холод. Сквозь кирпичные стены дома в викторианском стиле, когда-то давно служившего мельницей, рокотали басы. Мы стояли друг напротив друга.
– Черт, – выругалась она.
– Неужели нельзя было сдержаться хотя бы перед вышибалой?
– Ой, да ему лишь бы мускулами поиграть, – заметила она, поглядывая в окно на танцующую толпу. – Да и потом, ведь это только меня выставили на улицу. Можешь вернуться, если еще не закончил сосаться с той дамочкой.
– Давай я тебя домой провожу.
– Ты с ума сошел? Погляди на меня. Я сегодня ночую у Лизы.
– А она где?
– Внутри, с кем-то там. – Пошатываясь, Анна подошла к краю тротуара и опустилась на бордюр.
– Позвони ей, – предложил я.
Я взял у нее телефон и набрал номер Лизы. Потянулись долгие гудки, но трубку никто не брал.
– А эта девчонка, она вообще кто? – спросила Анна, поежившись от холода, и обняла колени.
– Пальто твое где?
Анна кивнула в сторону парковки:
– У Лизы в машине.
Я сел рядом, обнял ее за плечи и стал растирать кожу, чтобы разогнать кровь. Анна уткнулась себе в колени и тихонько застонала.
– Почему все перед глазами плывет? Сделай что-нибудь, а?
– Тебе бы сейчас воды попить.
– На вопрос мой ответь, – сказала она. – Кто эта девчонка? Я не вправе спрашивать, но…
– А парни те – кто?
До ее лица было всего несколько дюймов.
– Что, прикажешь отталкивать всех, кто захочет рядом потанцевать? Тогда проще из дома вообще не выходить.
– Слушай, это не мое дело. Ты сама себе хозяйка.
На мгновение мне показалось, что она сейчас что-то скажет, и сердце у меня сжалось. Но она только подалась вперед – и вот меня уже целовали второй раз за вечер. Я ощутил на губах химический вишневый привкус.
– Анна, не надо, – сказал я и отстранился.
– Сама знаю, что я пьяная. Но я этого хочу.
– Ты меня расспрашиваешь о поцелуе с незнакомкой в клубе, но, как по мне, это тебе не помешало бы кое-что объяснить. Это твой бывший, или как?
Она тут же отпрянула, а я прикусил губу. С трудом поднявшись на ноги, она стала переходить дорогу, выписывая зигзаги по асфальту. Было еще слишком рано, и вереница такси не успела выстроиться на проезжей части. Кругом стояла тишина.
Я пошел следом, выдерживая безопасное расстояние и останавливаясь всякий раз, как она сама брала передышку. В свете фонарей ее обнаженная спина казалась оранжевой, и мне вспомнилось, как я прижимался к ней, когда мы засыпали в моей постели.
– Ты никогда на мне не женишься, правда же? – сказала она, стоя ко мне спиной. – Никогда.
Подумать только, ей хватило решимости спросить. Вот так вот просто. После целого лета намеков и забалтываний, пожиманий плечами и смен темы хватило нескольких крепких коктейлей и поцелуя с незнакомкой – и все, она сломалась первой.
– Не принимай слишком уж близко к сердцу, – сказал я.
– Так вот он каков, финал, – проговорила Анна, обхватив себя руками. – Ты отвечаешь отказом на мое гипотетическое будущее предложение неподалеку от убогого клуба в центре Эшфорда. Надо метить выше, Анна. Выше.
– Может, просто подождем, посмотрим, как пойдет? Зачем приклеивать ярлык к тому, что и так неплохо складывается?
Она полуобернулась ко мне; левую сторону ее лица по-прежнему скрывали тени. На нем застыло то ли насмешливое, то ли печальное выражение, а может, Анна поняла то, что мне понять было не дано.
– Как ты не видишь, – начала она, а потом осеклась, зажав рот ладонью. – Нет, так нечестно. Твоей вины тут нет. Это я вовремя не разглядела.
– Не разглядела что?
– Вечно я все понимаю, когда уже слишком поздно.
– Да что такое мы не поняли? Чего ты не разглядела?
Я переступил с ноги на ногу. И почему я не протянул к ней руки, почему ее не коснулся?
Она повернулась – теперь я видел ее лицо целиком.
– Зачем я так себя мучаю? Зачем пытаюсь объединить оба мира, будто и впрямь могу стать первым человеком, которому удастся вырваться и в то же время удержать всех, кто есть рядом? Почему я никак не могу просто смириться с судьбой?
Тут ее повело в сторону, казалось, она вот-вот упадет в обморок. Я кинулся к ней, чтобы подхватить на руки, но она дернулась к тротуару, упала у невысокой ограды, и ее стошнило в траву.
А потом еще раз – только теперь я придерживал ее волосы и гладил по спине.
Она с тихим стоном припала к ограде, а потом снова посмотрела на меня.
– Прости, пожалуйста.
– Что тебе туда подмешали?
Она поднялась и окинула себя взглядом. К джинсам пристали ошметки рвоты, и я, сорвав с дерева большой лист, принялся их оттирать.
– Да мне уже все равно, – сказала она, глядя прямо перед собой.
– Теперь тебя в такси не пустят. В таком-то виде. Пойдем. – Я протянул ей руку. – Заночуешь у меня.
– Что? Нет, не могу.
– Тут как раз по пути, помнишь? А я посплю внизу. Тебе больше некуда идти.
Анна взяла меня за руку, и мы зашагали к дому. Всякий раз, когда она пошатывалась на каблуках, я обнимал ее за талию, не давая упасть.
На дорогу ушел почти час. Мы то и дело останавливались и ждали, пока Анну перестанет шатать, и у меня не осталось никаких сомнений, что ей и впрямь что-то подсыпали в выпивку. Мне уже доводилось видеть ее пьяной, но сегодня все было иначе. Мне вспомнились те двое незнакомцев, которые с улыбочкой поглядывали на нее, и я представил, как разбиваю им рожи в кровь.
Когда мы свернули на мою улицу, я посмотрел на часы. Близилось время закрытия клуба. Я подумал, не позвонить ли Лизе, но звонок наверняка вызвал бы истерику вулканической мощи. Я попытался представить, чего сейчас хотелось бы Анне.
Когда я открывал входную дверь, она вдруг обмякла и навалилась на меня. Дверь распахнулась и громко ударилась о стену, а я подхватил Анну, выругавшись, когда увидел, что свет на втором этаже зажегся. Пока я затаскивал Анну в дом, на лестнице появился папа, и я стал напряженно ждать, когда он спустится.
– Ей что-то подмешали в выпивку. Она упала в обморок, я стал ее ловить и потому не смог придержать дверь. Прости, что разбудил. Иди спать.
– Давай помогу, – сказал он и подхватил Анну, тщательно проследив за тем, где именно окажутся его руки. А потом кивнул в сторону гостиной: – Дверь открой.
Мы вошли в комнату, и я убрал с дивана все лишнее. Папа положил на него Анну