Читать интересную книгу Кремлевский джентльмен и Одноклассники - Игорь Чубаха

И песок, мелкий мокрый песок, который летел, обдирая на своем пути листовое железо, стекла иллюминаторов, руки. За песком летел дождь, такой же серый, горизонтальный и злой.

На капитанском мостике сухогруза «Майя Плисецкая» стояли двое. На обоих прорезиненные плащи, руки инстинктивно придерживали козырьки фуражек, хотя капитанский мостик вовсе не был открыт всем ветрам, и струи дождя, поминутно смывая мельчайшие песчинки, стекали по триплексовым, с радужным отливом стеклам.

– Прибыли, Князь, – сказал по – русски тот, что был пониже.

– Спасибо, капитан Поляков, – усмехнулся Князь, – отличная работа, Рыжий.

Странно было видеть задворки африканского континента, всего через пять часов после шумной и зябкой Москвы. Странно, миновав охрану в головных платках, с блестящими белками глаз на угольно – черных лицах – только колец в уши и в нос не хватает, чтобы сыграть Отелло, – услышать четкую русскую речь.

Рыжий осклабился, как подобает капитану пиратского судна. Снял фуражку и потер багровую линию на лбу шелковым платком. Шторм не принес прохладу, только брызги, под которые приятно подставить лицо, но соль оседала на коже. И кожа зудела, как будто под укусами москитов.

– Каково сейчас в трюме! А?

Князь сейчас думал не о пленных, запертых в трюме. И не об эсминце адмирала Дзюбы, который где‑то там в Индийском океане лихорадочно мечется, ощупывая штормовые волны радарами. И даже не о том, как скажется происходящее на судоходстве в районе, и продажном курсе дейтерия…

– Мы верим, что будем править этим миром, – сказал он и облокотился на рукоятку машинного телеграфа. – Мы все надеемся, Рыжий, что придет миг, и мы сможем повелевать объемами добытой нефти и биржевым курсом. А миром правит случай, информационный повод. Гремит выстрел в Сараево, и в двадцатый век въезжает на танке Первая мировая война. Принц Фердинанд мертв…

– Принц в трюме… – тактично напомнил Рыжий. – И принц пока еще жив. Но часов через пять эсминец адмирала Дзюбы обнаружит дрейфующий под норд – вест – вест брошенный командой сухогруз «Мистрайз». Если уляжется волнение, мы можем успеть подбросить туда тела вертолетом.

– Нет, – сказал Князь коротко.

Рыжий помолчал, глядя, как дождевые капли ползут вниз по стеклу рубки, но шарахаются в сторону от каждого порыва встречного ветра. Как двое рослых негров в блестящих от дождя капюшонах прошли за окнами рубки. Руки под плащами, плащи топорщат короткоствольные автоматы. Рыжий знал, что короткое «нет» не обсуждается.

– Тамара? – понимающе спросил он вполголоса. – Она женщина. Она забудет.

– Нет, – повторил Князь. Лицо его стало суровым, будто высеченным из камня. И Рыжий решил не пересказывать историю, как его ждала из армии одна вертлявая девица, и что из этого всего вышло. Он понимал, что Князь все равно скажет: – Если его труп выловят в Индийском океане, если будет известно, что Принц героически погиб в схватке с пиратами. Она никогда. Не выйдет. За меня. Замуж.

Он наугад ткнул пальцем в одну из дождевых капель, и та словно послушалась, потекла вниз, обгоняя и собирая по пути другие. Мокрая чистая дорожка протянулась по стеклу и достигла его края за секунду до того, как налетевший шквал все размазал, словно смешал фигуры на шахматной доске.

Князь улыбнулся. Впервые за разговор его глаза повеселели. Он ласково и осторожно положил ладонь на выносной пульт, присоединенный сейчас к бортовому навигатору «Майи Плисецкой».

– «Мистрайз» взорвешь ты, когда десант с русского эсминца будет обыскивать корабль. А через час после этого «Майя Плисецкая» выйдет из этого порта в свой последний рейс. Курс будет лежать вдоль берега на юг, по ветру. Как раз туда, где несет вахту французский крейсер «Де Голль». Узнав о гибели русских товарищей, они атакуют сухогруз. Пираты будут обороняться, но в конце концов сдадутся и выдадут своего мертвецки пьяного капитана и его сообщников. Как и предполагалось, они окажутся европейцами. Вернее не совсем. Они окажутся русскими.

– Во Франции очень суровое наказание за пиратство… – Рыжий даже зажмурился, словно решил вдруг уснуть в тени козырька своей капитанской фуражки.

Было слышно, как снаружи свирепствует ветер, и кто‑то топает брезентовыми сапожищами.

