Глава 57. Обучение
Я занималась. Мне помогали мои друзья. Я рассказала, что пропадала неизвестно где, и ничего не помню. Но там каким-то образом поднаторела в магии. Самой начитанной оказалась Лиора, а самым сведущим в практической боевой магии — Меркл. Я вычитала специальные заклятия, помогающие запоминать быстрее и больше. Для некоторых магических текстов даже не нужно открывать книгу — на их первые страницы наложены заклятия скорейшего запоминания, лишь нужно правильно активировать. Мы с Лиорой вместе быстро в этом разобрались.
К моим фамильярам ребята тоже привыкли. Даже Рин, которого звали также, как магическое порождение тьмы, мне прислуживающее.
Ребята как-то между собой договорились, что помимо самоподготовки, они будут уделять большое внимание моему обучению и во всём помогать мне. И не потому что я отстающая, а потому что понимаю быстрее всех, как будто магия сама вливается в меня, и я уже могу помогать другим. Или защитить смогу, если потребуется.
О заклятии забвения я старалась не думать. Лестер бы не шутил с этим. Я не знаю, что со мной было, и кто этот неизвестный, любящий меня, и что ещё за связь судьбы? Я что, пережила какой-то личный опыт и не помню об этом? Книг про драконов тоже старалась не читать — боялась вспышек боли. Вместо меня их читали Бранн с Мерклом. При случае будут меня консультировать.
Так прошло довольно много долгих дней. В наше королевство пришла зима.
И ощущалась она не так, как раньше. И не потому, что живя в дворце, я не могла заметить ощутимую разницу. Нет… С окружающим пространством и самими людьми что-то происходило. Как будто зло стало пылью, которой мы дышим, дождём, что падает с неба, пыльцой, которую ветер приносит с полей.
Люди стали вспыльчивее, агрессивнее друг с другом. А потом… люди начали пропадать. И что самое страшное… среди далёких от колдовства это распространялось с ещё большей силой и происходило чаще. Человек исчезал не только из своей семьи, своего дома, но и из памяти близких людей. И только те, кто мог защитить себя отражающим зло заклятием, хоть сколько-то сохраняли разум.
Из дворца пришла депеша, что мне немедленно нужно вернуться домой.
Я пробовала возражать, что Академия — это именно то место, где мне сейчас стоит находиться. И даже написала отцу-Королю письмо. Но кто бы ко мне прислушался!
Становилось всё опаснее, отдельные провинции начали открыто ругаться друг с другом, происходили вооружённые столкновения. Народ сходил с ума.
Все шептались о разделе территорий. Каждый хотел обособиться в своём родовом поместье, на своей земле. Тем более с самой землёй тоже что-то происходило. Крестьяне сняли куда меньше урожая, чем обычно. Хлеб осыпался на корню. А это значит, что нас ждут голодные годы. Что-то поражает нашу воду, наши леса и поля, нашу пищу.
Маги в поте лица колдуют, пытаясь очистить землю. Получается плохо. Зима пришла слишком внезапно, а вместе с ней слякоть и холод. А ещё… мерзкий, опасный, застилающий всё туман.
Он поднимался откуда-то с болот или с самой земли, просачивался в окна и двери домов, пробирался сквозь щели. Люди начали болеть и стали ещё злее и враждебнее друг к другу.
Магическим властям приходилось каждую ночь очищать город, чтобы хоть немного бороться с туманом. Академия тоже защищена, но туман так и норовил проникнуть в какую-нибудь магическую брешь. Поэтому учеников предупредили — мы должны быть осторожными.
Я научила всех своих друзей оберегающим заклятиям огня. К счастью, эту стихию туман на самом деле боялся.
Я всё думала о пророчестве… Почему мир поглотит огонь? Ведь именно сейчас мы все утопаем в тумане. Огонь ведь очищает. Хотя, пожирая своим пламенем, он и уничтожает тоже… Что же значит пророчество?
В какой-то из дней, когда я сидела в библиотеке и листала книги, за мной просто пришли. Несколько высокопоставленных лиц, слуги Короля. И у ворот ожидало целое войско охраны. Мне пора возвращаться во дворец.
