Мы проводили вместе почти что всё время, когда он не был занят с Олсеном — в ведении такого огромного хозяйства с деревней, полями и угодьями я ничего не понимала и была очень рада его помощи.
Свои заботы у меня тоже были — нужно было переделать помещение кухни, как я уже это сделала у себя в лавке и у Гвендолин, познакомиться с домом и прислугой.
Надо сказать, что меня воспринимали довольно настороженно, однако потом отношения теплели, наверное они очень радовались моей амнезии, благодаря которой их госпожа изменилась в лучшую сторону.
Когда герцог занимался делами, я рассказывала моему повару о том, какие новшества его ждут. Переделкой кухни уже занимались.
Сначала он был не очень этому рад, но потом постепенно проникся моими идеями и загорелся энтузиазмом.
Кроме переделки кухни, я решила построить здесь отдельную пекарню. Конечно, крестьяне пекли хлеб дома сами, но я была уверена, что новые пироги и печенья им тоже понравятся.
— Чарльз, ты можешь помочь мне произвести расчеты?
— Относительно чего, Шарлотта? — мы с герцогом незаметно перешли на ты. Было видно, что для него это очень непривычно, ведь это был в настоящем времени большой шаг к близости.
— Я хочу, чтобы мои крестьяне не покупали продукцию в новой пекарне, а получали её бесплатно. Может, по каким-то нормам, или еще что-нибудь придумать. Семьи, в которых много детей, например. Или пожилые одинокие люди.
Он удивленно посмотрел на меня, ожидая продолжения. Я продолжила.
— Я, конечно, не собираюсь разоряться на этом, но хотелось бы сделать что-то для людей.
Герцог светло улыбнулся.
— Что ж, дорогая, попробуем просчитать расходы так, чтобы не пришлось продавать потом самих крестьян.
Я испуганно посмотрела на него, а потом рассмеялась.
— Чарльз, прекрати, это не смешно, — хотя сама не смогла удержаться от смеха, — моя лавка приносит кучу денег, я думаю, что смогу себе это позволить.
— Мы с Олсеном займёмся этим. Ты набросай примерную себестоимость, хотя бы приблизительно…
— Да я могу и почти точно сказать, я там не только тортики пекла, финансами тоже занималась.
Чарльз выразительно приподнял брови.
— Шарлотта Бофор, вас явно подменили! — потом добавил себе под нос, — к счастью.
Я хотела еще уточнить у него пару вопросов, когда он сказал небрежно:
— Мне нужно уехать на пару недель к себе. Потом поедем на Осенний приём.
— Две недели, Чарльз, так надолго…
Он развёл руками.
— Скажи спасибо, что время сейчас мирное. Разве ты не помнишь, по сколько времени твоего отца не было дома.
— Конечно не помню, — расстроенно сказала я, — и с тобой поехать я не могу — столько дел тут развела, их надо заканчивать.
— Ты правда так огорчена? — Чарльз посмотрел на меня очень пристально. Еще не верил до конца наверное.
— Правда. Какой мне смысл притворяться, — я подошла к нему и ткнулась носом в плечо. Он приподнял моё лицо за подбородок и сказал тихо:
— Не представляешь, как я счастлив это слышать.
— То, что я огорчена? — уточнила я.
— Именно, — рассмеялся герцог, — ты будешь занята делами и сборами, время пролетит быстро.
— Да что уж там, придется отвлекаться. Мы сможем перед приёмом заехать в мою лавку? Хочу убедиться, что там всё хорошо.
— Как захочешь, так и будет. Заедем. Покажешь мне своё детище.
В это время зашел Олсен и герцог сделал шаг от меня — нам еще нужно было соблюдать приличия, хотя мне уже хотелось нарушить их все.
— Ваша светлость, — обратился Олсен к Чарльзу. Не хватает людей на покосе, я могу часть домашних слуг направить туда на лёгкую работу?
— Что скажете, Шарлотта? — обратился ко мне герцог.
— Чарльз, очень смешно. Ну откуда мне знать. Наверное можно, иначе Олсен об этом не спрашивал.
— Я пойду разберусь с этим, — герцог незаметно коснулся моей руки и пошел к выходу.
