Шум шагов за дверью заставил нас насторожиться – кто-нибудь из любопытства мог заглянуть сюда, поэтому я встал с постели и закрыл дверь на засов изнутри. Затем, сняв брюки и рейтузы, вернулся в постель. Хотя на узком ложе едва хватало места для нас двоих, мы очень удобно прижались друг к другу, и спустя несколько минут она наградила меня долгими поцелуями, которые меня удивили, так как я до сих пор не знал, что язык может узурпировать некоторые функции, которые больше подходят губам. После этого она откинула одеяло и стала внимательно рассматривать мою промежность, похваливая ее за белизну и гладкость кожи, нежно лаская рукой мои бедра и колени…
И снова описание слишком длинное, чтобы цитировать его целиком. Они задержались в ее комнате еще на час. И прелестная красавица заставила его заниматься с ней любовью еще три раза. После этого они разговорились, и Эсмонд признался, что наблюдал, как она совокуплялась с Шоном Рафферти. Вместо того, чтобы возмутиться, она громко рассмеялась и затем спросила его, ревновал ли он в тот момент. «Тогда нет, но сейчас ревную». Она сказала ему, что ревновать – глупо, так как мужчины и женщины рождены для того, чтобы доставлять друг другу наслаждение.
Трудно сказать, повезло ли Эсмонду в выборе своей первой женщины. Правда, к этому времени он сумел уже выработать теоретически свои собственные взгляды на неразборчивость в половых отношениях, но более нормальная любовь – как с эмоциональной, так и с физиологической точки зрения – помогла бы сбалансировать их. Он еще не знал, что есть что-то ненормальное в физиологических потребностях Миноу, так как он оказался способным заниматься с ней любовью столько раз, сколько хотела она. Не совсем нормально и то, что их сильное влечение друг к другу было лишено эмоциональных привязанностей, хотя был момент, когда он хотел сбежать с ней. Эсмонд перестал думать о Клариссе и Ловласе, или о Юлии и Сен-Пре, но смотрел на свои отношения с Миноу с точки зрения Манон и де Трие, хоть и признается, что раньше отрицал Прево, как нереалистического и недалекого писателя.
Жаль, что Эсмонд ничего не говорит о предыдущей истории Миноу. Возможно, ее прошлая жизнь вообще не интересовала его. Любопытно было бы узнать, является ли ее извращенная сексуальность природной или приобретенной. Она любила, чтобы ее избивали, особенно по груди, ягодицам или гениталиям. Ей также нравилось, чтобы ее хлестали по заднице кожаным ремнем. С одинаковым наслаждением она занималась как мазохистской любовью, так и нормальным сексом. Впрочем, она предпочитала заниматься любовью стоя или наклонясь над постелью. Как только они оказывались с Эсмондом наедине в любой комнате дома, она расстегивала ему брюки и играла с его пенисом. Если не хватало времени для соития, она мастурбировала его. Если она занималась этим орально, она проглатывала сперму, если – мануально, то слизывала ее с пальцев. Однажды сестра Эсмонда Джудит вошла неожиданно в комнату, когда Миноу стояла на коленях перед ним – она сделала вид, что чистит ему башмаки, пока он поспешно застегивал брюки.
Их связь продолжалась два месяца, и на протяжении всего этого времени она не делала секрета из того, что по-прежнему проводит с Рафферти столько времени, сколько ей позволяют обстоятельства, и Эсмонд находился под таким сильным влиянием Миноу, что даже не пытался возражать против этого. Она даже упрашивала Эсмонда снова спрятаться в амбаре и посмотреть еще раз, как она будет заниматься любовью с Рафферти. Но тут уж гордость Эсмонда, а возможно, его протестантский снобизм не позволили ему пойти на это. Он также наотрез отверг ее предложение, чтобы они втроем – она, Шон и Эсмонд – собрались в амбаре для совместных забав.
