– Вы тут разговариваете, – мрачно сказал подошедший Бу, – а правительство, между прочим, сует жучки в каждый системный блок. Какой смысл отсаживаться в угол и шептаться, если у вас за перегородкой микрофон?
Москва, октябрь, 2010 год
– Я страшно хочу на море, – грустно сказала Юлька. – И вообще куда-нибудь, где тепло и интересно. Я уже год никуда не ездила…
– Так соглашайся! – воскликнул Алекс. – Не понимаю, о чем ты вообще думаешь!
– Так о работе же! Если я сейчас уеду – Любимая Заказчица мигом найдет кого-нибудь другого, а без нее я долго не протяну.
Алекс закатил глаза, и Юлька шумно вздохнула.
– Ну давай чуть попозже, а? У нее предновогодний аврал сейчас, да и у меня тоже, скоро все бросятся за подарками. Мне вообще по-хорошему не с тобой надо сидеть, а у себя, очередные сережки клепать. Давай в январе?
– Не могу я в январе, – проговорил Алекс, прижимая руки к груди. – Рад бы, но не могу. Если не сейчас, то я еще полгода не выберусь, а я устал, как собака…
– Так езжай без меня, – предложила Юлька. – Я, так и быть, потерплю без тебя пару недель.
– А я не хочу без тебя, – ответил Алекс.
Юлька довольно рассмеялась, и Орнитолог едва сдержался, чтобы не дать ей пощечину. Феликса бы сюда, злобно подумал он, пусть бы старикашка сам с ней возился. Легко сказать – войди в доверие, влюби, добейся, чтобы отдала предмет…
Проблема в том, что эта умненькая, сообразительная, способная девушка была просто потрясающей дурой. Алекс несколько раз оказывался на грани провала просто потому, что Юлькино воображение, как взбесившаяся лошадь, могло занести ее куда угодно. Неделю она выносила ему мозг, утверждая, что на самом деле он ухаживает не за ней, а за ее дедом. При это она была настолько уверена, что Алекса интересует не Макс Морено, а какой-то безобидный ботаник, что Орнитолог сам едва не поверил в это и несколько дней сходил с ума, пытаясь увязать в одно целое предмет и какие-то африканские травки, собранные старичком. Потом, после примирения, девица вообразила, что у Алекса любовь до гроба, он спит и видит, как бы жениться на ней, и предложила расстаться, потому что его чувства не взаимны, а обманывать и расстраивать такого хорошего человека она не хочет. Стандартные уловки на чокнутую девчонку не действовали – не потому, что она их замечала и не велась, скорее наоборот. Юлька просто не в состоянии была сосредоточиться на Алексе настолько, чтобы он мог привлечь ее. До девицы даже не доходило, что ее соблазняют…
В конце концов Орнитолог понял, что в ближайшие полгода броненосца он не просто не получит, а даже не увидит. Это вдвойне раздражало потому, что Орнитологу было очевидно: стоит Юльке хоть на полчаса собрать свои разбегающиеся мозги и сосредоточиться – и славный влюбленный бизнесмен Алекс очень понравится ей, и тогда уж девушка не пожалеет для него ничего – сама расскажет о волшебной фигурке броненосца, сама отдаст в руки…
Он с огромным трудом сумел убедить Родригеса в том, что ухаживание ничего не даст, если тот спешит, пусть придумает что-нибудь другое. А старик явно торопился: видимо, ситуация в Боливии вот-вот грозила выйти из-под контроля. Родригес несколько дней размышлял – это стоило Алексу двух синяков, полученных во время катания на велосипеде по «чудесной, очень забавной» дорожке в одном из московских парков, и просмотра тошнотворной мелодрамы. Он уже отчаялся, когда пришло распоряжение: под видом отдыха вывезти Морено в Боливию. И если она не возьмет с собой предмет – пусть Орнитолог пеняет на себя.
Страдания Алекса вышли на новый виток. Юлька очень, очень хотела куда-нибудь съездить, и Боливия – прекрасная страна, но ведь там нет моря! А Юлька хочет купаться. Может, вместо Боливии они поедут в Эквадор? Там все так же, ну, кроме этой чудной соляной пустыни, зато есть целый океан. Алекс хочет именно в Боливию? Всегда мечтал? А почему именно туда? Он почти видит, как включается воображение Юльки, как щелкают в хорошенькой голове винтики и шестеренки, запуская новый приступ паранойи. По ночам Юлька открывает шкатулку с украшениями и подолгу смотрит на броненосца. Еще одна тонна нервов, потраченная на восстановление отношений. «Знаешь, если бы я не видела, как ты ко мне относишься, я бы решила, что ты агент ЦРУ», – весело говорит Юлька.
Хорошо, она поедет с ним в Боливию, только все-таки она хочет купаться, давай и туда, и туда? Сначала в Эквадор, она наплавается и с удовольствием отправится в джунгли… Нет, что ты, трех дней мало! Тогда сначала в Боливию? Юлька задумывается, и ее осеняет новая идея: давай она съездит на море одна, а потом догонит его. Алекс делает нежнейшее лицо и начинает рассказывать, что без нее, прекрасной, любимой Юльки, он никуда не поедет, и она, наконец, размякает и соглашается…
А потом эта дура смотрит на календарь и вспоминает, что у нее есть работа.
– Никуда без тебя не поеду, – сказал Алекс. – Помру здесь, в Москве, на посту.
Юлька душераздирающе вздохнула. Уезжать из Москвы сейчас не хотелось. После дурацкой встречи на Арбате она больше не виделась с Сергеем и не разговаривала с ним, но подозревала, что художник влип из-за нее в какие-то загадочные неприятности. В конце концов, не могли же боливийские музыканты напасть просто так. Она догадывалась, что причина драки – кулон, что лежит в ее шкатулке под зеркалом. Вдруг Сергей это тоже поймет? Тогда будет повод для встречи.
А Алекс иногда смотрит на нее так странно, почти зло, и все эти вопросы и уговоры… Пляски вокруг да около Боливии настораживали, но зная, на что способно ее разыгравшееся настроение, Юлька изо всех сил давила подозрения. Надо же хоть иногда включать здравый смысл – ну откуда Алексу знать о броненосце? Не может же пол-Москвы гоняться за одним несчастным кулоном? Хватит и нелепых индейцев. Но уж с ними-то Сергей справится запросто.
Вспомнив художника, Юлька загрустила.
– Пора мне домой, – сказала она, и Алекс послушно замахал рукой, подзывая официантку.
– Где это мы? – сердито спросила Юлька.
– Рядом с моим домом, – улыбнулся Алекс. – Хочу, чтобы ты, наконец, заглянула ко мне в гости.
– Какого черта! Я же сказала, что мне надо домой, у меня дел по горло…
– Полчаса у меня. Потом я тебя отвезу за пятнадцать минут. Для тебя же четверть часа ничего не решит!
Она упрямо замотала головой, вжимаясь в автомобильное кресло, и Алекс утомленно прикрыл глаза. Форсировать? За волосы и в пещеру? На лице Юльки читалось такое ослиное упрямство, что ему захотелось завыть. Орнитолог представил, что сделает с идиоткой, когда операция завершится, и ему слегка полегчало.
– Юлька. Пожалуйста. Неужели ты мне настолько не доверяешь? – проговорил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});