который искренне раскаялся, глубоко осознал всю тяжесть совершенных преступлений, у которого только одно желание — трудиться на благо народа»; е) «Прошу учесть мой преклонный возраст и медаль “За трудовую доблесть" мне также присвоено звание “член бригады коммунистического труда"»; ж) «В обвинительном заключении сказано, что я награжден четырьмя немецкими наградами, а у меня их всего было три»; з) «Я не виноват, виновата война, не было бы войны — не попал бы я в плен и не сидел бы теперь на скамье подсудимых»; и) «Прошу учесть, что моя жена всю войну была на фронте»; к) «Судят нас, а как же наши вожди-сослуживцы, из которых ни один не сидел за злодеяния против советских граждан, они были на воле до 1968 года, и спасибо нашим советским следственным органам за чуткость — не дали им тоже избежать справедливого советского правосудия»; л) «Процесс моего перевоспитания начался задолго до ареста, поэтому я не нуждаюсь в столь длительном тюремном заключении»; м) «Я хочу сказать, что мы сейчас не те, какими мы были тридцать лет назад, и поэтому встает вопрос, каких людей вы будете приговаривать — тех. которые были тридцать лет назад, или тех, которые в течение более двадцати пяти лет честно трудились на благо всего нашего народа и которые в настоящее время имеют детей и даже внуков».
Сам по себе минский процесс 1978 года уникален, но еще более уникальна судьба Васюры, одного из главных карателей, о котором, не упоминая его имени, говорили подсудимые. После войны Васюра сумел затеряться в потоке многочисленных беженцев. Но в 1952 году он был изобличен как пособник нацистов и осужден на 25 лет лишения свободы. О его участии в карательных операциях, судя по всему, на тот момент известно не было, хотя это довольно странно, учитывая, что многих людей, чья вина в работе на оккупантов во время войны была доказана, приговаривали к смертной казни и за более мелкие прегрешения. Почему руки у следователей не дошли до Васюры — непонятно. Могу только предположить, что в тот период страну охватила очередная волна политических репрессий и на Васюру просто не хватило времени. Отсидел Васюра только 3 года и вышел по амнистии, приуроченной к десятилетию Дня Победы. После освобождения он вернулся в родную Киевскую область и был назначен заместителем директора совхоза. Удивительно, как его организаторские способности оказались одинаково востребованы и фашистами, и коммунистами.
Но самое удивительное было впереди. Васюра через военкомат добился признания того, что был осужден не за связь с фашистами, а только за то, что оказался в плену. (Не может быть, что в то время в Киеве не осталось ни одного человека, который не знал бы о том, что Васюра добровольно перешел на службу к нацистам.) Полученный документ дал Васюре возможность стать ветераном Великой Отечественной войны. Вдуматься только! Человек, который руководил сожжением белорусских деревень и лично сжигал и расстреливал мирных жителей, стал ветераном войны и получал соответствующие льготы, в том числе благодаря потомкам тех людей, которых он убивал!!! Вот оно. прямое следствие замалчивания фактов национализма! В 1985 году Васюра, обнаглевший от собственной безнаказанности, обратился с официальной просьбой о присвоении ему в честь 40-летия Победы ордена Великой Отечественной войны. Орден — серьезная награда, и служащие военкомата внимательно и вдумчиво подошли к этому делу. Были подняты все документы на Васюру, выяснилось, что он официально числится пропавшим без вести. Для человека, который признан ветераном войны, это было странно. Тогда подняли центральные архивы, в том числе и приговор 1952 года. Наверное, тоже удивились его мягкости и пошли дальше — подняли германские архивы. Здесь и были найдены следы некоего Васюры, который командовал карательными операциями в Белоруссии. Впрочем, прямых улик против сегодняшнего ветерана не было, но следователи нашли Мелешко, того самого, что был ранен во время нападения партизан на колонну немецких солдат, и который, что тоже удивительно, не был расстрелян по результатам судебного процесса над ним (в то время после отбытия наказания он проживал в Минске). Мелешко указал, что именно Васюра командовал уничтожением Хатыни. Более того, оказывается, Мелешко все это время знал, какие метаморфозы происходили с Васюрой, поскольку состоял с ним в переписке. Наверное, все это время он завидовал Васюре, как тот ловко всех перехитрил.
Григорий Васюра в 1986 году
Над стариком Васюрой состоялся еще один, третий по счету, процесс, который тоже проходил в Минске. Его в третий раз судили за то же самое военное преступление. Но на этот раз суд ссылался на прецедент Нюрнбергского трибунала, который установил, что за преступления против человечности нет срока давности. Чем закончился Нюрнбергский трибунал, Васюра, конечно, знал, поэтому все отрицал. Для его изобличения в Минск привезли 26 человек из карательной бригады Дирлевангера, которые к тому времени отбыли различные сроки наказания и были еще живы. Их показания были неопровержимы. Тогда Васюра поменял тактику. В ответ на изобличение себя он стал изобличать своих бывших сослуживцев по карательной бригаде Дирлевангера. Да как! Вот, например, один из фрагментов его допроса.
«Прокурор: Судя по анкетам, большинство ваших подчиненных служили в Красной армии, прошли через немецкий плен, их нет нужды водить за ручку?
Васюра: Да, служили. Но это была шайка бандитов, для которых главное — грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешку. Кадровый советский офицер и форменный садист. Буквально шалел от запаха крови. Повар Мышак рвался на все операции, чтобы по-зверствовать и пограбить, ничем не брезговали командир отделения Лакуста и писарь Филиппов. Переводчик Лукович истязал людей на допросах, насиловал женщин. Все они были мерзавцы из мерзавцев».
Можно было бы прокомментировать все это, но что-то не хочется. Очевидно, что Васюра, понимая, что его ждет неминуемый конец, решил напоследок, что называется, сдать всех. Спустя 1,5 месяца после начала процесса Васюра был приговорен к смертной казни и вскоре расстрелян. В своем последнем слове Васюра, предвидя неизбежное, скромно попросил: «Прошу дать возможность мне, больному старику, дожить свою уже короткую жизнь со своей семьей на свободе».
На этом процессе выступил один из выживших мальчиков Виктор (теперь уже Андреевич) Желобкович. Приведу здесь текст протокола его показаний. Мне кажется это важным.
«Из протокола допроса свидетеля В. А. Желобковича. г. Минск. 4 июня 1986 года. Перед началом допроса свидетель заявил, что русским языком он владеет хорошо, показания