А я поняла, как сильно привязалась к нему и как буду скучать, когда он уедет. И направилась на кухню, чтобы посмотреть, как там идут работы. У меня возникла идея сделать большой многоярусный торт и привезти королю в подарок. Надо будет узнать, возможны ли такие дары вообще. Он вполне мог побояться принять его. Хотя, скорее всего, он доверяет Чарльзу. Однако, может заставить нас съесть по первому куску.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я хихикнула, представив эту картину. Нет-нет, надо это сделать обязательно, в конце концов благодаря ему я скоро выйду замуж за самого лучшего мужчину на свете. То, что поначалу казалось насилием и дикостью, обернулось теперь предвкушением счастья.
— Неужели тебе не грустно уезжать? Мне хочется накормить тебя лимонным вареньем без сахара! — не выдержала я.
Мы сидели завтракали, я уныло ковырялась ложечкой в десерте, а Чарльз сидел, напротив меня, улыбаясь.
— Ты сейчас очень забавная, — ответил он, — как всё-таки удивительно ты изменилась, я словно заново тебя узнаю.
— Да-да, — поспешно ответила я, — как ты думаешь, стоит позвать Сайориса на свадьбу?
Чарльз недоуменно откинулся на спинку скамьи, потом до него дошло.
— Прости меня, — тихо сказал он, — я сказал, не подумав, что для того, чтобы ты стала такой, как сейчас, тебе пришлось пережить настоящий кошмар. Прости.
— Да уж, — пробурчала я, — приятного было мало. Разве вот только то, что это привело меня к Гвендолин, а затем и позволило найти дело, которым я горжусь. Кстати, как ты думаешь, можно ли будет приподнести от нас королю шикарный торт?
Чарльз задумался ненадолго.
— Вполне. Он знает, что я один из гарантов его безопасности и уверен в моей преданности. Да, мы можем сделать это. Только смотри, не перестарайся.
— В каком смысле, о чем это ты?
— Нуууу, — протянул он, — ты своими тортиками кого угодно можешь с рук кормить, смотри, сведешь с ума еще и короля.
Если бы я тогда могла знать, что нас ожидает, я бы кинула бы солонку через плечо, целиком и посоветовала моему драгоценному не каркать. Впрочем, я плохо разбиралась в приметах и все равно бы ничего не сделала.
Сейчас я просто посмеялась вместе с ним и, вздохнув, стала заканчивать завтрак, после которого Чарльз сразу собирался отправиться в путь.
Мы прошли в розовый сад. Возле экипажа Чарльза сновали слуги, пакуя его багаж. У нас оставалось всего несколько минут. Внезапно, решившись, я утянула его за цветочную арку, чтобы оказаться вне поля видимости и слышимости. Как у меня только смелости хватило — ведь у меня и личной жизни раньше считай не было, кроме той фальшивой с Михаилом. Но и тогда я не были инициатором. Вот что я сейчас скажу Чарльзу? Что означает мой порыв?
Впрочем, говорить ничего не пришлось — герцог прекрасно меня понял. А может быть и ждал. Он нежно провел ладонью по моей щеке и коснулся губ — сначала кончиками пальцев, а потом склонился ко мне. Я закрыла глаза и меня закружило.
Очнулась я после того, как Чарльз медленно-медленно оторвался от меня, при этом крепко держа меня в объятиях.
— Не думал, что будет так трудно оставить тебя даже на две недели, — признался он.
Лично у меня подрагивали колени, и я отступила на шаг, чтобы облокотиться на что-нибудь, потому что рисковала рухнуть, когда он меня отпустит.
— Поезжай, — наконец решилась я.
Он постоял еще с минуту, глядя на меня как-то очень серьёзно, испытывающе. Ждал тех самых слов? На всякий случай я решила промолчать. Скажу потом, когда приедет.
Я постояла у моста, провожая взглядом быстро удаляющийся экипаж и, повернувшись, пошла ко входу в замок. Губы горели, хотелось спрятаться у себя в покоях и сладко поплакать, переживая наш первый поцелуй, наше расставание, его испытывающий и серьёзный взгляд…но я решила не впадать в такое желанное, но совершенно бесполезное занятие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Нужно было проверить, как идут дела на строящейся пекарне. Подумав, всё и всех подсчитав, мы заложили там четыре здоровенных очага, спроектировав их сразу заранее, как духовые шкафы. До этого мне приходилось ломать голову, как переделывать, сейчас же впервые строилось с основания. Поэтому и результата я ждала гораздо лучшего.