиабомба, похоронив под обломками жену, чего ещё осталось ждать, кроме смерти, а её он уж действительно заслужил.

Он вышел из здания РСХА и пошёл безцельно бродить по Берлинским улицам. Колонны из мальчиков, которым едва исполнилось пятнадцать, отправлялись на бойню вместе со стариками под шестьдесят, одетые в старую форму почтальонов и служащих метро. Он стоял и смотрел им вслед с мрачным лицом, понимая, что многие из них никогда не вернуться в свои дома, к своим семьям, детям. Тотальная война, объявленная Гитлером, выгребла все людские ресурсы страны, которых все равно не хватало для ведения войны.

— Во имя чего они идут на смерть, — размышлял барон, — Чтобы крикнуть в честь бесноватого фюрера «Хайль Гитлер», умирая под русскими танками. Да, история нас учила, учила, но не научила. Прав был Бисмарк, трижды раз прав. Не напади идиот-фюрер на Советы и все было бы иначе, Германия владела бы всей Европой, Африкой…

Ему ещё отдавали честь, обращая взгляд на его форму оберста.

— Где выход? — спрашивал он себя не один раз. Ещё месяц, от силы два, и с Германией будет покончено. Будет ли возрождение? Слава богу, что я отправил сына к сестре, в далёкую горную деревушку в Баварии. Там хоть будет спокойнее, когда в Берлине начнётся ад. Но где же выход?

Пройдясь по улицам, он вернулся в Управление. Пройдя к себе в кабинет и раздевшись, полковник сел за стол, достал чистый лист бумаги и начал писать:

— Дорогой сын. Уже ничего нельзя изменить. Я оставил своей сестре для тебя послание. Это очень важно. В этом заключается твоя жизнь. Найди. Ты поймёшь, что я прошу найти, когда вскроешь конверт.Если тебе не удасться это выполнить, то передай это дело внукам. Я старался по мере своих сил сделать тебя счастливым. Прости и не осуждай.

Твой отец — барон, оберст Генрих фон Ротгер.

Ниже, полковник поставил дату и свою размашистую подпись.

Вызвав фельдегеря он приказал доставить письмо по назначению в кратчайшие сроки.

Все чем он жил, ушло в прошлое. Полковник задумался о пройденном жизненном пути. Сколько лет он отдал Абверу, 15 лет. Он служил ещё в том Абвере, который не был реорганизован адмиралом Канарисом и занимался военной контразведкой в вооружённых силах Германии. После реорганизации Абвера в 1938 году он стал работать в отделе Абвер-3, контрразведка, которым руководил в то время подполковник Франц Эккард фон Бентивеньи. Сейчас фон Бентивеньи уже генерал-лейтенант. Его отдел боролся с антифашистским сопротивлением в Германии, Франции, Голландии и всех других оккупированных странах. Он, фон Ротгер, дослужился до полковника и занял важный пост — начальника одного из 15 подотделов отдела Абвер-3, 3-В, который занимался общими вопросами безопасности и контрразведкой. Он боролся против «Красной капеллы», работая в подотделе 3-F, осуществлявший контрразведку за рубежом, когда на поиски радиостанции и агентов были брошены лучшие кадры его подотдела и подотдела 3-F/Fu — Функабвера, который вёл радиопеленгацию на всей территории Германии и оккупированных стран, занимаясь криптоанализом перехваченных шифровок. Именно абвер сумел определить точное местопоположение радиостанций «Красной капеллы». С началом нападения на территорию Советского Союза, его командировали начальником контрразведовательной абверкоманды в группу армий Центр, где в его подчинении было шесть абвергрупп. Именно тогда он и нашёл след второй стальной пластины, но не смог заваладеть ею, по причине того, что немецкие войска были отброшены от столицы СССР — Москвы.