В августе их связь приняла неожиданный оборот, который позволяет предположить, не является ли Миноу (ее фамилия не упоминается в дневниках Донелли) одной из самых сложных и непредсказуемых женщин своего времени. В замок Донелли приехала погостить девушка, приятельница Джудит, по имени Дельфина Лантье. Со слов самого Эсмонда можно понять, что она не отличалась особой красотой, в обычном смысле этого слова. Он пишет, что вся прелесть ее лица заключалась в мягкости, доброте и огромных карих глазах. Она также имела несчастье быть слегка покалеченной. Еще ребенком она упала с кареты и сломала себе плечо и бедро. Ни одна кость не срослась нормально, поэтому у нее была какая-то необычная походка, чуть-чуть прихрамывающая. Хотя отец ее француз, а мать – ирландка, Дельфина свободно говорила по-английски (примечательно, что Эсмонд не почел за труд детально описать индивидуальные особенности девушки своего круга, и не обратил внимания на гораздо более сложный характер пленительной Миноу).
Эсмонд был шестнадцатилетним романтиком и трезво оценивал каждую женщину, которую встречал на своем пути. Если Миноу для него – Манон Леско, то Дельфина напоминала больше Юлию, или, пожалуй, покорную и великодушную Клер, одну из героинь того же романа. Эсмонд видел ее скромность и стеснительность и усердно пытался всячески ее развлекать. Он дал ей почитать роман «Новая Элоиза», взяв предварительно у нее обещание, что она никому эту книгу не будет показывать (причина такой секретности не ясна, так как далее он упоминает, что ни его отец, ни мать не читали по-французски. Возможно, он хотел установить с ней более интимные, доверительные отношения). Эсмонд боялся, что Миноу станет его ревновать, и старался скрыть от нее свой интерес к новой гостье. Но он явно недооценил Миноу! Спустя несколько дней после приезда Дельфины он лежал в постели Миноу в ее комнате, и она сама сказала ему, что, по ее мнению, Дельфина неравнодушна к нему, и добавила, что он глупец, если не заметил этого. Он решил сам выяснить истинные чувства Дельфины, стараясь, как бы случайно, коснуться ее руки, проходя мимо, или положить руку ей на талию, если они оставались наедине. По ее реакции он догадался, что Дельфина не возражает против таких проявлений фамильярности, она благосклонно принимала его ухаживания. Когда они были на пикнике в руинах старинного аббатства, он поймал ее в укромном уголке и поцеловал. Она разразилась слезами. Обеспокоенный и озадаченный, он обратился за советом к Миноу, и та сказала, что Дельфина относится к нему более серьезно, чем он – к ней, и ее слезы свидетельствуют, что она интуитивно чувствует это. Замечательный пример психоанализа!
В следующий раз, когда они остались наедине с Дельфиной, Эсмонд спросил у нее: «Вам нравится целоваться со мной?» – и заверил ее, что никогда больше не поцелует ее против ее воли. Она покраснела, пробормотала что-то невразумительное, а затем, когда он стал настаивать, призналась, что ей приятны его поцелуи. Эсмонд пригласил ее еще раз поехать на пикник в старинное аббатство. Он провел полдня в руинах этого аббатства, целуя ее. Возвратившись домой, он буквально ворвался в комнату Миноу и овладел ею – самовоздержание оказалось ему не по силам. Миноу сказала ему, что он – неопытный любовник. Все, что от него требуется, – это нежность и ласка. Он должен почаще нежно касаться ее рук, лица… любой части тела, которая ему доступна, приучить ее, чтобы и она отвечала с удовольствием на его прикосновения, а затем попытаться осторожно добраться до более интимных мест. Он был явно увлечен этой хитроумной тактикой соблазнения невинной девушки – описание этой кампании занимает девять страниц, исписанных мелким почерком. После недели такой подготовки ему было позволено обнажать ей груди и ласкать их, и даже целовать ее выше колен, хотя она придерживала рукой край платья, чтобы предотвратить его дальнейшие поползновения. Они обсуждали Юлию и Сен-Пре, и она теоретически согласилась, что двое людей в таком положении должны неизбежно стать любовниками. На практике она проводила четкую границу между ласками и занятием любовью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});