– Отцу придется срочно вылететь с государственным визитом в Париж. А дальше сообщения новостных каналов о поимке пиратов сменятся куда более интересными новостями. Россия не видит ничего плохого в румынских локаторах… Россия не настаивает на соблюдении прав старушек в Финляндии… И снова готова импортировать «Боржоми»… Потому что главным пиратом окажется его чадо.

Рыжий хохотал. Хохотал как редко позволял себе в присутствии Князя. Сквозь слезы простонал:

– И Сережу Вихоря наконец‑то отправят по прямому его назначению, учить подростков самбо на стадионе «Динамо»! Главное, чтобы Отца удар не хватил!

– Незаменимых людей у нас не бывает! – твердо сказал Князь: – так что пошли им в трюм минералочки.

– А если откажутся? – уточнил Рыжий. И почувствовал, что зря спросил. И так ведь ясно.

– Тогда пусть доктор их осмотрит, – в голосе Князя и впрямь послышалось раздражение, но объяснялось оно другим. – Объявивших голодовку пленных должен осматривать врач, вот пусть и осмотрит. Потому что если они у нас тут загнутся раньше времени, Отец сгоряча пожалуй объявит морскую войну Французской республике, да еще и выиграет, не дай бог.

– Доктор сейчас осматривает Тамару…

– А вот хватит ему осматривать Тамару! – резко оборвал Князь: – два укола сделать, чтобы девчонка до Москвы не проснулась, трудно что ли ему, хрену старому? Все, Рыжий. Я на аэродром. А вы разгружайте, разгружайте. Через час «Майя Плисецкая» со своей последней тайной на борту, должна быть готова к отплытию.

* * *

Это явно было не судно капитана Грина – трюмную дверь изнутри изъели ржавые разводы. Правда, это не мешало ей плотно и надежно прилегать к металлу переборки. Стекла в двери не предполагалось, но отверстие закрывала решетка. Можно было видеть длинный металлический коридор, узкий и низкий.

– Лесовоз мне передал в лизинг рыжий конопатый посредник со странным акцентом. По бумагам все было стерильно, будто в реанимации.

– Я давно подозревал, что настоящих сомалийских пиратских баронов следует искать не на Тортуге, а в Москве.

В дальнем конце коридора у трапа, задраенного люком, угадывалась кнопка тревоги. Раз в два часа по железному потолку слышались тяжелые шаги. Люк приоткрывался, и по трапу спускался человек в черном комбинезоне и маске. Осматривал, на месте ли дверь, не пора ли нажимать кнопку тревоги. И это единственные минуты, когда раскаленный, пахнущий железом и гнилью воздух в трюме слегка колыхался, создавая видимость прохлады.

Но на этот раз за тяжелой поступью над головой, за режущим уши визгом затвора люка и скрипом ступенек трапа последовал оклик. Хриплый, насмешливый, но зато по – русски:

– Эй, терпилы!

Гостей оказалось трое. Двое, поблескивая белками глаз в прорезях масок, остались у тревожной кнопки, держа пальцы на спусковых крючках своих неразлучных автоматов. Третий, самый крупный и плечистый, дошел до двери, отпер здоровенным ключом и осторожно вошел в трюм.

Четверо пленников в четырех углах квадратного помещения лежали и сидели на досках от разбитых ящиков. Симметрия объяснялась просто – в стены было вделано именно четыре талевых кольца, и короткие цепи от стянутых за спиной рук каждого тянулись именно к ним.

– Ну что, скотобаза? – спросил дружелюбно вошедший, и бухнул посреди трюма, прямо в лужу ржавой воды, затянутую в полиэтилен упаковку пластмассовых бутылок, красивых, зеленоватых, с рельефным изображением скачущего оленя на крутых боках: – Пить хотца?

– Мне нужен врач… – простонал из ближайшего угла капитан Грин. Белая его рубашка давно уже переняла цвет ржавчины с окружающих стен, а отличные сапоги с набойками лежали рядом, похожие на двух убитых крокодилов. – Я был в Родезии. У меня пятидневная малярия.

Не обращая на него внимания, рослый пират прошел в другой угол, где, сложив ноги в полулотос, сидел длинноволосый, спокойный, хотя сильно осунувшийся и опять небритый Принц. Галстук с него сорвали еще на «Мистрайзе», не столько потому что в нем была рубиновая булавка, сколько из‑за ироничности Принца, вежливо предложившего пиратам оборвать ему воротник и рукава, чтобы исключить возможность самоубийства ампулой с ядом.

– Здорово, тварь, – сказал пират, садясь рядом на корточки и левой рукой приподняв маску на лице, бесцеремонно вздернул подбородок принца правой, чтобы тот взгляда не вздумал отводить.

– Чингачгук, – хрипло выдохнул Вихорь.

Бывший шофер из заполярного города Окладинска невольно оглянулся, хотя и знал, что Вихорь примотан надежнее других, висит на толстой цепи, дважды прикрученной к стене, как на дыбе.