Полковник всегда верил в победу германского оружия, но его уверенность была сильно поколеблена разгромом под немецких войск под Москвой, затем сражение под Сталинградом, где сложила свои кости лучшая армия рейха — 6-я, под командованием фельдмаршала Паулюса. Курская дуга положила конец сомнениям старшего офицера немецкой военной конрразведки. Тогда он понял, что Германия проиграет войну, хоть и старался обмануть самого себя, слушая хвастливые речи рейхсминистра пропаганды Геббельса о новом сверхмощном оружии, в которые мог поверить простой обыватель, но никак не опытный полковник Абвера.

14 февраля 1944 года, в связи с провалом деятельности Абвера против СССР, а также в связи с падением доверия Канарису у Гитлера, которое подорвали происки Гиммлера, мечтающего стать руководителем всех разведывательных органов Германии, был издан указ о расформировании Абвера, который делился на части, подчиняющиеся различным ведомствам, но в основном РСХА.

Затем неудачное покушение на Гитлера, в заговоре генералов состоял и его бывший шеф — адмирал Канарис и его помощник генерал Остёр. До краха Германии остались считанные месяцы, это очевидно. А что будет потом? Позор и унижения для немцев. Его, бывшего полковника Абвера, бывщего начальника подотдела 3-В, бывшего немецкого барона, в скором будущем и бывшего полковника в структуре СД, ничего хорошего не ждёт. Он не боялся смерти, мог несколько раз погибнуть на фронте, но предстать перед судьями, ведь он не сомневался, что его ждёт трибунал победителей, это уже слишком.

— Вот и все. Итог жизни подведён. Осталось только стать бывшим, — тихо произнёс полковник Генрих фон Ротгер, вставая из за стола и подходя к серванту.

Барон достал из серванта бутылку любимого коньяка «Наполеон», налил в бокал немного коньяка и стал смотреть на золотисто-янтарную жидкость. Затем резко выпил бокал до дна, осторожно поставил его на стол и расстегнув кобуру, вынул свой офицерский «Вальтер».

В тишине комнаты гулко прозвучал выстрел…

40. Наши дни. Мадалена де Вилье.

Они гуляли по вечерней Москве, вдоль набережной Москва-реки. Закончился ещё один трудовой день. Карпенко расспрашивал Мадалену о системе французской полиции, методах их работы. Потом Николай решил спросить за семью француженки.

— Мой род очень древний, — сказала Мад, — вроде ведёт своё начало с XIII века, со времён Крестовых походов. По легенде наш первый предок был рыцарем. Мой отец был бригадным генералом, служил в армии. Пять лет назад он погиб, разбившись на вертолёте, во время очередных учений. Я живу с матерью, но правильнее будет сказать, что мы остались вдвоём, а живу я отдельно.

— А Вы Николя живёте с родителями? — спросила Мад.

— Нет я живу сам, — ответил Николай. Родителей у меня нет.

— Как нет? Простите, я поняла, они умерли, — извинилась француженка.

— Нет, я не знаю вообще своих родителей, — спокойно сказал Карпенко, — я — подкидыш. Воспитывался в детском доме, интернате, затем армия. После службы пошёл работать в милицию и учился на Юридическом.

— Простите, Николя, я не знала — с сожалением в голосе сказала Мадалена.

— Да нет, все нормально, — успокоил её Николай, — давайте зайдём в кафе.

— Только не как в прошлый, — засмеялась Мад.

— Я хотел предложить выпить по чашечке кофе.

Они зашли в маленькое уютное кафе. Посетителей почти не было. Присев за столик у окна, Николай заказал кофе и вопросительно посмотрел на Мадалену.

— Возьмите ещё коньяк к кофе, — посмотрев на него улыбаясь сказала Мадалена.

Когда принесли кофе и коньяк, Мад подняв свой бокал предложила перейти на «ты» Николаю.

— Это делается не так, — произнёс Николай. — Чтобы перейти на «ты» надо выпить на брудершафт — такая традиция.