Я попрощалась со своими друзьями. Мы договорились, что всегда будем на связи друг у друга. Для этого мы подготовили медальоны, в которых можно писать послания. Эти надписи, написанные одним, должны увидеть и прочесть мы все. Надеюсь, моего колдовства хватит на продолжительный заряд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лестер простился со мной душевно, сообщив, что он придумает, как со мной связаться, если понадобится. Директриса Мирабель тоже выходила попрощаться, но она лишь кивнула, поджимая губы. Меня быстро проводили в карету и повезли из Академии прочь.
Я почти всю дорогу спала. Я знала, что нам предстоит пройти через несколько городов. Мои сопровождающие, несмотря на то, что шли с окружающим нас войском, всё же считали, что идти через города и ночевать в них безопаснее, чем на открытой дороге посреди степи или в лесу.
В ближайший к Академии городок мы зашли днём. И какая-то непонятная мне сила разбудила меня. Какое-то предчувствие. Мы медленно приближались к городской площади, а я, хоть и чувствовала усталость, никак не могла забыться и сомкнуть глаз. Возможно, мне мешал шум.
— Эй, что там происходит? — спросила я, высунувшись из окна кареты. Для этого мне пришлось отодвинуть массивный засов и сдвинуть заслонку.
— Ничего необычного, принцесса, банальная казнь.
— Казнь? — переспросила я.
— Лучше вам не показываться, принцесса. Смотреть тут не на что, закройте-ка окно! — один из стражников попытался это сделать, но я грубо оттолкнула его, вкладывая в руки магию. Площадь кипела разномастными людьми. Все возбуждены, что-то выкрикивают. Кто-то плачет.
— За что такого молодого? Что он сделал? — запричитала какая-то женщина.
— Или вор, или убийца! Если решили повесить, значит, так оно и должно быть! — ответил чей-то грубый голос
А меня вдруг пронзила острая боль. Но… в этот раз настолько яростная, пылающая, сильная, что я поняла, что не могу терпеть. Всё вокруг погрузилось в зыбкий туман, толпа ревела, а я вдруг увидела виселицу.
Она возвышалась на деревянном постаменте — грубая, серая, массивная. Вокруг бесновались грязные люди, но они у меня сливались в единую разъярённую волну. И эта людская волна билась о деревянный настил, но охрана не подпускала толпу слишком близко. Хотя некоторые прорывались и хватались руками в каком-то экстазе за грязные доски. Таких людей оттаскивали назад и кидали в людское месиво.
На постаменте, на небольшой подставке, вроде табурета для висельника, стоял юноша. Его силуэт напоминал дикого, загнанного, но не сдавшегося зверя. На шее лежала толстая, тёмная, затёртая петля. И она скоро затянется на этой благородной, красивой шее.
Я не понимала, что со мной происходит. Как-будто каким-то особенным зрением я вижу самое красивое, благородное, гордое существо на земле. Он не может быть обычным человеком, он слишком хорош. Почему он стоит там, почему позволил себя схватить?
— Какого-то отрока казнят, — услышала я грубый голос охранника прямо над своим ухом. — А мальчишка молод. Когда ж он успел стать разбойником?
— Некоторые такими рождаются, — заметил кто-то, и разразился грубый смех. Но я не могла с ними согласиться. Я не могла оторвать взгляд. Я больше не обращала внимания на боль. Потому что когда палач собирался вышибить из-под ног юноши табурет, случилось страшное. Этот странный отрок открыл глаза, посмотрел на меня, узнал меня! Готова поклясться, что узнал! И с его губ слетело:
— Ай!
А потом табурет вылетел у него из под ног, и юноша повис на верёвке.
Глава 58. На висельной площади
Один удар сердца. Боль, разливающаяся по телу. Ужас от неприятия неизбежного. Чужая смерть. Никогда, только не его!
Я хотела выскочить из кареты на ходу, но рациональная часть меня пересилила. Меня задавит толпа. Я не подберусь близко. Я опоздаю. Почувствовав под ладонью жар от морды своего фамильяра Ванки, я приказала ей:
— Лети туда и перекуси верёвку!
Чёрная тень метнулась к виселице, я же открыла дверцу и выскочила на ступеньку кареты, наблюдая, как Ванка вцепляется в верёвку зубами, как та лопается и юноша падает. Толпа вздыхает, в следующий момент эти люди готовы давить друг друга, лишь бы добраться до спасённого, чтобы растащить его на кусочки голыми руками.