оно «есть». И это проматывание фильма происходит не только назад, но и вперед, в то, что еще нисколько не понятно.
К слову, позже я пытался восстановить ту музыку из прогноза погоды, просматривал передачи «Время» за тот год и не нашел ее. Да вообще… Я настолько сумбурно все это рассказываю. Ну, рассказываю, как рассказывается.
И что случилось? Видимо, именно тогда, когда вглядывался, и появились прозрачные люди, сказали: хочешь, сейчас вернем все назад, все перемотаем. Прозрачные и плоские, как целлофановые пакеты. Если хочешь, тогда вставай, одевайся, иди прямо сейчас в лес, ну да, уже темно, но так надо, там озеро, а в озере луна, возьми ее ладошками и выпей, только не расплескай ни капли, а потом спой песню жизни. Какую песню? Ну, та-та-та-та-та-та, такую. И все вернется? Да. А после этого ты забудешь, что мы приходили и все это говорили.
Вечерние места около подъезда освещались красным светом: может быть, кто-то направил на них огромный прожектор, или соседние дома горели, огонь с их крыш отражался. Подошел чуть ближе. Здесь черное, там красное. Кусок застывшего заката. Где лес, все пылало или заливалось кровью, озеро наверняка тоже – багровое, ароматное. А дым не как от горящих лесных специй, а как от ладана.
Даже не сразу понял, что захожу в церковь. Макушки деревьев складывались в купол. Паперть, притвор и длинный коридор. Когда заходишь в церковь, надо креститься и кланяться, сохранять внутреннюю тишину, чтобы мысли не сбивали. А вокруг светящиеся нити, переливающаяся паутина, сетка, играющая с лунным светом. Где живые, где мертвые? И все здесь? Идем вместе на службу? Навстречу плывущие люди со свечами в белых одеждах, кивают, шепчут: «Заходи, сейчас начнется». А что начнется? Шум сложится в приятное пение. Ты только что лежал на кровати, боялся закрыть глаза, куда-то постоянно втягивало, в булькающую дыру – и вот уже идешь, согреваемый таинственной благодатью, и совсем не страшно. Даже если кто вынырнет сбоку, заревет или заголосит, ну и что? Лес на то и лес, чтобы скрывать: мало ли кто в нем обитает, у каждого свои заботы.
Впереди – улыбающиеся лица, смотрят, говорят, не раскрывая ртов, в молчании: «Подойди, на тебя положат золотистую ленту с вышитыми крестами». Да все нормально будет. Потому что у тебя есть любовь, и она вне смерти, это то, что останется у тебя всегда. Сейчас священники начнут менять одежды, станут переливаться с белого на красный, переберут разные цвета. Такая ночь! Вся природа скоро зашепчет, запоет. Христос Воскресе! Проси что хочешь, сегодня возможны чудеса. Здесь времени никакого нет, и прошлое, и будущее – домыслы. Мы все родня, родные по крови, собрались и проживаем вместе эту радость.
Раскрыл глаза – светло, чисто, воздух ясный, весенний, утренний. Мама сказала, что нужно было задержаться, а позвонить не получилось, пришла поздно, не стала будить. Арсений выдал, что я чуть не свихнулся вчера вечером. А на прогнозе погоды по-звериному завыл. Как пес, которого бьют тапкой по мордашке. Не успели покрасить яички, надо сейчас по-быстрому проварить их в луковой шелухе и поехать на природу. Пасха ведь. Не телевизор же смотреть, надо как-то отметить.
У нас «жигуленок» того же цвета, что и покрашенные яйца. Мы загрузились и поехали в молчании. Поплыли, как славные гномы. На природу, смотреть на воду, встречать праздник. У Арсения нос на боку и некрасивое лицо. А у нас с мамой яркие глаза и точеный взгляд вперед, в вечный свет, для нас нет времени ни как тяжести, ни как передачи с прогнозом погоды, мы всегда будем вместе, что бы ни произошло, будем встречать весну, искать золото, как подобает гномам, праздновать Пасху.
Карта праздников
(Вместо послесловия)
В понедельник зашла М. Давно хотел с ней познакомиться, задать вопросы. А то все слухи и пересказы. Сначала было неловко спрашивать, а потом понеслась.
В общем, она из интересных мест. Единственный доход страны, по ее словам, составляют письма счастья. Люди сидят в интернет-кафе и днями строчат письма типа «Я наследный принц, мой адвокат посоветовал связаться с вами…», ну и разводят жителей США и Канады на какие-то суммы. Бывает, и европейцев, но реже.
В ее родной деревне довольно часто по утрам менты и пожарные снимают с крыш женщин. Это колдуньи, они ночью превращаются в птиц: вылетают, а потом не успевают залететь обратно, приземляются на крышах, принимают свой прежний облик.
Сразу представил начало фильма. Провинциальный город, раннее утро, крыша хрущевки. Сидит и дрогнет женщина, озирается по сторонам. Как туда попала? А вот так и попала.
Там и молодые, и пожилые женщины на крышах по утрам. Ну, молодые могли просто залезть по приколу. А пожилые как туда забрались и зачем?
У них происходит постоянное противостояние колдунов и целителей, целая война. Годы и десятилетия. Колдуны всех достали: порой в маленьких городах собираются толпы, отыскивают колдунов и заставляют снимать свои проклятия.
Она показала видео, как это происходит, – прямо на телефоне. Толпа крепких чуваков притащила странную женщину и заставила раскапывать яму. Та судорожно копает, они вокруг стоят и смотрят, это длится долго. М. сказала, что сейчас она достанет нечто, передаст им, после чего сразу же умрет. Но это нечто невидимо. И точно, она докопала, взяла рукой воздух и после этого сразу рухнула без сознания. Колдунам нельзя возвращать эту штуку, они сразу же умирают.
Колдунам нельзя ничего давать в руки.
Она рассказывала все это несколько часов. Потом показала еще одно видео. В деревне колдун убил жителя. И как этот житель смог ему отомстить? Единственный шанс был во время похорон, он им и воспользовался. Шла похоронная церемония, люди несли гроб. Внезапно этот гроб начал вилять, чуть ли не танцевать, и несущим пришлось подстраиваться, чтобы он не свалился. Гроб побежал к дому колдуна. Колдун увидел в окно, что начинается что-то лютое, выбежал из дома, чтобы скрыться, но гроб успел его придавить. Так отомстил. И реально на видео все это показано.
Потом М. спросила: «А как у вас?»
Как у нас? Явно не так.
В качестве ответа могу представить этот сборник. У нас так.
Этот сборник называется «Праздники». Праздники всегда были для меня чем-то непонятным и напряженным. Как их отмечать? Чувствовалась некая ответственность. Сегодня день не такой, как вчера и завтра, сегодня праздник, его надо отметить. Сбивается привычный жизненный ритм, ты просыпаешься и осознаёшь,